Восхождение к глубинам

Философские взгляды нашего современника, ученого, культуролога, писателя, дипломата, крупного государственного и общественного деятеля Мурата Ауэзова, уверен, окажут неоценимое влияние не только на формирование национальной культурной политики, казахскую литературу и историю, но и на развитие Казахстана в целом.

Основой для статьи послужили глубокие по содержанию рассуждения Мурата Ауэзова, высказанные им в «Телеэссе» – 15-серийном цикле, впервые появившемся в прошлом году на телеканале «Абай ТВ». Возможно, многие увидят некий парадокс в названии статьи. Отнюдь. Это восхождение мыслителя к глубинам «осевой эпохи», восхождение, направленное на «восстановление памяти» и «гордости человека и общества».

Невозможно не согласиться с утверждением Мурата Ауэзова, что «в XX веке произошла самая страшная трагедия для казахов – голод 30-х годов…», трагедия которая порождала «безверие в будущее». Отталкиваясь от этой страшной трагедии, он подходит к самому главному – трагическому финалу конно-кочевой цивилизации и задается закономерным вопросом: если это был конец, то где же тогда было начало этой цивилизации?

По его мнению, именно конно-кочевая цивилизация представляет основу, дух и красоту казахской культуры. Этим он устанавливает, во-первых, «связь времен», «колодец времен», а во-вторых, преодолевает запрет на многолетнее, если не многовековое «фрагментарное сознание», которое пытались «вживить» в казахский народ клевреты тоталитарного режима.

За точку отсчета зарождения конно-кочевой цивилизации взята середина I тысячелетия до нашей эры (2,5 тыс. лет назад), конец бронзового века и начало эпохи железа. Это время, когда «конь становится средством покорения больших пространств», на «историческую арену евразийского пространства выходят конные кочевники». Именно кочевники впервые в истории связали разные части Евразии.

Происходит органическое взаимодействие разных культур, разной веры – Китая, Индии, античного мира. Взаимодействие культур, «искры взаимоудивления народов», которые раньше не встречались друг с другом, приводили, по его убеждению, к «рождению потрясающих новаций, толкованию и философии понимания этого мира». Это время называют «осевой эпохой», которое Мурат Ауэзов характеризует как «взрыв интеллектуальной энергии» народов, проживающих на евразийском пространстве. Именно в это время зарождаются все мировые религии – «в Китае даосизм и конфуцианство, в Индии – буддизм, в греко-античном мире на смену мифам приходит история».

Преднамеренно использую определения нашего выдающегося современника, ибо невозможно передать их тонко подмеченный им смысл и красоту, которые в оригинале нужно слушать и читать. Без всякого преувеличения в цикле передач «ТЕЛЕЭССЕ», равно как и в других выступлениях, статьях и, конечно же, незабываемых беседах во время наших встреч, бурлит и льется каскад оригинальных мыслей и суждений, которые наполняют нас новыми бесценными знаниями. Высокоинтеллектуальные беседы с Муратом Мухтаровичем имеют непреходящее значение для развития человека и доставляют огромное эстетическое наслаждение.

Методология и новизна его исследования заключаются в том, что он, в отличие от историков, опирается на шедевры мировой литературы и искусства. Если говорить о начальном периоде «восхождения» – это Библия («Ветхий завет» и «Новый завет»), Одиссея Гомера, эпос о Гильгамеше, Шекспир, Конфуций, Лао Цзы и сонм других классических произведений и авторов, которые не единожды и с удовольствием им перечитаны и, думается, по-новому осмыслены в контексте меняющегося времени и пространства, динамике и статистике цивилизационного процесса.

На глубоком философском анализе этих произведений и антагонизме их героев (Гильгамеш и Энкиду: «в степи рож­денный», «кто в степи рожден, велики его силы», Каин и Авель), Мурат Ауэзов раскрывает драматическое взаимодействие двух миров – оседлого и кочевого, земледелия и кочевья.

Весьма интересным и оригинальным, на наш взгляд, является утверждение, что кочевники «положили начало глобализации». Это обосновывается тем, что именно с кочевников началось «движение», «великое переселение народов», «эпоха великих географических открытий».

Как экономист-исследователь, много лет занимающийся проблемами мировой экономики и международных отношений, в том числе проблемами глобализации, полностью согласен с утверждением Мурата Мухтаровича. Конечно, глобализация в той форме, в которой мы ее понимаем сегодня, во времена кочевья не существовала. Но неоспорим тот факт, что конь стал важным средством покорения огромных пространств, государства и народы стали активнее взаимодействовать, происходило проникновение культур, обмен товарами, идея­ми и многое другое.

