Мухтар Ауэзов – бессмертие в книгах

125 лет назад в Чингизской волости Семейского уезда у супругов Ауэзовых Омархана и Нуржамал родился сын. И тогда еще никто не знал, что его ждет интересная, непростая жизнь, что он расскажет историю своего народа, что познакомит мир с Абаем,
что его книги разойдутся миллионными тиражами и будут в списках самых читаемых не только в своей стране.

Роман-эпопея

Имя Мухтара Ауэзова, как правило, больше всего ассоциируется у многих с романом-эпопеей «Путь Абая». Каким рос Абай, что его волновало, под влиянием каких людей и ситуаций формировался его внутренний мир? Ответы на все вопросы мы находим в произведении великого писателя.

«Путь Абая» заслуженно называют энциклопедией жизни казахов. Со страниц произведения на нас смотрит сквозь эпохи сам Абай, мы видим годы его отрочества, молодость, зрелость. Через каждого героя романа мы узнаем свой народ, ведь Мухтар Ауэзов в своей эпопее весьма красочно отразил полную противоречий жизнь степняков.

А как сочно и красиво описывает Мухтар Ауэзов быт и традиции в романе.

«В ярком казахском колорите, в неповторимом национальном своеобразии – одно из главных достоинств этого произведения, которое дышит ароматом казахской степи и в котором ощущаешь во всей полноте целый мир материальной и духовной жизни казахского народа; его радости и горести, его специфический быт, психологический уклад, мысли и чувствования», – так писал о романе «Путь Абая» писатель Мухамеджан Каратаев.

Мастерство автора переносит читателя в другое измерение, во времена давно минувшие. И как много тут говорящих деталей.

«Посередине юрты тускло мерцал светильник. Кроме Суюндика с женой и двух его сыновей – Адильбека и Асылбека, здесь было еще одно существо, с появлением которого в юрту, казалось, врывалась свежая прелесть весны. Это была дочь Суюндика – Тогжан. Она то и дело входила сюда из Малой юрты, где жила ее мать, младшая жена Суюндика. Шолпы своим звоном предупреждало о ее приходе. Маленькие блестящие серьги в ушах, бобровая шапочка на голове, перстни, унизавшие ее пальцы, – все казалось Абаю изящным и прекрасным. У нее нежное личико, прямой правильный нос, черные глаза. Тонкие брови, острые и длинные, как крылья ласточки, разлетаются к вискам. Когда Тогжан слушает, смеется или смущается, чудесные брови то поднимаются дугой, то успокаиваются в плавном изгибе. Может быть, это – крылья невиданной птицы?».

Небольшой, но очень содержательный эпизод о быте, укладе казахов того времени. И о ценностях, воспитании, поведении девушек. Подросшие дочери носили шолпы, которые звенели при ходьбе. Так девушка предупреждала окружающих о своем приближении. Чтобы мужчины, джигиты могли вовремя закончить разговор, что не предназначен для нежных девичьих ушей, сесть ровно. Потому что вразвалку лежать при девушке считалось верхом неприличия и неуважения к хозяину. То есть у украшения был свой функцио­нал, как, впрочем, и практичес­ки у каждого украшения женщин степи.

По-особенному рассказывается в романе и о кочевом образе жизни. Читая описание, живо представляешь и аул, который уже готов к отправке на зимовку, и детей, бегающих вокруг сложенных вьюков, и хлопочущих женщин, и даже верблюдов, важно ожидающих груз, чтобы выполнить свою миссию.

«…Большие летние юрты были уже сложены и убраны. Аулы ютились в небольших, но более теплых юртах. Каждый старался утеплить свой кров. В юртах разводили костры, а стены завешивали большими кошмами. В осеннее время удобнее всего маленькие, не боящиеся копоти юрты из одного цельного войлока. Каждый, как мог, старался устроить свое жилище уютнее.

Овец уже не доили – верный признак того, что жайляу покинуты и аулы перекочевали на осенние пастбища. Ягнята выросли и паслись с овцами.

Мужчины, большую часть времени разъезжавшие по аулам ради всевозможных пересудов и препирательств, теперь выглядели иначе, холодные ночи и слякоть заставили их обуться в сапоги с войлочными чулками, надеть толстые зипуны или шубы из мерлушки. Они переменили и коней: лошади, на которых ездили летом, к осени уже отощали, и их пустили в табуны, под верх пошли отгульные кони. Ездили на них шагом, не торопясь, стараясь не загонять разжиревших скакунов, и часто оставляли их на выстойку, иногда на всю ночь.

В эту пору начинается общая горячка: коней покупают, обменивают, берут во временное пользование. Если предполагают, что осень будет неспокойной и полной хлопот или же предвидятся большие передвижения и частая езда, то спрос на крепких, надежных коней еще увеличивается: лошадей выпрашивают, выклянчивают, вымогают, всячески надоедая владельцам…»

Роман о жизни и творчестве великого акына был переведен на 116 языков мира. Неудивительно, что в каждой из этих стран есть немало поклонников творчества выдающегося писателя, драматурга Мухтара Ауэзова.

Рассвет в степи

Первая постановка пьесы «Еңлік-Кебек» состоялась в юрте Айгерим, второй супруги Абая, а актерами стали внуки Абая и его родные. Автором пьесы был Мухтар Ауэзов, тогда еще молодой и не столь известный.

