Друзья и годы

«Негероическая» пьеса

Пьеса Леонида Малюгина «Старые друзья» воссоздает события 80-летней давности, возвращая зрителей в далекие военные годы, в блокадный Ленинград. При этом автору практически ничего не приходилось придумывать – Малюгин сам пережил это тяжелое время, написав пьесу вскоре пос­ле прорыва блокады, в 1944 году.

Все военные годы он заведовал литературной частью знаменитого БДТ – Большого драматического театра. В ноябре 1943 года в блокадном Ленинграде организовал и руководил театральной студией БДТ, параллельно занимался преподавательской работой в Ленинградском театральном институте, поэтому война была для него не только сюжетом для его первой пьесы, но и частью собственной жизни.

«Старые друзья» вызвали ожесточенные споры среди литераторов, которых не устраивало то, что в пьесе не было привычной для того времени героики, война показана опосредованно – через поступки и взаимоотношения героев. А поэтесса Ольга Берггольц и вовсе отозвалась о пьесе довольно жестко, назвав сочинение Малюгина «бесконфликтной драматургией, которая не дает материала мужеству».

Действительно, в пьесе нет ужасов войны, нет батальных сцен – все действие происходит в стенах одной ленинградской квартиры, где живет учительница Елизавета Ивановна и где по традиции каждый год собираются одноклассники ее дочери Тони, которую ребята по-свойски называют Антоном.

Первая их встреча в спектакле – это окончание школы, роковой день 21 июня 1941 года, когда им казалось, что впереди большая счастливая жизнь. Завтра выпускной вечер, а сегодня у Тони день рождения. Друзья шутят, смеются, спорят, строят планы на будущее, обещают каждый год в этот день встречаться и, конечно, говорят о любви, ведь в Тоню влюблены два лучших друга – Владимир и Александр. Но на следующий день началась война, и их «счастливая жизнь» разделилась на до и после.

Последняя встреча героев – в конце войны, которая устроила им суровую проверку на зрелость, постоянство и верность в любви, проч­ность своих жизненных идеа­лов. Не все вернулись с войны, а вернувшие­ся уже никогда не будут прежними. Какими они станут? Какими дорогами пойдет каждый из них? Этот открытый финал о многом заставляет задуматься зрителей.

Несмотря на критику, пьесе, можно сказать, повезло – вскоре после написания она встретила поддержку в московском театре Ермоловой, где в 1945 году состоялась ее премьера. Более того, в 1946 году постановка была удостое­на Сталинской премии. Режиссер спектакля Андрей Лобанов назвал пьесу Малюгина лирической акварелью, что, по его словам, неизбежно определяет тональность даже такого мажорного события, как Победа.

«Герои пьесы, хотя и в военных костюмах, хотя и переживающие тяжелый быт осажденного города, несли в себе такой заряд оптимизма, что действие прерывалось смехом зрителей. Я думаю, это было единственно правильное решение, вне которого канва пьесы была бы нарушена привнесением чего-то инородного. Легко можно было бы поднажать на педали, увести актеров в пафос, придать ненужный размах и широту, и все бы выглядело либо банально и фальшиво, либо, что тоже немаловажно, заглушало бы основную лирическую ноту пьесы», – писал Андрей Лобанов в своих воспоминаниях.

80 лет спустя этих же правил придерживался и постановщик пьесы «Старые друзья» режиссер лермонтовского театра Роман Жуков.

Воссоздание времени

– Я знал о том, что в свое время пьеса была неоднозначно принята, но, когда мы приступили к работе, понял, что нам даже, наверное, повезло, потому что Малюгин еще и чеховед, им написан цикл статей «Уроки Чехова» и пьеса «Насмешливое мое счастье», то есть в своей драматургии он придерживался чеховской манеры, когда в пьесе нет видимого конфликта, а он происходит внутри и становится понятен только исходя из логики действий героев, их взаимоотношений, – поясняет Роман Жуков. – В пьесе есть и классический любовный треугольник – два мальчика любят одну прекрасную девочку, хотя, как мне кажется, у Малюгина слишком много монологов на тему морали – как надо правильно себя вести, как правильно произносить слова и, вообще, как надо жить. Пьеса очень длинная, почти на 70 страниц, поэтому нам пришлось ее значительно сократить. При этом для меня было очень важным сохранить и передать атмосферу того времени. Мы это старались сделать и музыкально, и сценографически.

Действительно, старенький патефон, пластинки с танго и фокстротами предвоенных лет, под которые танцуют герои пьесы, создают особое настроение. Но основной музыкальной темой стал русский романс XIX века – «Крутится, вертится шар голубой», очень популярный в 30-х годах прошлого века после выхода фильма «Юность Максима», тогда его пела буквально вся страна.

И если в начале пьесы десятиклассники весело поют: «Где эта улица, где этот дом?⁄Где эта барышня, что я влюблен?⁄Вот эта улица, вот этот дом.⁄Вот эта барышня, что я влюблен». То в конце спектакля слова песни меняются: «Десять винтовок на весь батальон,⁄В каждой винтовке – последний патрон.⁄В рваных шинелях, в дырявых лаптях⁄Били мы немца на разных путях»…

Эта версия первоначально легкомысленной песни была написана в годы войны поэтом Михаилом Исаковским для боевого киносборника «Победа за нами», снятого на «Мосфильме», и пел ее тот самый Максим из популярного фильма в исполнении Бориса Чиркова.

