Желание дарить радость

Про этого замечательного казахстанского художника непросто найти информацию в Интернете. «Ивану Фомичу это было не нужно ни тогда, ни сейчас. Он живет творчеством, а публичность его никогда не интересовала», – говорят о нем коллеги и искусствоведы.

Действительно, как-то так сложилось еще с советских времен, что блестящий представитель классической художественной школы всегда предпочитал общаться с окружающим миром, почитателями его таланта исключительно посредством своих работ. Подтверждаю: все полотна скромного мастера очень «разговорчивы», эмоциональны. Но это не сразу бросается в глаза. Надо немного подождать, постояв у картины, и тогда вы «услышите» и голос леса, и шум осенней листвы за окном, а герои портретов «расскажут» вам все без утайки.

О таком молчаливом и в то же время таком красноречивом Иване Фомиче говорили в эти дни в столичной галерее искусств «Has Sanat». Выставка, приуроченная к 85-летию живописца, собрала немало почитателей его творчества.

Для казахстанской культуры Иван Свитич – настоящее художественное явление: он тот художник, который знал, как надо писать, как оставаться интересным своему зрителю. Он всю жизнь следовал завету своих первых наставников: «Сначала вы должны обучиться классической живописи, а потом уже самовыражаться». А еще сделал своим кредо слова Лео­нардо да Винчи: «Живопись – это поэзия, которую видят, а поэзия – это живопись, которую слышат».

Экспозиция вместила в себя 48 произведений разных жанров, одинаково поэтично показывающих и красоту природы, и силу любви, и жизнь людей. На самом деле это лишь малая часть работ Ивана Фомича. По воспоминаниям старожилов (и ценителей искусства) столицы, бывавших в мастерской художника, творил он очень продуктивно. А работ было так много, что их не удавалось рассмотреть, порой они, закрывая друг друга, стояли вдоль стен, размещались на стеллажах. Многие произведения Ивана Свитича хранились в столичном Музее современного искусства, в фонде Союза художников Казахстана, Дирекции художественных выставок Госкомитета по культуре КазССР.

В 2006 году художник передал в дар Музею современного искусства города Астаны около 90 произведений, созданных им c 1972 по 2004 год и отразивших в определенной степени период преобразования областного центра – Целинограда в столицу Казахстана. Тогда же в музее прошла его масштабная персональная выставка.

Говоря об Иване Свитиче, важно упомянуть, как именно начался его путь художника.

– Будучи знакомой с ним столько лет лично, до сих пор не знаю, как их семья оказалась в Джамбуле, где и родился художник в мае 1938 года. Отец его был иконописцем, впоследствии – фотохудожником. Эти способности передались обоим его сыновьям – Леониду, старшему, и Ивану. Учитель рисования, увидев их работы, убедил родителей, что оба достойны обу­чаться в хорошей художественной школе.

И вот представьте: два послевоен­ных мальчика из простой семьи попали в Московскую художественную школу – в престижнейшее учебное заведение такого плана. Иван, окончив ее, не пошел учиться дальше, а брат продолжил обучение в Суриковском училище. «Тут тоже своя загадка: почему же братья разминулись?» – рассказывает искусствовед Нелли Шиврина.

Иван решил вернуться на родину, сначала – в Кокчетав, но пробыл там недолго. В Целиноград он приехал весной 1961 года. Это было золотое время для города, ставшего цент­ром Целинного края. В области активно работали газеты, в двух из которых – «Целинный край» и «Молодой целинник» – молодой человек сразу начал трудиться. Для печатных изданий это стало настоящей находкой: каждая работа, любое оформление были пропитаны лиризмом, романтизмом и выполнены талантливо. Там же, в редакции «Молодого целинника», трудилась и супруга Ивана, Раиса, ставшая его опорой и музой на всю жизнь.

Процветающий северный край, романтика целины привлекли сюда немало выдающихся, одаренных людей: в городе постепенно сложилась своя, как сейчас сказали бы, творческая тусовка, где художники делились идеями, советовались и, что самое важное, учились друг у друга. Среди них был и Иван Свитич. В 1968 году живописцы и монументалисты получили свои мастерские в открывшемся Доме художников. Выставки, проходившие здесь, становились для журналистов, ценителей живописи, да и для всех горожан настоящим праздником. Их старались не пропускать, а работы Ивана Свитича непременно отмечали особо.

– Свитич – это великолепные порт­реты, – воодушевленно говорит Нелли Викторовна Шиврина. – Но это и невероятные натюрморты, и потрясающие пейзажи – леса, сирень, рябина, яблоки… Он увлекался японской живописью, его интересовали казахские орнаменты, было в его творчестве и религиозное направление. Душа художника была настроена на дарение радости через свои картины. Его творчество высоконравственно, лирично. Побывав в его мастерской, ты уходил оттуда абсолютно счастливым человеком!

– Безусловно, он поднимал и социальные проблемы, ему, конечно, был близок реализм. Но подчеркну снова: его цель была ясна и понятна – радовать своим творчеством, самому при этом испытывая радость. Мне кажется, его картины никогда не таили в себе никакого скрытого смысла, но, возможно, в будущем исследователи его творчества и найдут какие-то скрытые знаки, – отмечает искусствовед.

На вернисаже зрители спрашивали, как художник относился к советской власти. Ответ коллег и искусствоведов однозначен: никогда не хвалил и не критиковал, будучи, очевидно, благодарным за возможность, данную ему, прос­тому мальчишке, отучиться в Москве…

В экспозиции обращают на себя внимание две картины, достаточно, как может показаться, откровенные для «советских времен» – «Купальщица» и «Двое». Допустимо ли было подобное в тот период?

– Иван Фомич никогда не был пуританином – это раз. А два – посмотрите, например, на картину «Двое». Закатный час, счастливая женщина в объятиях любимого мужчины, у нее все написано на лице, картина именно об этом – о счастье, о любви. И яркие всполохи в левой части полотна – это символическое изображение тех самых эмоций, цветущих у женщины в душе, – разъясняет Нелли Викторовна.

Любил Иван Фомич и линогравюру. На специальном линолеуме вырезался сюжет, глубокие прорези прокрашивались черной краской, и на станке под огромным давлением делался оттиск. Очень кропотливая, трудоемкая работа – и интересный, запоминающийся результат.

Знающие его люди отмечают, что Иван Свитич никогда не делился тем, как он работает, как пишет, легко ли ему даются сюжеты. Но всегда с удовольствием рассказывал об эмоциях, об ощущениях, которые возникают во время написания картины. Говорят, что он и сейчас живет чувствами. И продолжает писать – руки не могут забыть многолетнюю любовь к творчеству...