«До свиданья, друг мой, до свиданья…». Карагандинские страницы Есенина-Вольпина
844
Гук Дмитрий
Судьбы миллионов
Сегодня, несмотря на то, что независимый Казахстан стремительно развивается и все дальше и дальше уходит от тех страшных лет, мы видим следы той тяжелой эпохи, в которой жили миллионы советских людей. И каждый раз, изучая эти события, мы узнаем сложные судьбы тех, кому пришлось пройти через тюремный ад.
Работая над проектом «Карлаг. Память во имя будущего», главная цель которого – показать судьбу людей, оказавшихся на казахстанской земле во время репрессий, автор этих строк убедился, что жертвами сталинского режима становились не только простые люди, но и многие знаменитости. Среди них – Л. Гумилев, А. Чижевский, Л. Вознесенский, В. Пустовойт, И. Фортунатов, Ю. Грунин, поэт Н. Заболоцкий, Н. Коржавин, И. Борхман, Л. Покровская, Г. Фогелер, А. Черкасский, В. Эйферт, Т. Афонин, Р. Мессерер-Плисецкая, Л. Русланова, Н. Сац…
Иногда те, кто приезжает в Караганду, спрашивают: сколько же людей прошло через застенки Карлага? И тогда я отвечаю, что точное число неизвестно, но это были миллионы и миллионы людей, оказавшихся на этой земле не по своей воле.
Среди этих людей и сын знаменитого поэта Сергея Есенина Александр Сергеевич Есенин-Вольпин. Это человек удивительной судьбы и выдающихся способностей: логик, философ, поэт, один из первых правозащитников в Советской России. Сын двух поэтов (его матерью была переводчик и поэтесса Надежда Давыдовна Вольпин) Александр Сергеевич унаследовал от родителей уникальные качества – неповторимость личности, творчества и судьбы. Он был арестован органами МГБ в Черновцах 21 июля 1949 года. Пробыл на Лубянке и в ЛТПБ (Ленинград) до 14 октября 1950 года, а затем был отправлен в ссылку в Караганду…
Долгожданная встреча
Есть встречи, которые ждешь с интересом и нетерпением. Я очень давно мечтал поговорить с Александром Сергеевичем, узнать о его карагандинской судьбе. И вот, наконец, эта возможность мне выпала летом прошлого года. Я взял отпуск и полетел в Бостон, где 90-летний пожилой человек живет в доме престарелых сегодня. Это потом сотрудники учреждения, где он живет, расскажут мне, что когда Александр Сергеевич узнал о том, что к нему едут из Караганды, он несколько ночей не спал, все время с волнением спрашивал: «Должен был ко мне приехать казах. Приехал?»
Когда я вошел в его комнату и поздоровался, Александр Сергеевич сразу же спросил: «Соединили Михайловку с Карагандой?» Я ответил: «Да, Михайловка уже давно стала частью города». И после этого диалога у нас сразу завязался разговор.
Я спросил, почему он интересуется именно Михайловкой? И Александр Сергеевич рассказал свою историю приезда в Караганду.
– Меня привезли на вагонзаке и разместили в местной тюрьме. Через некоторое время дали однокомнатную квартиру в Михайловке, я должен был трудоустроиться. Очень сложно было добираться от станции Михайловка до города, между ними был большой карагайник, и там водились волки. Ходить там я очень боялся.
Затем Александр Сергеевич рассказал о том, как долгое время скитался в поисках работы. «По первой профессии я математик, у меня на руках был престижный диплом Московского государственного университета, и я сразу же пошел в Учительский институт, который находился на площади Гагарина. Но в отделе кадров, узнав о том, что я ссыльный, вежливо мне отказали. Потом были робкие попытки попасть в местный политех. Там было то же самое. И в один день мой знакомый казах-инженер (фамилию точно не помню, но вроде бы Ахметов) предложил: «Слушай, в Михайловке есть школа, там нужен математик». Он помог мне, и меня взяли в школу учителем математики».
Жизнь в Караганде
«Это была благодать! – продолжал свой рассказ Александр Сергеевич. – Я работал со школьниками, моя жизнь начала налаживаться… Тогдашняя Караганда была очень серой, город только начал активно строиться после войны, все в основном ходили в гимнастерках, в плохой одежде. Одним словом, у людей было тяжелое материальное положение. Но тем не менее у народа было рвение к тому, чтобы наладить жизнь после войны. И моя жизнь тоже стала лучше. Получив первую зарплату, я купил железную кровать на маленькой местной барахолке, посуду и другие необходимые в быту вещи. Очень много было в городе военнопленных – и немцев, и японцев. Я видел их и, сравнивая их жизнь со своей, радовался тому, что у меня получилось лучше устроиться.
