​Страна древних кочевников – Великая степь

Вдохновляет уже поэтическая символика названий глав и захватывающее богатство образности, философская, научная, мировоззренческая зрелость содержания. Например, названия «Под вечным оком Тенгри», «Космогония», «Степной календарь», «Страна великих трав», «Священный лес», «Зеркало мира», «Священные птицы Великой cтепи», «Кочую­щие во времени» настраивают на высокую поэтическую волну, на соприкосновение с некой священной таинственностью природы. Во всем этом оригинальном калейдоскопе словотворения виден вдохновенный почерк замечательного поэта, художника слова, кинорежиссера, сценарис­та, этнографа, заслуженного дея­теля РК Бахыта Каирбекова.

У каждого народа свои сложившиеся веками история, миропонимание, духовное восприятие природного начала, свои легенды, поверья, сказки, обычаи и обряды.

«Как известно из истории, – пишет автор в предисловии к своему труду, – в Цент­ральной Азии в древности, в VIII–VII вв. до н. э., жили скифские племена. Видный ученый-тюрколог А. Иконников-Галицкий в своих историчес­ких исследованиях заключает: «Древнегреческая культура в это время еще только зарождалась, о Риме не было и помину, и даже Китай едва-едва осваивал письменность. А скифские цари, вожди племенных союзов, сооружали погребальные памятники, сопоставимые по масштабам с египетскими пирамидами, и наполняли их богатствами, которые можно сравнить с сокровищами Тутанхамона. Все это говорит о том, что в VIII–VII вв. до н. э. в Цент­ральной Азии существовала мощная держава и расцветала замечательная культура».

С щемящей сердце болью и тос­кой поэтическая душа Бахыта Каирбекова – сына этой Великой степи вопрошает: «Когда же мы увидим эти почти стертые штрихи древней поэзии и письменности, древние купола наших мавзолеев и кварталы наших погребенных городов в каталогах библиотек и музеев мира с правдиво указанными подписями и именами их истинных авторов? Когда привыкнем к мысли, что не мы были «окраиной» культурного мира, что Великая степь была мощной державой и являла миру замечательную культуру?»

Здесь уместно привести воззрения выдающегося русского историка, географа и этнолога Льва Гумилева из его книги «Хунну»:

«Кочевники Великой степи играли в истории и культуре человечества не меньшую роль, чем европейцы и китайцы, египтяне и персы, ацтеки и инки. Только роль их была оригинальной, как, впрочем, у каждого этноса.

Гранича на востоке с древней цивилизацией Китая, а на западе с не менее древней культурой западно-европейского полуконтинента, Великая степь, населенная разнообразными народами с разными хозяйственными навыками, религиями, социальными учреждениями и нравами, тем не менее всеми соседями ощущалась как некое единство, хотя содержание доминирующего начала ни этнографы, ни историки, ни социологи не могли определить».

В разделе «Утерянное наследство» Бахыт Каирбеков анализирует динамику жизнедеятельнос­ти древних тюркских племен. «Кочевые народы первыми в истории человечества научились приручать диких коней, плавить металл, ковать железные мечи и стремена, они создали тележное колесо и дальнобойные луки. Благодаря этим новым технологиям они стали повелителями огромной территории, простиравшейся от отрогов Алтая до Уральских гор, от берегов Каспия и Черного моря до побережий Средиземноморья и Адриатики.

Подобно солнечным лучам проложили они дороги через огромное пространство степи и подняли первые города мастеров, в которых так нуждались народы. В городах, ставших центрами металлургии, были плавильни, а также первые гончарные цеха и первые храмы», – так с сыновней гордостью за своих героических и славных предков заявляет автор этой необычной и всеобъемлющей книги.

Под вечным оком неба

Далее Бахыт Гафуович с тонким родственным чутьем раскрывает миропонимание и духовную природу кочевника: «Небо представлялось кочевнику огромным всевидящим оком, от него нельзя было скрыться, и потому все, что совершал человек, тотчас поощрялось или каралось всевышним богом Тенгри. Оседлые племена воспринимали кочевников как враждебный фантом, возникаю­щий ниоткуда, из небытия и исчезающий в нем бесследно.

«Линейкой» измерения земного пространства служили кочевые племена – вечные путешественники, сверяющие свои маршруты с маршрутами звезд. Они представляли Жизнь потоком, рекой, вечной дорогой, которая берет начало на небе. Они верили, что именно там живут человеческие души и в виде «құт» (божественной благодати) нисходят на землю, обретают здесь земную оболочку, а когда она одряхлеет и станет для души обузой, возвращаются в заоблачные выси.

Получается, что Душа жизни – тоже кочевница! Она тоже вечно в пути. И все поверья кочевого народа – это вечное благоговение перед Потоком. И все обряды казахов связаны с почитанием всякого вида Движения.

А все беды, хвори и неудачи – из-за всевозможных преград течению жизни, подводных камней, мешающих ее энергетическому потоку».

Эти духовно-философские воззрения автора корнями уходят вглубь веков, где в сказаниях и преданиях народных певцов и мудрецов они нашли свое яркое незыблемое отражение. Одним из таких чудесных творений, непревзойденных по глубине феноменальной степной философской мудрости, где воспеты храбрость, отвага, сплоченность огузов, становление их мировоззрения, обрядов и традиций, является дошедший до нас в VII–IX вв. устно, а в XV–XVI вв. изложенный письменно и в виде рукописи вошедший во всемирную историю труд под названием «Книга моего деда Коркута». Великолепный по языку и стилю эпический памятник тюрков.

Синий цвет для тюрков ассоциируется с сакральной святос­тью. «Синь-небо и зелень-трава – прародители тюркского народа, удивительно, а может, как раз естественно, что синь-небо и зелень-трава называются на всех тюркских языках одним словом – «көк». За каждым понятием, связанным с миром сакральным, существует в казахском восприятии мира многослойная семантика образов: белый – святость, чистота, целомудрие; красный – заря, расцвет, цветение, пробуждение; зеленый – цвет лета, жизнелюбия, полноты чувств, солнечная энергия», – поэтически точно определяет Бахыт Каирбеков.

В следующем разделе «Зеркало мира» автор рассуждает о пленительном родстве души кочевников с небом, с природой: «Они проецировали земное существование на ситуацию в небесной сфере, а значит, там тоже по их представлениям стояла юрта, паслись кони и водились разбойники – конокрады. Например, в казахской космогонии Мировая юрта привязана к Железному колу – Темір қазық (так зовется Полярная звезда). Пока на небе свершается своя жизнь, а на земле своя – ничто не грозит людям. Но любое нарушение и даже намек на него могут повлечь за собой мировые катаклизмы, считали кочевники».

Культ Вечного синего неба – тенгрианство, которое как одна из древнейших религий степи возникло среди северных и северо-западных кочевников – предков тюркских и монгольских народов. В XII в. до н. э. проникло в Китай и стало важнейшим понятием китайской мифологии и философии. Свои рассуждения Бахыт Каирбеков подкрепляет выводами известных отечественных и зарубежных ученых.

В гармонии с миром

«Как свидетельствуют разноязычные источники, в первую очередь персо-, арабоязычные и китайские, – пишет историк Александр Кадырбаев в своей работе «Казахстан в эпоху Чингизхана и его преемников», – огромные территории современного Казахстана накануне монгольского нашествия в XII – начале XIII в. занимали государственные образования тюркоязычных племен кипчаков, канглы, карлуков, найманов, империи каракитаев и хорезмшахов. Причем район их расселения охватывал и другие территории: кипчаки занимали южно-русские степи и степи Северного Кавказа, немало их вместе с канглы было в Хорезме. Канглы жили в Приаралье, Семиречье и Прииртышье, а кипчаки расселились от Алтая до Дуная. Карлуки и каракитаи, оби­тая на землях преимущественно Восточного и Юго-Восточного Казахстана, жили также в Средней Азии и Восточном Туркестане. Найманы, кроме Восточного Казахстана и Горного Алтая, занимали земли Северо-Западной Монголии, от верховьев Селенги и Орхона до Тарбагатая. Киреиты обитали в Северной Монголии, около реки Толы и среднего течения реки Орхон».

Опустошительные войны монголов – величайшая трагедия средневековья со страшными последствиями: были стерты с лица земли целые города, в их числе три южно-казахстанских – Отрар, Сыганак, Талас, население которых было полностью уничтожено, и в пепел превратилась огромная библиотека – хранилище величайшей тюркской цивилизации и духовного этикета наших предков.

Ассоциативная утонченность восприятия и исследовательский дар помогают Бахыту Каир­бекову, как отмечает он сам, «глубже понять мировоззрение кочевников, которые тонко улавливают гармонию Верха и Низа, Тьмы и Света, Начала и Конца, – это основное правило казахского этикета – соблю­дать иерархию Неба и Земли».

«Солнце воспринималось древними людьми как Око, взирающее с небес. Оно для кочевника символизировало Радость, Надеж­ду и Счастье, т. е. все то, что могла подарить человеку земная жизнь. «Жить» – по-казахски күн көру – видеть каждый день свое божест­во – Солн­це. С солн­цем связан праздник Наурыз, который празднуют в степи в день весеннего равноденствия», – пишет автор.

«Тюрки, в отличие от персов, не утверждают, что мир (Тенг­ри) был сотворен в день Наурыза. Нав­руз – символическое обозначение Начала мира, с которого, естественно, начинается и новое летоисчисление (каждая новая религия первым делом всегда вводила свой новый календарь)», – отмечает Каирбеков в разделе «Сотворение мира» и далее аргументирует: «Многие исторические источники и архео­логические данные свидетельствуют, что Навруз оформился и распространился еще в глубокой древности среди оседлого земледельческого ираноязычного населения. Происхождение праздника связывают с культом Солнца и именем легендарного пророка Заратуштры. Учение Заратуштры направляет человека кочующего к оседлости, вменяя в священную обязанность своим последователям занятие земледелием и скотоводством, расценивая это как подвиг благочестия».

Автор книги вводит читателя в мировоззренческое восприятие зороастризма. «С этого дня «месяца нисана» (март-апрель) европейс­кого календаря Заратуштра повелел своим адептам праздновать начало нового мира, провозгласив единобожие на земле индоариев. Возложив на своих последователей эти две обязанности – индивидуальную пятикратную молитву и семь празднеств, Зороастр создал религиозную систему огромной силы и обеспечил новой вере способность сохраняться на протяжении тысячелетий», – приводит Бахыт Каирбеков аргументы из книги исследователя Мэри Бойс. Она утверждает, что «Заратуштра узаконил понятия о Рае и Аде, тройную основу веры: благую мысль, благое слово, благое дело, а также ввел в оборот новый календарь, в котором, известном еще в Древнем Египте, в году было 12 месяцев по 30 дней и Благая Пятерка (5 дней), которую добавляли перед днем весеннего равноденствия».

И далее: «Такое деление года казахи сохраняли до середины 20-х годов ХХ века. Возможно, что древневавилонский календарь перешел к казахам (как и ко всем тюркоязычным народам) через религию Заратуштры (Авесту)».

«Наурыз» в персидском языке обозначает именно «Новый день», первый символический шажок возвращения Солнца к Земле, казахи словом «Наурыз» называют праздник Нового года.

В разделе «Сотворение мира» автор, опираясь на различные источники, заключает:

«Как считали древние люди, праздник Нового года следует отмечать только тогда, когда свет одержит победу над тьмою, когда холод зимних ночей сменится теплом первых лучей. Празднуя окончание старого года и начало нового, мы повторяем акт Первотворенья.

Ритуал помогает ощутить связь с Космосом, с чем-то очень древним, придавая нам на миг ощущение причастности к Вечному». И эти проникновенные душевные слова звучат с сыновней благодарностью памяти предков, которые через сказки, мифы, предания, душевные разговоры пронесли свое понятие о мире, отношении к природе и о национальном самосознании через века до сегодняшних дней.

В разделе «Философия пути» есть такие пожелания-обереги: «Человек все время находится между двумя противоборствую­щими силами – Добром (Кие) и злом (Кесір), а чтобы всегда побеждало Добро, он желал другим хорошего и поступал так, чтобы Зло оставалось в дураках. Пожелаем же друг другу Добра и будем придерживаться тех правил, которые соблюдали в Степи с давних времен, дабы нас оберегали доб­рые духи и не сглазили злые. И да поможет нам великий Тенгри!»

Мы тоже пожелаем этой книге Бахыта Каирбекова с захватываю­щим раздольным, всеобъемлющим содержанием доброго пути к сердцам читателей. Пусть она откроет тайны истории, природного благоразумия предков, народных поверий и преданий, легенд и сакральную символику обрядов, игр и быта, связанных с поэтичес­кими представлениями степных кочевников о вечности, гармонии неба и земли.

«Мир кочевья. Мифы Великой степи. Казахский этикет» – огромный исследовательский труд Бахыта Каирбекова, написанный прекрасным поэтическим слогом, с яркой образностью, раскрывает многовековые ценности и устои исторического и духовного нацио­нального самосознания и культурного наследия нашего народа.