Столетняя фронтовичка готовится встретить 9 мая

Нина Егоровна выросла в Татарстане, в селе Покрово-Урустаман. Она была третьим ребенком в многодетной семье. Отец работал кузнецом, а мама совмещала воспитание детей и домашние хлопоты с занятием пчеловодством.

Работящая семья оказалась раскулаченной, лишившись домашней живности и всего нажитого имущества. Старшие братья Нины Егоровны не пережили голод, когда питаться приходилось тем, что вырастет в лесу или в поле, а семь дочерей семьи Самсоновых, к счастью, выжили. Навязчивой картинкой детских воспоминаний стало то, как ежедневно приходилось идти за околицу в надежде найти съедобную траву. Голодных вокруг было так много, что территорию вокруг напрочь вытоптали.

Окончив семилетку, смышленая Нина поехала учиться в районный центр, а после возвращения в родное село стала заведовать свинофермой.

Трудовые будни прервала война, о начале которой узнали из репродуктора. Ежедневно возле столба, на котором он висел, собирались люди, чтобы послушать последние известия с фронта.

Первым воевать отправился глава семьи, а вскоре за ним приз­вали и Нину. Незадолго до этого на ферме появился председатель колхоза, попросив молодую заведующую приготовить ему самую большую свинью, дескать, за ней скоро приедут. Бойкая Нина в ответ заявила, что лучшую свиноматку ни за что не отдаст.

Председателю такая вольность строптивой 18-летней сотрудницы не понравилась. В ответ он пригрозил ей: «Ну я тебе устрою».

А спустя считаные дни стало известно, что Нине, не так давно отметившей совершеннолетие, предстоит отправиться на фронт. Сестры оставались дома, как и еще сотни молодых девушек и женщин Покрово-Урустамана и соседних с ним сел. Она стала единственной на всю округу девушкой, призваной в армию. Естественно, Нина Егоровна напрямую связала это обстоятельство с угрозами председателя, выполнившего свое обещание.

– Собрали нас, прибывших со всего района, возле райвоенкомата, сразу на поезд – и в дорогу, – вспоминает Нина Егоровна. – Куда едем, никто не знал. Мне только исполнилось 18 лет, я там была самой младшей, конечно, никаких вопросов не задавала. Везут – значит так надо.

Поезд пришел в Горьковскую область, чуть ли не на фронт, вокруг все громыхало. Девушку сразу отправили учиться на радиста, определив на службу в составе 36-й отдельной зенитной бригады. Всем девчонкам первым делом приказали состричь волосы, сделав очень короткие стрижки.

Услышав это, Нина не сдержала слезы. Она ни за что не хотела расставаться со своей косой, которая была чуть ли не до пят. Из-за расстройства замкнулась в себе, отказывалась даже есть. И так целую неделю, пока командир не пригрозил гауптвахтой.

Рацию и азбуку Морзе Нина освоила быстро. Вскоре ее наз­начили командиром отделения.

– В отделении нас было четверо, – говорит Нина Мосунова. – Работали на ключе, так мы называли радиостанции малой мощности. На машине нас вывозили куда-то в поле, чтобы передать информацию, и тут же возвращали обратно в расположение штаба. Толком не знали, куда едем, где находимся. Какое задание дадут, такое и выполняем.

Работать приходилось под арт­обстрелами и бомбежкой. Когда начинались налеты вражеской авиации, группа уходила в лес.

– Нина Егоровна, а какие донесения передавали, помните?

– Такие вещи говорить нельзя, – категорично отвечает Нина Егоровна. – Даже сто лет спустя нельзя.

– Страшно было, когда бомбили?

– Я даже не хочу вспоминать об этом. Не надо такие вопросы задавать, – расплакалась в ответ фронтовичка, о чем-то глубоко задумавшись.

А вот о том, как стало известно, что Германия капитулировала и пришла долгожданная победа, ветеран говорит куда более охотно.

– Это было на границе, не помню, где точно, – оживляется Нина Егоровна. – Я получила сообщение и тут же разбудила девчонок, чтобы сказать радостную долгожданную весть. Каждая из нас мечтала об этом дне. Со временем нам сказали, что все, девчонки, собирайтесь, поедете домой. Мы плакали от счастья.

Война для Нины Егоровны завершилась в июле 1945 года. Она сразу же отправилась домой, в родной Покрово-Урустаман. Отец тоже с фронта вернулся живым, но намного позже дочери. Так что им было о чем поговорить после многолетней разлуки.

Девушка сразу пошла работать, пока тетя, жившая в Чимкенте, не позвала к себе в гости. Нина решила поехать, чтобы развеяться после тяжелейших четырех лет, проведенных на войне. Да так и осталась на юге Казахстана.

Здесь вышла замуж. Всю жизнь проработала секретарем-машинистом во «Взрывпроме». Вместе с супругом воспитали сына, вырастили троих внучек, заменив им мать после смерти невестки.

Сейчас Нина Егоровна живет с внучкой в доме, предоставленном семье в послевоенные годы организацией, в которой работал ее муж. Камышитово-каркасный барак на четыре семьи следовало бы снести, он давно исчерпал свой ресурс. Стены на кухне и в единственной комнате осыпаются что снаружи строения, что внутри. И ремонтировать их из-за ветхости бесполезно.

Удобства, естественно, на улице, как и питьевая вода. Раньше ветеран и ее близкие на это особо внимания не обращали. Врожденная скромность Нины Егоровны не позволяла и думать о том, чтобы попросить благо­устроенное жилье. Жить же в таких условиях в столь почтенном возрасте невыносимо.

– Мы же не просим хоромы, просто однокомнатную квартиру, но с удобствами, чтобы бабушка дожила свой век в комфорте, – говорит внучка Лариса. – Столетнего человека моем в тазике. Я даже лишний раз боюсь окна открыть, рамы перекосились, и надо прикладывать усилия, не ровен час стены рухнут. К нам как-то из акимата приходили, хотели тут пристройку сделать, чтобы санузел был в доме, но поняли, что если тронуть дом, то стены рухнут.

Поздравить Нину Мосунову со столетним юбилеем 9 марта текущего года приезжал аким Шымкента Габит Сыздыкбеков. Вручил букет цветов и подарки, с удивлением узнав, в каких условиях живет фронтовичка. Как и о том, что долгожительница нуждается в инвалидной коляске. А без нее дальше крохотного дворика ей не выбраться. И даже поручил заасфальтировать узкий проход в переулке, чтобы на коляске можно было передвигаться.

Коляску привезли, даже ходунки новые подарили взамен износившихся. Забетонировали и узкую полоску в переулке. Правда, воспользоваться этой тропинкой Нина Егоровна все равно не может. Не выехать ей со своего двора, поскольку перепад по высоте сантиметров 20, и на коляске его не преодолеть даже физически сильному человеку. Почему это не учли те, кто выполнял поручение акима города, непонятно.

Бытовые неудобства отравляют существование даже такого оптимиста, как Нина Егоровна. А у нее по жизни легкий характер, что, как она считает, и помогло ей дожить до 100 лет.

– Жить можно, жить нужно, – приговаривает Нина Егоровна, пересыпая свою речь шутками-прибаутками на казахском языке.

Выучить его оказалось несложно для человека, знающего родной удмуртский и татарский. Со временем к нему добавились узбекский и турецкий. Фронтовичка считает, что это тоже помогло ей сохранить память и ясный ум. Как и физическую активность: в ее крохотном палисаднике всегда растут цветы, за которыми она еще недавно ухаживала сама. Их цветением она любуется, ежедневно занимая «командный пункт» на крылечке своего дома.