Я начал усиленно заниматься наукой, расти в профессиональном плане. Стремился к развитию, много занимался математической логикой, искал в библиотеках интересные книги, общался с людьми. Местное население немного осторожничало, особенно когда узнавало, что я ссыльный. Я видел, что местные казахи хотели меня поддержать. Чувствовалось, что со мной хотят поделиться опытом и знаниями. Я носил фамилию Вольпин, поэтому многие не знали, что я сын поэта Сергея Есенина. Тем не менее я очень сдружился с Наумом Коржавиным, он работал в «Социалистической Караганде». Он даже пытался взять меня на работу в газету. Но мне, конечно, больше нравилось в школе преподавать, нежели работать в этом коммунистическом издании. «Что я буду делать в вашей коммунистической газете, в которой вы кроме отчетов с партконференций ничего не печатаете?» – отшучивался я, когда он настаивал».
Были у Александра Сергеевича и другие интересные встречи в Караганде. Здесь в ссылке находился известный ученый А. Чижевский, которого называли «Леонардо да Винчи ХХ века».
«Я ходил в гости к Чижевскому, который жил по Ленина, 17, – рассказывает о дружбе с ученым Александр Сергеевич. – Он занимал на втором этаже маленькую однокомнатную квартиру. Это был человек очень высокой эрудиции. И мои робкие попытки попасть в Учительский институт позабавили его. Мы много разговаривали на самые разные темы. Он хорошо рисовал, писал картины. Мне даже порой казалось, что это своеобразная компенсация – свою трагическую судьбу он уравновешивал своими стремлениями. Мне были близки его литературные пристрастия, и мы очень долго говорили о литературе. Был я знаком и с его женой Ниной Вадимовной Энгельгардт. Она была очень интересной женщиной».
Александр Сергеевич Вольпин, помимо математики и юриспруденции, большое внимание уделял поэзии. Его стихи привлекали своей необычностью, игнорирование общепринятых догм всех шокировало, а яростный максимализм поражал. Ноты пронзительной искренности, болезненного надрыва роднили его со стихами отца, поэта Сергея Есенина. И, естественно, при встрече в Бостоне я не мог не спросить: «А вы в Караганде писали стихи?» «Да, – ответил он и перечислил: – «Разбитое сердце», «Весенний лист», «Я когда-то стоял дугой», «Я вчера еще резвился на полянке», «Не играл я ребенком с детьми», «О сограждане, коровы и быки!» – все эти стихи я написал в Караганде.»
Возвращение
«В 1953 году мой главный противник сдох». Именно так в разговоре Александр Сергеевич и сказал – «сдох». Это дало ему возможность 29 апреля 1953 года вернуться в Москву. Жизнь там тоже оказалась несладкой. Несмотря на это, он начал писать свободный философский трактат, основу теории которого он придумал в Караганде. «Закончил я его в 1959 году, он был издан в США в 1961 году, – сказал об этом труде Александр Сергеевич. – И власти начали мстить мне». Месть властей заключалась в периодическом насильственном помещении Вольпина в психбольницы и тюрьмы. Но и эти жестокие меры не могли заставить Александра Сергеевича молчать. Математика и... борьба за права человека стали сферами его самореализации.
Юридическая наука стала для него хобби. Он писал правовые трактаты, активно занимался правозащитной деятельностью. Вместе с В. Чалидзе, А. Сахаровым он создал комитет по правам человека. Сам Вольпин стал экспертом этого комитета. Составленная им памятка о том, как надлежит вести себя на допросах, бесила следователей, потому что помогала подследственным держаться уверенно. Он считал проблемы свободы личности и гражданских прав в СССР важнейшими социальными проблемами. По его мнению, решение других проблем недостижимо, если не будет удовлетворительно обеспечена индивидуальная свобода в советском обществе. Надо сказать, что его работа ценилась и была одним из первых документов юридической грамотности.
