Как создается хаос?

По словам Антониу Гутерриша, мир уже не тот, что вчера. Сначала он был двуполярным, затем многополярным, а сегодня – «мир хаотичен».

Этот хаос, хотим мы того или нет, затрагивает каждого на планете. В большей или меньшей степени, но каждого. Ситуацию очень хорошо иллюстрирует повестка дня Совета Безопасности ООН – своеобразной кухни большой политики, где в глобальном котле заваривается крутая каша. Она далеко не всем нравится на вкус, но выбирать не приходится. Главные повара перессорились, а потому и варево частенько «подгорает».

Хаотичных зон на планете действительно становится все больше. Если за первые 40 лет в истории ООН (1945–1985 годы) Совет Безопасности учредил всего 13 миротворческих операций, то в последующем

(1986–2019 годы) было развернуто около 60 таких миссий. И здесь интересно понять причину появления зон нестабильности и к чему они привели. Изучить последствия. А то, видимо, многие стали забывать о том, что такое политические «грабли» и что учиться лучше на чужих ошибках.

Как показывает практика, основная причина появлений конфликтов в мире – военные перевороты и революции. Особенно показательна в этом плане Африка. Практически 70% работы Совета Безопасности ООН посвящены именно этому проблемному региону.

Взять, например, многострадальный Судан. Кто не помнит новостей из Дарфура или отсоединившейся южной части страны?

Южный Судан – территория, богатая нефтью и другими ресурсами. Это позволяло местному населению полагать: вот сейчас мы отсоединимся и славно заживем. Не вышло. Итогом отделения стали 2 граж­данские войны. Одна длилась 17 лет (погибло 500 тыс. мирных жителей), другая – 22 года (еще 2 млн погибших и 4 млн беженцев).

Что в итоге? С 2005 года 6 лет свободного плавания в автономии. Затем в 2011 году – долгожданная независимость. Мечта осуществилась. Казалось, живи и радуйся. Но не тут-то было.

Оказалось, разрушить мирную жизнь гораздо проще, чем ее выстроить. Уже летом 2013 года в период проведения выборов начался кризис. Столк­нулись интересы президента этой страны Салва Киира­ и вице-президента Рие­ка Машара Тени. В столице Джубе вспыхнули бои между соперничающими группировками, которые быстро приняли характер меж­этнических столк­новений и перекинулись на другие штаты.

В 2017 году в Южном Судане продолжались боевые действия и случаи нападения на миро­творцев и гуманитарных работников, усугублялся кризис. В результате более 5 млн человек испытывали проблемы с продовольствием, а 1,5 млн оказались и вовсе на грани голода. И все предварительные разговоры о мире не получали должного политического воплощения.

13 июня 2018 года странам Африканского союза наконец удалось уговорить Киира и Машара встретиться в Аддис-Абебе.

Как результат – 27 июня 2018 года стороны конфликта подписали Хартумскую декларацию, состоящую из 5 пунктов, в том числе о постоянном прек­ращении огня. И хотя мирный процесс пока носит неустойчивый характер, есть надежда, что люди вернутся к мирной жизни.

Выводы таковы: погасить разгоревшийся пожар всегда сложно. Проще отобрать спички у тех, кто балуется с огнем, и не допустить возгорания.

Но вернемся к Судану. Здесь есть еще один проблемный регион – Дарфур. Ситуация обост­рилась в начале 2000-х годов. Экономическое положение региона подкосила сильная засуха. К тому же не понравилось, как власти Судана и Южного Судана поделили нефть. По мнению населения Дарфура, их экономичес­кие интересы не были учтены.

В феврале 2003 года против правительства страны выступила военизированная повстанческая группировка, названная впоследствии «Суданское освободительное движение».

За время наиболее острой фазы боевых действий – с 2003 по 2006 год – в Дарфуре погибли, по разным оценкам, от 180 тыс. до 300 тыс. человек, а число беженцев составило около 2,4 млн.

И снова бесконечные заседания Совбеза, обсуждения, консультации. Кое-как общими усилиями к сентябрю 2016 года ситуацию удалось урегулировать. Однако дарфурские вооруженные группы к тому времени продолжали боевые действия уже в соседних регио­нах в качестве наемников. Так что о стабильности говорить не приходится. Более того, в самом Судане в апреле 2019 года прои­зошел переворот.

Подобным образом, надо сказать, лихорадит большую часть континента. В Мали и регионе Сахель, например, вследствие ливийского кризиса с января 2012 года северная часть территории оказалась охваченной восстанием. И даже после подписания мирного соглашения здесь продолжают гибнуть люди. Радикальные группировки плотно оккупировали регион.

В самой Ливии порядка как не было, так и нет. Богатейшая страна лежит в руинах. Борьба за демократию закончилась полным крахом государственности. Конфликт приобретает транснациональный характер.