Такое смысловое использование популярного шансона – удачная находка Александра Костромыкина, который создавал музыкальное оформление спектакля.

Что же касается сценографии, то она выполнена главным художником театра Вячеславом Люй-Ко, он же выступил и художником по костюмам.

Задник сцены представляет собой огромный экран – как окно в прошлое, своего рода машина времени, которая соединяет вчерашний день с настоящим. Перед нами проходят черно-белые кадры, которые воссоздают те «сороковые, роковые,⁄свинцовые, пороховые».

«Как это было! Как совпало –⁄Война, беда, мечта и юность!⁄ И это все в меня запало,⁄И лишь потом во мне очнулось!⁄Война гуляет по России,⁄А мы такие молодые!» – писал поэт-фронтовик Давид Самойлов, что, по сути, отражает происходящее на сцене.

Роман Жуков – представитель уже второго послевоенного поколения. Казалось бы, война для него – далекое прошлое, но ему эта тема близка. Вот какую семейную историю он рассказал:

– В это, наверное, трудно поверить, но дело в том, что я своим существованием обязан маршалу Жукову (!). Мой дед служил с ним в одном полку, они даже дружили, потому что были однофамильцами. А у моей мамы, которая в то время была шестилетней девочкой (она родилась уже после войны в 1947 году), обнаружили злокачест­венную опухоль, дед написал Жукову письмо с просьбой помочь с лечением. Жуков ответил, и мама была одной из первых, на ком тогда опробовали метод химиотерапии. Целый месяц, пока шло лечение, она жила на даче в семье Жукова. В результате мама поправилась, поэтому все мои родственники очень благодарны этому человеку. Так что война – это и часть биографии родных для меня людей.

По словам режиссера, ему хотелось сразу погрузить зрителей в то время: за 15 минут до начала спектакля, пока зрители входили в зал, на экране шел сплошной поток имен погибших в блокадном Ленинграде.

– Ведь у нынешних молодых людей, когда они смотрят фильмы о войне, возникает ощущение, будто все это выдумка, знаете, как в компьютерных играх, когда герои умирают понарошку. И в кино это просто играют актеры, которые тоже на самом деле не умирают, поэтому и голода, и смерти, и крови – ничего на самом деле не было. Но мы стремились показать – было! И война, и смерти, и любовь была, и надежда, и Победа тоже была. Я даже написал по этому поводу слова, которые вложил в уста одной из героинь пьесы – Людмилы. Она говорит: «Когда я смотрю это кино, у меня ощущение, что и войны, и голода не было», а ей отвечают: «Нет, было!» – рассказывает Роман Жуков. – Еще для меня был важен символ дома, в который приходили герои пьесы и в 41-м, и в 42-м, и в 45-м годах… Проходят войны, умирают диктаторы, мир меняется, а дом остается. В нем рождаются дети, растут, стареют, им на смену приходит новое поколение. Этот дом, где есть старенькое уцелевшее в блокаду пианино, есть патефон, есть большой обеденный стол, за которым все собираются, вырастает в символ возрождения жизни. И она, эта жизнь, происходит здесь и сейчас.

– А у ребят было такое чувство, ведь в спектакле занята в основном молодежь, и лишь одна возрастная роль учительницы в прекрасном исполнении заслуженного деятеля РК Марины Ганцевой?

– Конечно, и у ребят было такое же чувство. Что касается Марины Юрьевны, это очень талантливая актриса, она ученица Юрия Борисовича Померанцева, и работать с ней было одно удовольствие. Причем мы большое внимание уделяли психологическому разбору ролей, ведь каждый жест, каждый взгляд героев должен был быть осмысленным.

Хотелось бы отметить работу нашего молодого актера Артура Хакимова, который играл Володю Дорохина. У него был очень напряженный график: утром и вечером репетиции, вечером спектакли, но он везде успевал и ни разу нас не подвел. Удачной роль получилась и у Виктории Павленко, которая играла главную героиню Тоню, и у Леша Фицнера – влюбленного в Тоню Александра Зайцева.

Да и все остальные ребята работали очень хорошо – Игорь Мицкевич (Бобочка) Артур Кизилов (Яков Дарьялов), Илья Штоппель (Алексей Субботин), Динара Урбисинова (Дуся Рязанова), Артем Щуров (Аркадий Лясковский). Особенно я волновался за двух моих студенток – Веру Николаеву (Милочка) и Лизу Пескелиди (Сима), для которых это был первый выход на большую сцену. За время работы, а она шла более двух месяцев, несколько актеров из-за травм пришлось заменить, были срочные вводы. Но в итоге у нас, как мне кажется, все получилось...

Спектакль «Старые друзья» – это не просто воспоминание о прошлом, это и о нас с вами, потому что не было в нашей большой стране семьи, которую не коснулась бы война. И это чувство причастности к ушедшему от нас героическому поколению, чуть ли не на генетическом уровне передается тем, кто идет следом. И пока мы помним, будет жить и дух Победы, которую с таким ликованием встречали в мае 1945 года.