О трендах, кадрах и науке госуправления

– Алихан Мухамедьевич, с первых дней своего существования академия вносит значительный вклад в повышение качества человеческого капитала госаппарата. Влияют ли современные тренды на подходы к подготовке кадров для госслужбы?

– Развитие Академии госуправления происходит на фоне глобальных сдвигов и трендов, предъявляющих новые требования к адаптивности, проактивности и качеству госуправления. Этот период характеризуется также появлением новых доктрин госуправления, родившихся в поисках ответа на данные и другие вызовы.

Взрывное развитие технологий, возросшие ожидания граждан, последст­вия пандемии в совокупности с вышеназванными факторами являются серьезными испытаниями не только для систем госуправления, но и моделей современного государства.

В странах нашего региона глобальные процессы наложились на беспрецедентную трансформацию роли самого государства и глубокие социально-экономические реформы, осуществленные после восстановления независимости.

Каждое правительство отвечает на данные вызовы в уникальных социокультурных и геополитических условиях. Качество этих ответов в значительной степени определяется уровнем квалификации и мотивации госслужащих, а также уровнем научной поддержки. Все это предопределяет новые требования к академиям госуправления.

– Известно, что в странах Цент­ральной Азии госуправлению как научной дисциплине уделялось меньше внимания, чем отраслевой науке. Что же тогда стало свое­образным спусковым крючком для начала реформ?

– Действительно, на протяжении многих десятилетий госуправление как научное направление было оторвано от глобальных трендов и передовых исследований. Создание Агентства по делам госслужбы и Академии госуправления явилось важным шагом в части институционального обеспечения и экспертного сопровождения реформ. Время доказало правильность данных решений.

Нормативно-правовая и институцио­нальная база госслужбы, созданная в соответствии с законом о госслужбе от 1999 года, получила высокую оценку и признание международных организаций и экспертов. Время также показало, что при наличии политической воли экспертно-научный потенциал агентства и академии может содействовать высокому уровню разработки и эффективной реализации концептуальных актов. Приведу для примера три документа.

Первый – соответствующий раздел «Плана нации – 100 конкретных шагов», который разрабатывался келейно, без привлечения потенциала агентства и академии. Как следствие, в нем было заявлено о переходе к карь­ерной модели.

Однако затем выяснилось, что разработчики не имели полного представления о карьерной модели, которая включает в себя не только процесс отбора и продвижения. В результате в 2021 году в Концепции развития госуправления было заявлено об использовании позиционной модели.

Второй и третий документы – это Концепция развития госуправления до 2030 года и Концепция развития госслужбы на 2024–2029 годы, разрабатывая которые, Администрация Президента РК и агентство показали, что принципы «слышащего государства» могут быть эффективны не только во взаимоотношениях госорганов с гражданами, но и во взаимодействии с экспертным сообществом.

Такой же подход был продемонстрирован при подготовке указа о дебюрократизации.

– Какие направления теории и практики госуправления с учетом глобальных трендов и региональных особенностей, по Вашему мнению, сейчас актуальны?

– В первую очередь исследование и анализ опыта имплементации докт­рин Нового госуправления, Good Governance, Неовеберианства, New Public Passion, Stewardship в конкретных социально-культурных и исторических условиях.

Далее – бенчмаркинг. Здесь можно сфокусироваться на двух аспектах. Во-первых, на структуре и объективности международных индексов, так как в некоторых из них имеются проблемы методического характера. Во-вторых, на уникальных страновых примерах. Наряду со странами, которые традиционно в фокусе внимания, полагаю важным более глубокое изучение сис­тем госуправления Китая и скандинавских стран.

В-третьих, представляет интерес и анализ взаимосвязи секторальных реформ с политической и административной системами. Очевидно, что с точки зрения менеджмента политическая система закладывает эластичность и восприимчивость, а также институциональную подотчетность всего госуправления. В свою очередь административная система должна обеспечить институциональную гибкость и эффективность.

В-четвертых, на современном этапе важно выработать подходы к обеспечению баланса полномочий, ответственности и ресурсов по вертикали и горизонтали. Здесь речь идет о более четком определении миссии каждого уровня управления и оптимальных уровней реализации функций государства. Например, как разделить полномочия между областью и районом в вопросах образования и здравоохранения? Ведь сегодняшний дисбаланс в этих сферах привел к тому, что районный уровень оказался без полномочий и ресурсов при сохранившейся ответственности.