Секретарь ЦК КПСС Л. Ильичев в то время нашел формулу, характеризующую Александра Сергеевича, – «ядовитый гриб». Яд свободной мысли способствовал возникновению правозащитного движения, теоретиком и инициатором которого стал А. Есенин-Вольпин. В 1965 году, в День Конституции, он организовал знаменитый митинг на Пушкинской площади. Это было наиболее известное несанкционированное публичное массовое выступление. Его целью было потребовать гласности о ходе суда над писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем, арестованными за публикации их книг на Западе. Несмотря на то, что за Александра Сергеевича заступались многие известные люди, государству было выгодно, чтобы он уехал из Советского Союза. И в 1972 году А. Есенин-Вольпин эмигрировал в Америку. Когда он уезжал, он сказал тем, кто его провожал: «Боритесь не только за право отъезда из СССР, но и за право возвращения».
Расставание
Несколько дней мы общались с Александром Сергеевичем. Я рассказал ему, что в Казахстане 31 мая в соответствие с Указом Президента Нурсултана Назарбаева отмечается как День памяти жертв политических репрессий. Также рассказал о музее Карлага в пос. Долинка. Он сразу живо отреагировал: «Это здание сталинское?» Я ответил: «Да. И там висит ваш портрет среди знаменитых узников Карлага». В ответ он тихо улыбнулся. Мы много говорили и о простых вещах. Например, о первой любви, которая пришла к Александру Сергеевичу на карагандинской земле...
Мы привыкли друг к другу за эти дни общения, и перед отъездом я надел на него казахский чапан и пошутил: «Когда вы были у нас в Казахстане в суровые 50-е годы, мы не могли вам ничего подарить, оказать должный прием, поэтому примите сейчас от нас наш национальный халат». Он долго смеялся, говоря: «Да, к сожалению, тогда я вам не мог сообщить о своем приезде…»
Несмотря на усталость и возраст, Александр Сергеевич много шутил. Я увидел трогательную заботу, которую проявляют к нему сотрудники и обитатели дома престарелых. Мой друг Виктор, бывший казахстанец, который помогал мне в этой поездке, сказал мне, что Александр Сергеевич очень любит гостей. И какой бы трудной ни была вся его жизнь, все равно – это была его жизнь, его история…
В последнюю минуту, когда я уже уходил, он повернул коляску в мою сторону. По его взгляду я понял, что он не хочет расставаться... Остановив меня, Александр Сергеевич сказал: «Нурлан, я тебе прочту стихотворение…»
И он прочел:
До свиданья, друг мой,
до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки,
без слова,
Не грусти и не печаль бровей, –
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Это были стихи его отца…
Сегодня, несмотря на то, что независимый Казахстан стремительно развивается и все дальше и дальше уходит от тех страшных лет, мы видим следы той тяжелой эпохи, в которой жили миллионы советских людей. И каждый раз, изучая эти события, мы узнаем сложные судьбы тех, кому пришлось пройти через тюремный ад.
Работая над проектом «Карлаг. Память во имя будущего», главная цель которого – показать судьбу людей, оказавшихся на казахстанской земле во время репрессий, автор этих строк убедился, что жертвами сталинского режима становились не только простые люди, но и многие знаменитости. Среди них – Л. Гумилев, А. Чижевский, Л. Вознесенский, В. Пустовойт, И. Фортунатов, Ю. Грунин, поэт Н. Заболоцкий, Н. Коржавин, И. Борхман, Л. Покровская, Г. Фогелер, А. Черкасский, В. Эйферт, Т. Афонин, Р. Мессерер-Плисецкая, Л. Русланова, Н. Сац…
Иногда те, кто приезжает в Караганду, спрашивают: сколько же людей прошло через застенки Карлага? И тогда я отвечаю, что точное число неизвестно, но это были миллионы и миллионы людей, оказавшихся на этой земле не по своей воле.
Среди этих людей и сын знаменитого поэта Сергея Есенина Александр Сергеевич Есенин-Вольпин. Это человек удивительной судьбы и выдающихся способностей: логик, философ, поэт, один из первых правозащитников в Советской России. Сын двух поэтов (его матерью была переводчик и поэтесса Надежда Давыдовна Вольпин) Александр Сергеевич унаследовал от родителей уникальные качества – неповторимость личности, творчества и судьбы. Он был арестован органами МГБ в Черновцах 21 июля 1949 года. Пробыл на Лубянке и в ЛТПБ (Ленинград) до 14 октября 1950 года, а затем был отправлен в ссылку в Караганду…
Долгожданная встреча
Есть встречи, которые ждешь с интересом и нетерпением. Я очень давно мечтал поговорить с Александром Сергеевичем, узнать о его карагандинской судьбе. И вот, наконец, эта возможность мне выпала летом прошлого года. Я взял отпуск и полетел в Бостон, где 90-летний пожилой человек живет в доме престарелых сегодня. Это потом сотрудники учреждения, где он живет, расскажут мне, что когда Александр Сергеевич узнал о том, что к нему едут из Караганды, он несколько ночей не спал, все время с волнением спрашивал: «Должен был ко мне приехать казах. Приехал?»