Гвинея-Бисау, Центрально-Африканская Республика, Демократическая Республика Конго – сколько таких стран, богатых ресурсами, но не способных выйти на мирную траекторию развития. Наличие алмазов, золота и прочих ценнейших минералов стало для них настоящим проклятием.

Как показали многие конф­ликты, даже перемирие зачас­тую не решает проблем. Если экономика на боку, люди, сложившие оружие, не получают рабочие места, не могут найти себя в мирной жизни, а потому вновь возвращаются в криминал. Так происходит не только в Африке, но и в других регионах, включая соседний с нами Афганистан, Латинскую Америку и другие горячие точки.

Возьмем для примера Колумбию. Более 50 лет в этой стране продлился конфликт между правительством и революционными вооруженными силами – «Армией народа». Пятьдесят лет крови, разрухи и страданий. И вот наконец в 2016 году конф­ликтующие стороны подписали мирное соглашение. Президент этой страны Хуан Мануэль Сантос даже получил Нобелевскую премию мира, которую всю до последней шведской кроны пожертвовал пострадавшим в ходе конфликта.

Это было воодушевляющее начало. В 2017 году удалось завершить процесс разоружения оппозиции. В мирную жизнь вернулись около 7 тыс. партизан, которые до этого базировались в труднодоступных местах латиноамериканской сельвы и периодически портили жизнь местным влас­тям. Для них были построены демобилизационные лагеря в транзитных зонах.

И вроде все стало налаживаться. Но… государство не успевало обеспечивать бывших боевиков рабочими местами. И спустя год количество людей в этих лагерях сократилось на 50%. Куда они ушли? Ответ очевиден.

Поэтому и говорит Генеральный секретарь ООН о хаосе. В мире не решаются глубинные конфликты кризисов, а лишь создаются все новые и новые поводы для их появления. Воп­росы безопасности не связаны с вопросами развития. Есть даже впечатление, что появление новых конфликтов – запланированный процесс, призванный достичь вполне очевидных экономических целей. Ну, например, почему бы не взорвать ситуацию в подбрюшье у соседа, с которым идет жесткая торговая война?

Как тут не вспомнить определение немецкого политического сатирика Фолькера Писперса, который весьма оригинально определил проявление капитализма: «Капитализм в высшей стадии – это когда бедные стреляют в бедных, а богатые продают им оружие».

Согласитесь, это очень похоже на правду. Военный бюджет ведущих стран год от года только увеличивается. По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), 1 трлн 822 млрд долларов было потрачено в 2018 году на вооружение. Это на 2,6% больше, чем годом ранее.

Тогда как всего лишь 1% от мирового военного бюджета мог бы решить многие проб­лемы развития. Для этого нужно только одно – единая политическая воля. А ее как раз и нет.

В итоге мы продолжаем оставаться заложниками тупиковой геополитической и геоэкономической ситуации. Мир словно катится в пропасть. Язык вражды крепнет. Социальные сети и фейковые новости стали новым оружием массового уничтожения. Их точечное применение дает потрясающий эффект, разрывая многие страны изнутри. Особенно там, где еще не выработан иммунитет к технологиям нового века.

Поэтому и раздаются все чаще голоса о необходимости реформировать Совет Безопас­ности и ООН в целом. Нужно выстроить международную вертикаль власти, которая бы не буксовала в заблокированных в одностороннем порядке решениях.

Речь о тех самых переругавшихся «поварах».

Согласно действующему Уставу ООН, решения совета принимаются голосами 9 членов «за» и при отсутствии голосов «против» среди постоянных членов. Это и называется правом вето. Вето использовали все государства «большой пятерки» в разное время и в разной степени интенсивности. Например, США по палестино-израильскому конфликту, Россия – по Сирии. Не остались в стороне и другие члены Совета Безопасности, в тех или иных ситуациях пользуясь исключительной возможностью заблокировать любой чувствительный для себя вопрос.

Поэтому сегодня мнение большинства стран – участниц ООН совпадает: в своем нынешнем виде Совет Безопас­ности уже не отражает реалии нашего мира. Он не учитывает новых, возникших в последние два десятилетия центров силы. Поэтому его состав должен расширяться.

Нужно менять и подходы к работе. Страны, попавшие в поле зрения СБ ООН, важно не только «учить жизни», но и реально помогать поднимать экономику. Сил и средств ООН для этого вполне достаточно. Главное – суметь их аккумулировать, избежать дублирования в работе. Как признаются дипломаты, миротворческие или политические миссии ООН, расположенные даже по соседству, зачастую не знают, что происходит рядом, не взаимодействуют между собой.

Нужен региональный подход. Именно с этой целью в Казах­стане создается Региональный хаб ООН в Алматы. Смысл прост: если у соседа в многоэтажном доме протекает крыша, в ее ремонте должны участвовать все.