Кочевники были одними из первых, кто активно вступил в многосторонние торговые отношения, развивая новые торговые маршруты на огромной части планеты. Для меня очевидно: утверждение «кочевники и глобализация» занимает авангардное место в поиске ответа на вопрос: с какого времени берет начало глобализация? «Кочевники и глобализация» – это не изученная проблема, требующая серьезного научного исследования.

Завораживает уникальность исследования Мурата Ауэзова, заключающейся в его масштабности и потрясающей глубине, базирующейся на энциклопедических знаниях, феноменальной эрудиции, оригинальности суждений, изложенных необыкновенно красивым языком. Невозможно охватить в одной статье все исследуемые эпохи – древнетюркскую, караханидскую, средневековье. Но «ядро, откуда все пошло» – это «та самая осевая эпоха», это появление конно-кочевой цивилизации, «судьба которой трагически завершилась в 30-е годы XX столетия». Трагедия и подтолкнула Мурата Ауэзова, по его словам, к поиску начала цивилизации кочевников.

Наверное, закономерен тот факт, что эволюция развития на евразийском пространстве привела к появлению и становлению Великого шелкового пути, названной в свое время Осью мира.

«Кто владеет Осью мира, тот владеет миром». Об этом много написано. Так, в начале XX века британский географ из Оксфорд­ского университета Х. Дж. Маккиндер опубликовал статью «Географическая ось истории», в которой отмечалось: кто владеет этим «Осевым регионом» (от Сибири через Центральную Азию до Восточной Европы), тот станет мировой державой.

Статья оказала огромное влия­ние на геополитическое мышление XX века. Поэтому многим следует понять и усвоить – инициированный китайской стороной проект «Один пояс – один путь» – это выстраи­вание доминанты над Шелковым путем. Такова реальность нашего времени, и об этом важно постоянно помнить.

Муратом Ауэзовым блистательно проведен анализ влия­ния культуры, искусства и традиций кочевого народа древнетюркской эпохи на культуру танского Китая, ренессансного периода Поднебесной. Акцент на древнетюркском времени не случаен. Это время сложных взаимоотношений между Западно-Тюркским, Восточно-Тюркским каганатами (VI–VIII века) и Китаем танской эпохи, время коллизий и противоречий между тюрками и тамгачами (так тюрки называли китайцев).

Примечательный факт – родоначальником танской эпохи был Ли Юань родом из северного пограничья Китая, населенного потомками степняков-тоба, охарактеризованными Львом Гумилевым как этнос, «в равной степени близкий Китаю и Великой Степи».

Проникновение культуры и искусства кочевников выражается в появлении в жизни китайцев множества конных всадников, молодых людей, носящих тюркскую одежду и т. д. В современной терминологии прослеживается явно выраженный тренд влияния тюркской культуры.

Китайцы очень хорошо знали тюркский мир, что убедительно подтверждено в поэзии танской эпохи. Мурат Ауэзов особо выделяет стихи великого Бо Цзюйи, посвященные юрте.

Одной из самых главных ценностей казахской культуры была и остается юрта – символ единства, дома, семьи. Как пишут источники, увидев однаж­ды казахскую юрту, Бо Цзюйи был «поражен ее простотой, практичностью и глубокой философией». Вот начало стихо­творения «Прощание с юртой и очагом»:

«Я помню, я помню дыханье

зимы

И посвист летящего снега.

Я стар, мне несносно дыхание

тьмы

И мертвенный холод ночлега.

Но юрта, по счастью,

была у меня,

Как северный день голубая…»

Приведем еще один показательный пример симпатии и преклонения перед тюркской культурой. Царевич Ли Чэн-цянь подражал тюркам во всем. Он устроил настоящую тюркскую ставку на территории дворца, восседая перед шатром в облачении тюркского хана.

Окружавшие его рабы тоже были в тюркских одеждах. Говорить он предпочитал по-тюркски, а не по-китайски. Источники свидетельствуют, что китайцам очень понравилась юрта. В зимнее время юрта кочевников была жилищем, несравненно более совершенным по сравнению с китайскими домами VII века. Китайские вельможи ставили юрту у себя во дворе и переселялись в нее на зимнее время.