Когда я вошел в его комнату и поздоровался, Александр Сергеевич сразу же спросил: «Соединили Михайловку с Карагандой?» Я ответил: «Да, Михайловка уже давно стала частью города». И после этого диалога у нас сразу завязался разговор.
Я спросил, почему он интересуется именно Михайловкой? И Александр Сергеевич рассказал свою историю приезда в Караганду.
– Меня привезли на вагонзаке и разместили в местной тюрьме. Через некоторое время дали однокомнатную квартиру в Михайловке, я должен был трудоустроиться. Очень сложно было добираться от станции Михайловка до города, между ними был большой карагайник, и там водились волки. Ходить там я очень боялся.
Затем Александр Сергеевич рассказал о том, как долгое время скитался в поисках работы. «По первой профессии я математик, у меня на руках был престижный диплом Московского государственного университета, и я сразу же пошел в Учительский институт, который находился на площади Гагарина. Но в отделе кадров, узнав о том, что я ссыльный, вежливо мне отказали. Потом были робкие попытки попасть в местный политех. Там было то же самое. И в один день мой знакомый казах-инженер (фамилию точно не помню, но вроде бы Ахметов) предложил: «Слушай, в Михайловке есть школа, там нужен математик». Он помог мне, и меня взяли в школу учителем математики».
Жизнь в Караганде
«Это была благодать! – продолжал свой рассказ Александр Сергеевич. – Я работал со школьниками, моя жизнь начала налаживаться… Тогдашняя Караганда была очень серой, город только начал активно строиться после войны, все в основном ходили в гимнастерках, в плохой одежде. Одним словом, у людей было тяжелое материальное положение. Но тем не менее у народа было рвение к тому, чтобы наладить жизнь после войны. И моя жизнь тоже стала лучше. Получив первую зарплату, я купил железную кровать на маленькой местной барахолке, посуду и другие необходимые в быту вещи. Очень много было в городе военнопленных – и немцев, и японцев. Я видел их и, сравнивая их жизнь со своей, радовался тому, что у меня получилось лучше устроиться.
Я начал усиленно заниматься наукой, расти в профессиональном плане. Стремился к развитию, много занимался математической логикой, искал в библиотеках интересные книги, общался с людьми. Местное население немного осторожничало, особенно когда узнавало, что я ссыльный. Я видел, что местные казахи хотели меня поддержать. Чувствовалось, что со мной хотят поделиться опытом и знаниями. Я носил фамилию Вольпин, поэтому многие не знали, что я сын поэта Сергея Есенина. Тем не менее я очень сдружился с Наумом Коржавиным, он работал в «Социалистической Караганде». Он даже пытался взять меня на работу в газету. Но мне, конечно, больше нравилось в школе преподавать, нежели работать в этом коммунистическом издании. «Что я буду делать в вашей коммунистической газете, в которой вы кроме отчетов с партконференций ничего не печатаете?» – отшучивался я, когда он настаивал».
Были у Александра Сергеевича и другие интересные встречи в Караганде. Здесь в ссылке находился известный ученый А. Чижевский, которого называли «Леонардо да Винчи ХХ века».
«Я ходил в гости к Чижевскому, который жил по Ленина, 17, – рассказывает о дружбе с ученым Александр Сергеевич. – Он занимал на втором этаже маленькую однокомнатную квартиру. Это был человек очень высокой эрудиции. И мои робкие попытки попасть в Учительский институт позабавили его. Мы много разговаривали на самые разные темы. Он хорошо рисовал, писал картины. Мне даже порой казалось, что это своеобразная компенсация – свою трагическую судьбу он уравновешивал своими стремлениями. Мне были близки его литературные пристрастия, и мы очень долго говорили о литературе. Был я знаком и с его женой Ниной Вадимовной Энгельгардт. Она была очень интересной женщиной».
