«Оскар» мне не нужен

Группа молодых людей – три парня и девушка, возвращаясь на машине из ночного клуба, наехала на молодую женщину. Испугавшись ответственности перед законом, а главное, думая, что несчастная мертва, они вывезли тело за город, где женщина умирает в муках.

Перед смертью она отправляет всем своим друзьям и знакомым СМС: помогите! А потом ее бесплотный дух стал посещать своих убийц. Те умирают от страха, но призрак продолжает навещать живых. По городу пошли слухи, что дух покойной будет приходить ко всем, с кем она поддерживала связь в М-агенте. Некая журналистка решила провести свое собственное расследование. И однажды призрак приходит и к ней...

Судя по визгам девушек в зале и даже испуганным охам мужчин, фильм ужасов состоялся. Более того, авторитетный киновед Гульнара Абикеева, найдя в картине еще и философскую подоплеку, на специальной пресс-конференции посоветовала всем посмотреть «М-агент». Все это говорит о том, что создатель картины Еркин Ракишев, нередко награждаемый в прессе эпитетом «дилетант», но при этом обласканный зрительским успехом, вырос в профессиональном плане.

В кино этот режиссер пришел в очень зрелом возрасте, не имея за плечами не то что кинематографического, вообще какого-либо профессионального образования.

– До кино я работал в самых разных сферах: занимался коммерцией, трудился в торговой палате, был исполнительным директором в институте «Казахстан-США», – делится он подробностями своей биографии. – В один прекрасный день, это было в 2006 году, я, придя домой, увидел, что жена, обливаясь слезами, смотрит узбекскую мелодраму «Фатима и Зухра». Я ей: давай обед, а она, не отрываясь от экрана, махнула рукой: разог­ревай сам! В сердцах я брякнул, что сниму фильм и получше этого.

Жена кинула на меня презрительный взгляд: куда тебе, мол, с твоими 10 классами. У меня и в самом деле нет высшего образования, но в тот момент я был задет: почему это мы смотрим чужие фильмы, когда можем рассказывать и свои истории?

Учебным пособием для меня стал корейский сериал «Ва-банк». Посмот­рев его несколько раз, написал сценарий картины «Раненое чувство». Когда я, дилетант, снимал свой первый фильм, мои помощники бегали ко мне без конца докладывать о проб­лемах. А я, слыша о них, отвечал им: «Отлично! Мы решим проблему и сделаем свой фильм еще лучше!». У меня тогда был девиз: «Из лимона сделаем лимонад!».

«Раненое чувство» шло только в одном кинотеатре – в «Казахстане», но успех был – месяца три люди бились у кассы, чтобы купить билет. А киношный люд кинулся меня критиковать: да кто он такой, этот недоучка и выскочка, чтобы претендовать еще и на лавры?! А я, слыша такие отзывы, решил, что в своем следующем фильме заставлю всех рыдать, и снял «Жетимдер» – «Сироты». Я сам видел, вернее, украдкой подглядывал за реакцией зрителя, – зрелые мужи утирали слезы рукавом. Потом у меня была очень понравившаяся девушкам работа «В Астану весна приходит поздно». И мои критики вынуждены были признать, что с каждым фильмом я все более и более расту.

– Решив внезапно заняться кино в 2006 году, с тех пор вы, кажется, снимаете по фильму в год.

– Иногда по два.

– А как все-таки решились так смело взяться за камеру?

– Наверное, я просто талантливый (хохочет). Конечно, первые фильмы дались мне нелегко. Денег мало, камера – слабая, недостатков много… Но моя первая работа сильно задела многих. Критиковали и справа, и слева, особенно старались режиссеры. Я в долгу не оставался. Говорил, покажите свои фильмы, я буду учиться у вас.

Так я, обстреливаемый со всех сторон критиканами, пришел к очередной ленте. Все любят фильм «Меня зовут Кожа», но никто не спрашивает, как живет нынче их любимец – тот самый мальчишка, сыгравший Кожу. И я взялся снимать картину «Меня тоже зовут Кожа». В моем фильме один аульный мальчик по имени Кожа переезжает вместе с мамой в город, где встречает взрослого Кожу – Нурлана Санджара, учительницу – Раю Мухамедьярову и других артистов, игравших в легендарной детской картине.

Потом была кинокомедия «Хочешь жить вечно?» про то, как один казах придумал лекарство бессмертия, которое продавал только тем, кто знает казахский язык (исключение составляла лишь его родная теща). И весь мир был вынужден взяться за изучение казахского. Обама стал произносить свои речи на нем, Мадонна – запела... Фильм заканчивается всемирным айтысом, где участвуют и казахи, и негры, и англичане, и россияне.