В период многолетнего противостояния тамгачей и тюрков появляется неординарная личность – политический и военный деятель Восточно-тюркского каганата Тоньюкук, которого казахи называют муд­рый Тонгкук. По его словам, он получил воспитание и образование «под влиянием китайской культуры». Но «всю свою жизнь он посвятил тюркам», борьбе с тамгачами. Все свои знания и опыт, полученные от китайцев, он посвящает тюркам, чтобы они окрепли.

И тюрки, как свидетельствует история, действительно окрепли. Подтверждение тому – битва на реке Талас, произошедшая в 751 году. Тюрки, мобилизовавшись и объединившись с арабами и согдийцами, нанес­ли сокрушительное поражение армии танского Китая. Это поражение осталось в памяти многих поколений китайцев.
С тех самых пор до настоящего времени не было военной экс­пансии на территорию Цент­ральной Азии. Помнят поражение тамгачей «везде, кроме как у нас», – удивляется Мурат Мухтарович.

Исключительная ценность исследования Мурата Мухтаровича заключается в том, что он блистательно показал проникновение культуры кочевого народа в танский Китай на фоне противостояния двух по существу разных миров. Все, что касается взаимоотношений с предками Китая, имеет для нас исключительное значение, особенно на современном этапе развития. Это предопределяет чрезвычайную актуальность изучения Китая, что слабо представлено в отечественной науке.

В увлекательном диалоге с российским политологом и журналистом Максимом Шевченко 28 марта этого года Мурат Мухтарович, отвечая на его вопрос: «Как Вы в себе ощущаете кочевника? В чем заключается в Вас кочевник?» потрясающе точно и удивительно красиво ответил: «Земледелие и кочевье, или оседлость и кочевье – это двуединая составляющая рода человеческого. Здесь начало консенсуса, начало толерант­ности, начало взаимопонимания. Я – кочевник, и сказано это не для красного словца, я всю жизнь исповедую в жизни своей, в быту своем культ свободы, недопущения насилия над моей волей».

Надеюсь, не ошибусь, утверж­дая, что для Мурата Ауэзова конно-кочевая цивилизация является символом свободы, силы и независимости. Кочевники, живущие в гармонии с природой и своими животными, вели особый образ жизни. Думается, что для него как мыслителя кочевые народы были источником вдохновения и силы.

Уверен, что образ и дух кочевника проник в глубину сердца Мурата Ауэзова. Осмелюсь утверждать – рождение движения «Жас Тулпар», одним из основателей и лидеров которого он является, связано с кочевником. Зародившись весной-летом 1963 года в Москве, оно стало движением студентов-интеллектуалов, платформой для молодых писателей, поэтов, художников и других творческих личностей. Жастулпаровцы стремились отойти от стереотипов и традиций, искать новые формы выражения и призывали к свободной, критической мысли.

Конечно, о движении «Жас Тулпар» лучше всего расскажет сам Мурат Ауэзов. Здесь же не могу не сказать о судьбе коллективной монографии «Эстетика кочевья», написанной в 1976 году и прожившей всего «один день в полиграфическом исполнении тиражом в 3 тыс. экземпляров». По решению бюро ЦК Компартии Казахской ССР весь тираж был пущен «под гильотину» в прямом смысле этого слова.

Как отмечает Мурат Ауэзов, в Институте философии Академии наук СССР дали очень высокую оценку монографии, охарактеризовав ее как «первое философское исследование художественного мира кочевых народов». Как и многим людям современного Казахстана мне, к большому сожалению, не довелось читать «Эстетику кочевья». Надеюсь, что моно­графия все-таки увидит свет и неравнодушные и свободолюбивые граждане нашей страны смогут познакомиться с фундаментальным исследованием, в котором значительную роль сыграл Мурат Мухтарович и его нетленные идеи.

В заключение подчеркну, что философские размышления Мурата Ауэзова, включая прошлое и будущее нашего народа, требуют вдумчивого и серьезного изучения. Для того чтобы осмыслить и понять его философские воззрения, заложенные им методологические основы эпохальной цивилизационной теории кочевых народов, потребуется многотомное исследование. «Человек по натуре своей предрасположен к красоте, благородству» – это изречение в полной мере относится к Мурату Ауэзову.

Мурат Мухтарович – пас­сионарное явление современности! Национальное достояние и гордость казахского народа, достойный сын великого классика Мухтара Ауэзова!