Ануар Алимжанов в очерке «Уроки Мухтара Ауэзова» писал: «… осенью 1917 года, когда рабочие Питера шли на штурм Зимнего Дворца, в далекой степи за Семипалатинском, в урочище Ойкудук произошло событие, о котором нельзя не вспомнить сегодня. 20-летний Мухтар Ауэзов создал своеобразный театр в степи…

Раскрылся занавес, и перед чабанами и табунщиками, собравшимися тогда со всего края, девушки и джигиты из аула Мухтара показали пьесу «Еңлік-Кебек» – историю казахских Ромео и Джульетты.

Это был первый спектакль, показанный в степи. И его герои вынесли беспощадный приговор вековым феодальным устоям. Автором пьесы и ее постановщиком был Мухтар Ауэзов. С этого спектакля, идущего на сценах театров и по сей день, начинается история казахского театрального искусства».

Пьеса родилась после прочтения Ауэзовым поэмы «Еңлік-Кебек», которую написал сын Абая Магауия. К слову, впервые свет увидела поэма только в 1960-е годы. Эта пьеса была свое­образным подарком к свадьбе Акыш, внучке Абая. Необычность той постановки была также в том, что все роли, включая женские, исполняли мужчины, а точнее сказать, юноши.

Потому как женщины всех возрастов наотрез отказались выступать на публике, изображая других людей. Так что, можно сказать, что первыми актерами в казахской степи были именно мужчины.

Трагическая история любви двух сердец, чьи роды враж­довали, волнует до сих пор. Приговорив к смерти не только двоих посмевших ослушаться и нарушить правила, но и их новорожденного ребенка, судьи не смогли заставить народ забыть о случившемся. В прошлом столетии, в 70-е годы простые чабаны соорудили надгробие над могилами двух несчастных, пострадавших за свое стремление любить и жить с любимым человеком.

Мавзолей Енлик и Кебек, расположенный в Абайской области, включен в список сакральных объектов, и количество паломников тут не сокращается. Это не случайно, ведь любовь – самое главное чувство в жизни.

Манифест против насилия

Творчество Мухтара Ауэзова многогранно. Но есть одно качество, присущее всем его произведениям, будь то пьеса, драма, роман или рассказ. В них – реальная жизнь простого человека. Через ситуации, героев писатель не просто знакомит читателя с казахами, их нравами, бытом, ментальностью. Он обнажает пороки, которые разъедают изнутри общество. Это и «Лихая година», и «Красавица в трауре», «Выстрел на перевале Караш-Караш» и другие его труды. Но особенно хочется сказать о рассказе «Сиротская доля».

Пронзительно и больно. Вот две основных эмоции, которые возникают при прочтении этого рассказа. Как идеально выписаны образы волостного и его спутника, пронырливого и беспринципного Калтая.

Остановившись в юрте, где мужчин унес тиф и остались лишь старуха, ослепшая сноха и ее дочка, юная Газиза, волостной Ахан жестоко надругался над девочкой. По сути, он преступник, педофил, выражаясь современным языком. И настолько черна его душа, что, изнасиловав бедное дитя, он спокойно возвращается в юрту и ложится в постель, которую ему как путнику постелили гостеприимные женщины. Старая женщина, следуя традициям гостеприимства, велела сварить последний кусок мяса. В благодарность упитанный негодяй изнасиловал ее малолетнюю внучку.

Девочка, не выдержав позора и насилия, уходит в степь, буран не оставляет ей ни малейшего шанса выжить. На следующий день ее находят между могильных холмов отца и брата.

Тонко и остро чувствуется боль осиротевших. Ослепшая пос­ле смерти мужа и сына бедная женщина и стоящая на пороге смерти старушка с надеждой кричат в степь, веря, что Газиза вернется…

Финал, который сотрясает душу. И осознание, что такие вот аханы и калтаи есть везде и всегда. Готовность причинить зло, воспользоваться силой как преимуществом, наплевать на главнейшую заповедь всех времен и народов –«не навреди». К сожалению, проблема уязвимос­ти детей, женщин актуальна и по сей день во многих странах мира.

Человек покоряет космос, осваи­вает дно океана, летает по небу и к звездам. А вот победить зло, взращенное в сердцах некоторых, не в состоянии. Написанный сто лет назад, в 1921 году, рассказ звучит как манифест против насилия.

В этом, наверное, и есть отличие классиков от авторов-поденков – они пишут о вечном. Поэтому, уходя сами в Вечность, оставляют за собой свои труды в надежде, что человечество задумается.

125 лет исполняется со дня рождения выдающегося писателя Мухтара Ауэзова, прожившего непростую жизнь, в которой были и теснота тюремных камер, и блеск софитов славы, и гонения, и высокие награды. Его предавали. Не раз и нередко – свои же. Возможно, что другой, разочаровавшись, обозлился бы, а он верил в свой народ и любил его несмотря ни на что.

И свою самую главную награду он получил от народа и тем самым победил время. Он обрел бессмертие через свои книги. Главный секрет этого в том, что он беззаветно и искренне любил свой народ, свою культуру, язык в любом проявлении. Иначе разве он бы написал: «Честь и совесть, человечность казахов сохранились только в кюе».