Чем бы дитя ни тешилось?
379
«Журналист – профессия с дополнительной нагрузкой в виде бесконечных просьб населения», – любил говорить один из первых моих начальников-редакторов еще в 90-е.
С тех пор ничего не изменилось. Я – корреспондент газеты, круг общения – тысячи лиц, в день отвечаю десятка на два звонков, писем и обращений. Если успеваю, помогаю людям составлять обращения в инстанции.
Звонят и пишут в основном по личным делам. Звонят и обрушивают потоки слов, несмотря на то, что, например, два часа ночи на дворе и что мне давным-давно не 16 лет, и что я не армия спасения и никого сию минуту из проблем вытаскивать не помчусь. Это же вроде так понятно... Но – нет.
Вот и во время событий 5–6 января, когда было трудно и страшно многим, мою бессонницу разбавляли телефонные звонки от шапочных знакомых и вовсе не знакомых мне граждан.
Такие, например.
– Алло! Моя дочь где-то в районе городской площади со своим молодым человеком, и я не могу до нее дозвониться!
– Простите, кто вы?
– Да вы меня знаете! Я к вам лет шесть-семь назад в городскую газету приходила объявление о продаже дома давать.
Честно, не помню, но разговора не обрываю. Думаю, может, человек не решается сам позвонить в полицию:
– Скажите, сколько вашей дочери лет и что она в районе площади делает? Там же небезопасно сейчас!
– 17 лет. Она со своим парнем пошла гулять, а час назад где-то звоню ей, она говорит, мол, мама, мы возле площади, тут много народу. И больше на звонки не отвечает.
Я возмущаюсь:
– Постойте, но сейчас два часа ночи, вы родительница, ваша несовершеннолетняя дочь находится на улице с малознакомым вам человеком. Ответственность за нее несете вы! Я бы на вашем месте ее уже с собаками искала! Просто звоните уже в полицию!
– Как в полицию, почему в полицию? Она же хорошая девочка!
Я кладу трубку. Ибо дальше, по опыту знаю, конструктива не будет. Меня обвинят в бесчувственности, черствости, бесчеловечности и скажут, что сотрудники газет должны быть ближе к людям и помогать им. И, кстати, пригрозят завтра же пожаловаться моему начальству.
Пускай.
Только успокаиваюсь, пью валерьянку и снова ложусь – еще звонок.
– Здравствуйте, моего сына ранили в толпе на центральной улице. Он в медцентре, мне медики звонили. Можете попросить облздрав, чтобы меня пустили к моему мальчику?
Нет, не могу. Я никогда не нарушаю чужие установленные правила, в том числе карантинные в медучреждениях. И нормы этики. Не буду я звонить ни в какой облздрав. Но спрашиваю:
– А что ваш 18-летний сын делал на улице, в толпе, в центре, когда вы живете на самой дальней окраине?
– Откуда я знаю, что он там делал и как туда попал? Да какая разница?!
Большая разница. Очень большая разница между, например, мародером и уличным зевакой, представителем радикального движения и студентом, возвращавшимся с вечеринки и получившим «шальную пулю».
Но к чему я это все вам, дорогие читатели, рассказываю. К тому, что многие из нас – родители. И если мы хотим, чтобы наши дети не делали глупостей, мы обязаны знать, что они делают, с кем общаются, как учатся, чем увлекаются, о чем мечтают… Более того, закон нас прямо обязывает заботиться о здоровье и образовании наших несовершеннолетних детей. И нет оправданий человеку, который на вопрос «что твой ребенок делает на улице ночью, где сейчас опасно?», отвечает «Не знаю…».
Родитель – работа круглосуточная, ответственная и трудная. Если ты воспитал человека, который не сумел стать счастливым, значит, ты что-то упустил. Если ты вырастил детей, но остался одиноким в старости, значит, недодал своим детям душевного тепла тогда, когда оно им требовалось больше всего, был с ними несправедлив. Недаром же японцы говорят: «Не обижайте своих детей, иначе они вам выберут плохой дом престарелых».
Если твой ребенок «ходит на голове», бедокурит и развлекается, не видя берегов, значит ты из категории родителей, для которых чем бы дитя ни тешилось, лишь бы ни вешалось. Если мальчики и девочки нарушают законы, значит плохо им объясняли дома, что такое хорошо, а что такое плохо. А разве нет?
Мне больно писать про все это, но это, увы, наша жизнь. Мне больно, но я не хочу потерять эту боль, потому что через газету могу побудить людей думать. Думать и действовать, работать над ошибками.
Полагаете, что вот, мол, нашлась еще одна умелица сочетать слова в красивые фразы и пиариться на чужих детях?
Не пиарюсь. У самой дети и внуки растут. И цифры статистики по некоторым категориям молодежи в нашей стране страшны и упрямы и требуют немедленных действий от взрослых и умных людей.
В Казахстане примерно 20% населения – люди молодежного возраста. И них примерно 7% – лица категории NEET. Или, проще говоря, они не работают и не учатся.