Александр Сергеевич Вольпин, помимо математики и юриспруденции, большое внимание уделял поэзии. Его стихи привлекали своей необычностью, игнорирование общепринятых догм всех шокировало, а яростный максимализм поражал. Ноты пронзительной искренности, болезненного надрыва роднили его со стихами отца, поэта Сергея Есенина. И, естественно, при встрече в Бостоне я не мог не спросить: «А вы в Караганде писали стихи?» «Да, – ответил он и перечислил: – «Разбитое сердце», «Весенний лист», «Я когда-то стоял дугой», «Я вчера еще резвился на полянке», «Не играл я ребенком с детьми», «О сограждане, коровы и быки!» – все эти стихи я написал в Караганде.»
Возвращение
«В 1953 году мой главный противник сдох». Именно так в разговоре Александр Сергеевич и сказал – «сдох». Это дало ему возможность 29 апреля 1953 года вернуться в Москву. Жизнь там тоже оказалась несладкой. Несмотря на это, он начал писать свободный философский трактат, основу теории которого он придумал в Караганде. «Закончил я его в 1959 году, он был издан в США в 1961 году, – сказал об этом труде Александр Сергеевич. – И власти начали мстить мне». Месть властей заключалась в периодическом насильственном помещении Вольпина в психбольницы и тюрьмы. Но и эти жестокие меры не могли заставить Александра Сергеевича молчать. Математика и... борьба за права человека стали сферами его самореализации.
Юридическая наука стала для него хобби. Он писал правовые трактаты, активно занимался правозащитной деятельностью. Вместе с В. Чалидзе, А. Сахаровым он создал комитет по правам человека. Сам Вольпин стал экспертом этого комитета. Составленная им памятка о том, как надлежит вести себя на допросах, бесила следователей, потому что помогала подследственным держаться уверенно. Он считал проблемы свободы личности и гражданских прав в СССР важнейшими социальными проблемами. По его мнению, решение других проблем недостижимо, если не будет удовлетворительно обеспечена индивидуальная свобода в советском обществе. Надо сказать, что его работа ценилась и была одним из первых документов юридической грамотности.
Секретарь ЦК КПСС Л. Ильичев в то время нашел формулу, характеризующую Александра Сергеевича, – «ядовитый гриб». Яд свободной мысли способствовал возникновению правозащитного движения, теоретиком и инициатором которого стал А. Есенин-Вольпин. В 1965 году, в День Конституции, он организовал знаменитый митинг на Пушкинской площади. Это было наиболее известное несанкционированное публичное массовое выступление. Его целью было потребовать гласности о ходе суда над писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем, арестованными за публикации их книг на Западе. Несмотря на то, что за Александра Сергеевича заступались многие известные люди, государству было выгодно, чтобы он уехал из Советского Союза. И в 1972 году А. Есенин-Вольпин эмигрировал в Америку. Когда он уезжал, он сказал тем, кто его провожал: «Боритесь не только за право отъезда из СССР, но и за право возвращения».
Расставание
Несколько дней мы общались с Александром Сергеевичем. Я рассказал ему, что в Казахстане 31 мая в соответствие с Указом Президента Нурсултана Назарбаева отмечается как День памяти жертв политических репрессий. Также рассказал о музее Карлага в пос. Долинка. Он сразу живо отреагировал: «Это здание сталинское?» Я ответил: «Да. И там висит ваш портрет среди знаменитых узников Карлага». В ответ он тихо улыбнулся. Мы много говорили и о простых вещах. Например, о первой любви, которая пришла к Александру Сергеевичу на карагандинской земле...
Мы привыкли друг к другу за эти дни общения, и перед отъездом я надел на него казахский чапан и пошутил: «Когда вы были у нас в Казахстане в суровые 50-е годы, мы не могли вам ничего подарить, оказать должный прием, поэтому примите сейчас от нас наш национальный халат». Он долго смеялся, говоря: «Да, к сожалению, тогда я вам не мог сообщить о своем приезде…»
Несмотря на усталость и возраст, Александр Сергеевич много шутил. Я увидел трогательную заботу, которую проявляют к нему сотрудники и обитатели дома престарелых. Мой друг Виктор, бывший казахстанец, который помогал мне в этой поездке, сказал мне, что Александр Сергеевич очень любит гостей. И какой бы трудной ни была вся его жизнь, все равно – это была его жизнь, его история…
В последнюю минуту, когда я уже уходил, он повернул коляску в мою сторону. По его взгляду я понял, что он не хочет расставаться... Остановив меня, Александр Сергеевич сказал: «Нурлан, я тебе прочту стихотворение…»
И он прочел:
До свиданья, друг мой,
до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки,
без слова,
Не грусти и не печаль бровей, –
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Это были стихи его отца…