– А кто финансировал непрофессионального режиссера?

– Когда снимал первую картину, я заложил свою квартиру. Из-за этих 30 тысяч долларов жена меня чуть не повесила на ближайшем дереве. К счастью, на «Раненом чувстве» я заработал 100 тысяч. Потом пошло-поехало. Фильм «Сироты» заказал мне телеканал «Казахстан». Денег я на нем не заработал, через месяц аншлага в кинотеатрах пошли пиратские диски, и я смог вернуть только затраченное. А вот если бы у нас работали законы, защищающие авторское право, я бы стал миллионером.

Тут уже и «Казахфильм» стал ко мне присматриваться. Национальная киностудия попросила снять документальный фильм о Тураре Рыскулове, о белых пятнах в его биографии. А я обычно выкладываюсь, если берусь за что-то. Здесь я тоже вошел в азарт. Нашел место захоронения революционера, приговор суда от 8 февраля 1938 года о расстреле и еще один загадочный, противоречащий первому, документ о том, что умер Рыскулов в 1943 году в лагере под Кустанаем. Какому из них верить? Когда сотрудники российского ФСБ поняли, что я просто так не отстану от них, – они сдались и предоставили доступ и к другим сек­ретным документам. А дальше было делом техники узнать, когда и где был расстрелян и захоронен Рыскулов – спецобъект НКВД, находившийся на бывшей даче наркома внутренних дел Генриха Ягоды. В той же братской могиле, где находятся его останки, захоронены и революционеры Султанбек Кожанов и Назир Торекулов.

Позже я нашел в архивах Куйбышева и Фрунзе много видеоматериалов о Рыскулове. До этого был известен только видеокадр, где он выступает на митинге в Турксибе.

Этим фильмом я окончательно доказал жене, что могу работать в кино.

После этого «Казахфильм» дал заказ снять «Ашаршылык» – фильм о голодоморе начала 30-х. Вы, кстати, упомянули, что тоже писали о голодоморе. Если я вас спрошу, почему он все-таки случился, вы наверняка скажете, что из-за конфискации скота. А почему его забрали? Все ведь понимали, что обрекают тем самым целую нацию на голод.

Правильно сказал Марат Тажин, что свою историю мы должны заново исследовать и написать. Советские историки убеждали нас, что была принудительная коллективизация, но никто не назвал истинной причины. А она, думаю, кроется в том, что в конце 20-х Германия стала громко заявлять о своих планах завоевания мира. Если бы случилась война, молодая страна Советов была бы сломана. И тогда было принято решение за короткий срок – с 1928 по 1932 год – построить 1 500 фабрик и оборонных заводов, а также московское метро. «Заберем у народа», – говорят, ответил Сталин, когда его спросили, чем кормить миллионы рабочих, занятых на этих объектах. И начиная с 27 августа 1928 года, после принятия декрета ЦИК и СНК Казахстана «О конфискации и выселении крупнейших байских хозяйств и полуфеодалов», у народа стали забирать все – и хлеб, и скотину. Когда я в российских архивах знакомился с документами тех лет, я впервые стал ощущать сердце – так оно болело. Это был не просто голод, а как мне показалось, целенаправленное уничтожение нации. 130 тысяч наиболее прогрессивных казахов были посажены и отправлены на урановые рудники, 25 тысяч расстреляны, около половины населения умерло от голода. Я видел официальное постановление: местное население не лечить. Другой документ гласил: если кто-то поймает хотя бы одну птицу или отловит рыбу в реке – привлекать к ответственности.

– Как относится к вашим фильмам супруга?

– Она довольна, ее муж все-таки стал знаменитым. А я благодарен ей. Если бы в тот день не зашел домой пообедать, наверное, ни о какой режиссуре я бы и не помышлял и до сегодняшнего дня. В этом мире вообще все решают случайности...

Директор института «Казахстан-США» Оразалы Сабден, благословляя меня на съемки моего первого фильма, сказал: «Еркин, я знаю, у тебя получится». И освободил меня от работы.

Премьерный показ был в Доме кино. Вся пресса, все знаменитости. Жена, увидев, что зрителям мое «Раненое чувство» понравилось, а журналисты берут у меня интервью, посмотрела на меня другими глазами.

– А вы мечтаете об «Оскаре»?

– Нее, «Оскар» мне не нужен. Я прос­то хочу, чтобы о нас, о казахах, узнали за рубежом. И вообще, не интересуюсь я кинофестивалями, но мой «Ашаршылык» – «Голодомор» – уже перевели на турецкий язык, а сейчас им заинтересовались американцы.

Галия ШИМЫРБАЕВА, Алматы