Кто это допустил? Чего эти мальчики и девочки ждут? Они маргиналы или просто инфантильны и ленивы? И не говорите, мол, общество такое допустило, школа не доучила, улица развратила, Интернет захватил. Нет. Их судьбы сформировали папы и мамы. Кому-то из вас сейчас больно? Не потеряйте эту боль…
Все колонки автора
С тех пор ничего не изменилось. Я – корреспондент газеты, круг общения – тысячи лиц, в день отвечаю десятка на два звонков, писем и обращений. Если успеваю, помогаю людям составлять обращения в инстанции.
Звонят и пишут в основном по личным делам. Звонят и обрушивают потоки слов, несмотря на то, что, например, два часа ночи на дворе и что мне давным-давно не 16 лет, и что я не армия спасения и никого сию минуту из проблем вытаскивать не помчусь. Это же вроде так понятно... Но – нет.
Вот и во время событий 5–6 января, когда было трудно и страшно многим, мою бессонницу разбавляли телефонные звонки от шапочных знакомых и вовсе не знакомых мне граждан.
Такие, например.
– Алло! Моя дочь где-то в районе городской площади со своим молодым человеком, и я не могу до нее дозвониться!
– Простите, кто вы?
– Да вы меня знаете! Я к вам лет шесть-семь назад в городскую газету приходила объявление о продаже дома давать.
Честно, не помню, но разговора не обрываю. Думаю, может, человек не решается сам позвонить в полицию:
– Скажите, сколько вашей дочери лет и что она в районе площади делает? Там же небезопасно сейчас!
– 17 лет. Она со своим парнем пошла гулять, а час назад где-то звоню ей, она говорит, мол, мама, мы возле площади, тут много народу. И больше на звонки не отвечает.
Я возмущаюсь:
– Постойте, но сейчас два часа ночи, вы родительница, ваша несовершеннолетняя дочь находится на улице с малознакомым вам человеком. Ответственность за нее несете вы! Я бы на вашем месте ее уже с собаками искала! Просто звоните уже в полицию!
– Как в полицию, почему в полицию? Она же хорошая девочка!
Я кладу трубку. Ибо дальше, по опыту знаю, конструктива не будет. Меня обвинят в бесчувственности, черствости, бесчеловечности и скажут, что сотрудники газет должны быть ближе к людям и помогать им. И, кстати, пригрозят завтра же пожаловаться моему начальству.
Пускай.
Только успокаиваюсь, пью валерьянку и снова ложусь – еще звонок.
– Здравствуйте, моего сына ранили в толпе на центральной улице. Он в медцентре, мне медики звонили. Можете попросить облздрав, чтобы меня пустили к моему мальчику?
Нет, не могу. Я никогда не нарушаю чужие установленные правила, в том числе карантинные в медучреждениях. И нормы этики. Не буду я звонить ни в какой облздрав. Но спрашиваю:
– А что ваш 18-летний сын делал на улице, в толпе, в центре, когда вы живете на самой дальней окраине?
– Откуда я знаю, что он там делал и как туда попал? Да какая разница?!
Большая разница. Очень большая разница между, например, мародером и уличным зевакой, представителем радикального движения и студентом, возвращавшимся с вечеринки и получившим «шальную пулю».
Но к чему я это все вам, дорогие читатели, рассказываю. К тому, что многие из нас – родители. И если мы хотим, чтобы наши дети не делали глупостей, мы обязаны знать, что они делают, с кем общаются, как учатся, чем увлекаются, о чем мечтают… Более того, закон нас прямо обязывает заботиться о здоровье и образовании наших несовершеннолетних детей. И нет оправданий человеку, который на вопрос «что твой ребенок делает на улице ночью, где сейчас опасно?», отвечает «Не знаю…».
Родитель – работа круглосуточная, ответственная и трудная. Если ты воспитал человека, который не сумел стать счастливым, значит, ты что-то упустил. Если ты вырастил детей, но остался одиноким в старости, значит, недодал своим детям душевного тепла тогда, когда оно им требовалось больше всего, был с ними несправедлив. Недаром же японцы говорят: «Не обижайте своих детей, иначе они вам выберут плохой дом престарелых».
Если твой ребенок «ходит на голове», бедокурит и развлекается, не видя берегов, значит ты из категории родителей, для которых чем бы дитя ни тешилось, лишь бы ни вешалось. Если мальчики и девочки нарушают законы, значит плохо им объясняли дома, что такое хорошо, а что такое плохо. А разве нет?
Мне больно писать про все это, но это, увы, наша жизнь. Мне больно, но я не хочу потерять эту боль, потому что через газету могу побудить людей думать. Думать и действовать, работать над ошибками.
Полагаете, что вот, мол, нашлась еще одна умелица сочетать слова в красивые фразы и пиариться на чужих детях?
Не пиарюсь. У самой дети и внуки растут. И цифры статистики по некоторым категориям молодежи в нашей стране страшны и упрямы и требуют немедленных действий от взрослых и умных людей.
В Казахстане примерно 20% населения – люди молодежного возраста. И них примерно 7% – лица категории NEET. Или, проще говоря, они не работают и не учатся.
Кто это допустил? Чего эти мальчики и девочки ждут? Они маргиналы или просто инфантильны и ленивы? И не говорите, мол, общество такое допустило, школа не доучила, улица развратила, Интернет захватил. Нет. Их судьбы сформировали папы и мамы. Кому-то из вас сейчас больно? Не потеряйте эту боль…
Все колонки автора
