Успех детей на 80% зависит от родителей – мать пианиста, талант которого увидел и оценил Денис Мацуев
5339
Галия Шимырбаева
«Успех детей на 80% зависит от родителей. Наша задача – помочь им найти тот талант, который дала им природа», – считает Гульжан Жаксыбекова, мать пианиста, лауреата ряда престижных конкурсов, студента Московской консерватории Санжарали Копбаева, талант которого увидел и оценил Денис Мацуев.
Кроме Санжарали, у Гульжан и ее мужа Нурлана Копбаева есть еще трое сыновей. И все – музыканты.
– Старший, Даулет, в алматинской школе № 83 преподает класс домбры, – рассказывает она. – Любит свою профессию, контакты к сердцу детей у него прямые. Скоро и сам станет отцом: в прошлом году женился по большой любви. Второй сын, Адилет, тромбонист, в шестом классе прошел по конкурсу в музыкальную школу Жубанова, оттуда его с радостью забрали в музыкальный колледж имени Чайковского. С 16 лет официально работает в симфоническом оркестре Театра оперы и балета имени Абая и параллельно учится в консерватории, сейчас окончил третий курс. В планах у него, по совету учителя Александра Афанасьевича Федянина, уехать в Германию, где собственный сын педагога состоялся как успешный музыкант.
Третий сын, Санжарали, очень рано и ярче всех проявил свои способности: он с двух с половиной лет безошибочно подхватывал все мелодии, которые слышал по телевизору. В пять лет я его привела в подготовительную группу Жубановской школы. Думала, отдам на вокал. Но там такого отделения не оказалось, но прослушали и предложили фортепиано. Распределили к Гульжан Каитбековне Казыбековой. Когда мой сынок начинал у нее, то еще не различал, где у него правая, а где левая рука, а через четыре года его было уже не узнать – играл взрослые программы.
К счастью Санжарали в то время появился большой международный конкурс юных пианистов Astana Piano Passion. Его инициатором был в то время аким Астаны Имангали Тасмагамбетов, а возглавил конкурс российский пианист-виртуоз Денис Мацуев. Отбор был жестким – со всего мира всего 30 человек, а программа сложной. