У общественницы, многодетной матери Ирины Ким семеро детей. Все они, по словам их мамы, нағыз-казахи

– Мои дети пошли в русскую школу. Приняла такое решение, чтобы облегчить себе жизнь: несмотря на то, что оба моих мужа были казахами, я не смогла вы­учить язык так, чтобы говорить на нем. Отношусь, видимо, к единичному числу «неязыковых» людей, не способных никоим способом выучить другой язык. Когда ко мне обращаются мамочки со своими проблемами, понять-то могу, но ответить правильно на казахском – нет. Если бы в школе его преподавали нормально, то самым естественным образом овладела бы им, но, к сожалению, этого не случилось. Сами знаете, какие времена стояли на дворе в 70-х и 80-х. С точки зрения матери, вырастившей шестерых детей, – это неправильно.

– Ведь общая национальная идея и объединение народа начинается с государственного языка, – говорит Ирина. – По­этому сейчас, на мой взгляд, надо делать все, чтобы он был на первом месте.

Трилингвы Алматы

По словам Ирины Ким, только слепой или глухой не признает, что государственный язык потихоньку занимает в Казахстане свое законное место.

– Это особенно видно по русскоязычным казахам, – говорит она. – Если раньше чаще всего городская интеллигенция не знала родного языка, то сейчас она, чувствуется, взялась за его изучение. Последний год вообще стал мощным стимулом для таких людей – все мои знакомые заговорили на родном языке. Будь в мое время так, возможно, мне и не пришлось бы сейчас испытывать ежедневно языковой дискомфорт. У меня ведь не только дети, но и будущие внуки будут казахами: у дочерей ­мужья – казахи, племянник-кореец женат на казашке, құдалар (сваты), соответственно, говорят на казахском. Кстати, сейчас очень много и русских, и корейских, и других детей-неказахов, которые говорят на казахском. Среди молодежи сейчас это очень популярно.

И еще я по активной внутренней миграции, которая наблюдается в стране, заметила, что ребята, приезжающие в Алматы, к примеру, из Тараза, почти не говорят на русском, зато хорошо владеют английским. Русский они начинают осваивать здесь, чтобы найти работу попрестижнее, сейчас благодаря этой приезжей молодежи все чаще и чаще слышишь казахский язык на улицах Алматы. И это радует. Вообще, здесь появилось много национального колорита. Очень модной стала игра на домбре, одна их моих племянниц-кореянок, например, играет на этом инструменте, после этого и язык у нее тоже пошел хорошо.

И все же, отмечает Ирина, тем, кто учится в русских школах, к сожалению, сложно овладеть государственным языком в рамках школьной программы. Появившиеся сейчас методики больше для иностранцев или для взрослого населения Казахстана, которое в свое время не смогло выучить государственный язык, но для детей, обычных школьников, их нет.

– Мои дети тоже не знали бы родного языка, если бы не их кызылординская родня, – приз­налась многодетная мать. – На мой житейский взгляд, эту проб­лему можно решить в два счета. Для этого, как мне кажется, надо все государственные детские сады Казахстана сделать казахскими и по возможности бесплатными, и лет через пять основная масса детей, которым предстоит пойти в школу, будет владеть языком.

Недавно мы спорили с женщинами-общественницами Алматы. Когда здесь открывали школу № 207, было около двух тысяч заявок от желающих отдать детей в классы с казахским языком обучения, и всего около 50–70 – в русский класс, поэтому решили сделать школу смешанной. Когда я задала вопрос: «Зачем?», некоторые мои знакомые упрекнули: сама не знаешь язык, а все туда же.

Патриархат

Сама Ирина выросла в Каргалы, поселке под Алматы.

– Мы там были единственной корейской семьей, вокруг нас были только казахи, – рассказывает она. – Моя бабушка рассказывала нам, как переселяли ее семью из Дальнего Востока в Казахстан и как они здесь выживали. Но это отдельная длинная история, пока я расскажу о том, почему мои дети ощущают себя казахами, несмотря на то, что с их отцом мы расстались. Я рано вышла замуж и, можно сказать, получила воспитание в семье мужа. За исключением языка (по крайней мере, свободного им владения) я там научилась всему, что должна знать казахская келін – отдавать старшим салем, соблюдать обычаи и накрывать казахские дастарханы. С тех пор очень хорошо умею обращаться с мясом, этому меня научил свекор. У корейцев ведь достаточно мало мясных блюд, в основном овощи и зелень. А теперь девчата по общественному движению многодетных матерей, с которыми я общаюсь, восхищаются моим наурыз-көже, қазы и ет – мясом по-казахски. Мол, многие казашки давно уже разучились раскатывать тесто, жайму (сочни к мясу) покупают готовую. Я делаю все сама, потому что обожаю кормить своих детей, а они у меня те еще мясоеды. Хотя сейчас мои детки разлетелись по своим домам, но так и остались, как я их называю, «кухонными» детьми. Все наши семейные разговоры происходят на моей кухне, и как бы они ни были заняты, всегда найдут время, чтобы забежать на мамин қуырдақ и қазы.

Чтобы найти общий язык с родней мужа, особенно если ты другой национальности, по словам Ирины, нужно и много, и немного одновременно – любовь и воспитание, вынесенное из родительской семьи.

– Мне кажется, если девушка, выходя замуж, чувствует себя единым целым со своим избранником и готова идти за ним, как нитка за иголкой, то не должна лезть со своим уставом в чужой монастырь. Так меня учила моя мама. Я в казахскую культуру окунулась полностью, все мои дети прошли через обряды – были и бесікке салу, и тұсау кесер, и обрезание, и сырға салу, и қыз ұзату.

Когда мы с первым мужем по разным обстоятельствам развелись в 2000 году, старшей дочери было всего 7 лет, остальным четверым еще меньше. К счастью, мне хватило ума не рвать связи ни с родней мужа, ни с ним самим. Одной тянуть детей даже притом, что отец обеспечивал их полностью, очень сложно. Более того, когда это случилось, дети очень долгое время жили среди отцовской родни, казахские дяди и тети много внесли в их воспитание. Ради детей мы забыли о распрях, мудрые свекор со свекровью сделали все, чтобы дети не стали им чужими, при этом им не запрещали общаться с моими родственникам. Они так и говорили – разве плохо, если ребенок будет знать два-три языка. Любви и поддержки, считали они, никогда не бывает много.

Кстати, моя мама до сих пор хорошо общается с моим первым мужем и его родней, да и мы тоже научились ладить между собой, хотя у каждого из нас своя жизнь. Что мне нравится в бывшем муже – он не делит детей на своих и чужих: и купаться, и кататься, и в кино он возит их скопом. Мой младший, который рожден в другом браке, вполне комфортно чувствует себя в его обществе. Возможно, поэтому мои дети и выросли толерантными и уважительными по отношению ко всем людям. И пусть мы с отцом не смогли обеспечить их квартирами, но никто не может нас упрекнуть в том, что дали им плохое воспитание.

Многодетная мать, чувствуется, очень гордится своими детьми.

– Что мне нравится в них, так это самостоятельность, – говорит Ирина. – Это касается и подработок со школьных лет, и принятия решений. Когда им исполнилось по 16 лет, перед ними не стоял вопрос: кто они? Они ощущают себя казахами и по языку, и по менталитету. Мне многие говорят, почему бы их не отправить в Корею? Отвечаю, что, во-первых, они сами не хотят, а во-вторых, они получали высшее образование не для того, чтобы ехать в чужую для них страну разнорабочими.

Одна из дочерей Ирины живет в США. Ее удочерили в младенчестве. Биологическая мать о том, что ее дочь, оказывается, жива, узнала только в феврале прошлого года.

– Пусть то, что случилось, останется на совести тех людей, которые, воспользовавшись тем, что я после ее рождения из-за больного сердца попала в другую больницу, сделали все, чтобы ее удочерила американская семья, к счастью, хорошая, благополучная, – говорит Ирина сегодня. – Сегодня моей девочке 18 лет, она оканчивает первый курс факультета международных отношений университета штата Вашингтон.

Кстати, всем своим сокурс­никам моя девочка сообщила, что родом из Казахстана. В свидетельстве о рождении у нее написано, что она кореянка, но фамилия у нее такая же, как у старших детей, – Исабекова. Она гордится тем, что казашка. Мы часто общаемся по видеосвязи, недавно в ее университете казахское землячество отмечало Наурыз. Они там разных нацио­нальностей, но теперь все называют себя казахами и очень поддерживают друг друга.