Следующей проблемой является обеспечение баланса между долгосрочными интересами государства и естественным желанием политиков добиваться быстрых побед. Если к этому добавить возросший уровень популизма, то будет очевидна значимость данного вызова для современных моделей государств.

В этом контексте в фокусе внимания должна оставаться роль всего корпуса профессиональных госслужащих, и особенно старшей госслужбы в деле защиты стратегических приоритетов.

– Что можно предпринять для борьбы с бюрократией на госслужбе?

– Для дебюрократизации в дополнение к процессуальным и технологическим аспектам необходимо институцио­нальное сопровождение. Например, влияние дисбаланса полномочий, ответственности и ресурсов, централизации систем контроля и отчетности на информационные потоки и проактивность госуправления. В этом же ряду следует рассматривать меры по упрощению процессов принятия решений.

Кстати, во многих странах вопросы дебюрократизации, упрощения, а также институциональные аспекты админист­ративной реформы переданы в ведение госорганов с функциями, схожими с Агентством по делам госслужбы. Думаю, что создание Дональдом Трампом департамента эффективности госуправления во главе с известным инноватором Илоном Маском тоже даст толчок новым решениям в данном направлении.

Помимо этого, очень актуальным является уровень доверия. Доверие выступает не только социальным, но и важным административным капиталом. В связи с этим среди инструментов выработки и проведения политики уместно было бы обратить внимание на так называемый behavioural policy making.

И пользуясь случаем, хочу отметить, что ряд инициатив Президента ­Касым-Жомарта Токаева, направленных на совершенствование госуправления, вызывает интерес и поддержку со стороны международных экспертов. Например, на конференции Американского сообщества госуправления патриарх науки и практики госуправления профессор Честер Ньюланд, говоря о проблемах политической системы своей страны, привел в качестве примера, заслуживающего внимания, опыт Казахстана по переходу на однократный срок президентства.

Думаю, что долгосрочное влияние на госуправление данных инициатив, включая концепции «слышащее государство» и «Адал азамат», может стать предметом серьезных научных изысканий.

– А что Вы скажете о HR в госуп­равлении?

– Сердцевиной госуправления является госслужба. Какой бы технологией мы ни вооружались, ее применение в интересах человечества находится в руках госслужащих.

Опыт человечества показывает, что переход на новый уровень технологического развития должен сопровождаться новым уровнем ответственности. Следовательно, управление человеческими ресурсами выходит на новый уровень значимости. Именно поэтому очень важными являются инициативы агентства, направленные на повышение уровня корпоративной культуры госслужащих.

При этом очень важно их научное сопровождение. В данном контексте наряду с традиционными мерами по обеспечению прозрачности отбора при одновременной защите принципов меритократии полагаю целесообразным исследовать факторы, влияющие на доверие к конкурсным отборам, инст­рументы предотвращения конфликта интересов и защиты разоблачителей.

– Вы недавно участвовали в конференции, проведенной Министерством управления персоналом Кореи совместно с ОЭСР. Какие тренды развития государственной службы обсуждались на ней?

– В вопросах о будущем госслужбы основное внимание было уделено обеспечению ее гибкости, чувствительности, мобильности, а также склонности к инновациям. К примеру, господин Клейдон из Кабинета министров Великобритании говорил о роли руководителя в определении цели и стратегии, о развитии необходимых навыков и мотивации. Господин Блонд из ОЭСР сделал акцент на важности для руководства слушать мнение специалистов, на адаптации госслужбы к росту скорости принятия решений, на обеспечении открытости высших должностных лиц, разграничении политической и профессиональной госслужбы. Профессор Мун – о партнерстве госслужбы с искусственным интеллектом.

В целом правительства пытаются сделать госслужбу более привлекательной. В связи с этим, на мой взгляд, важно, во-первых, обеспечить открытость и справедливость конкурсного отбора; во-вторых, соблюдать принципы меритократии при продвижении и развивать системы стимулирования; в-третьих, повышать корпоративную культуру с упором на уважение труда, чести и времени служащих.

Необходимо учитывать, что профессиональные госслужащие призваны защищать долгосрочные интересы государства. Важно принимать во внимание, что старшая государственная служба, когда-то известная в Казах­стане как корпус А, играет особую роль в реализации стратегических приоритетов. Сюда отбирают по специальной процедуре, соответствующие люди работают по контракту. И, наконец, нужно поддерживать баланс труда и личного времени.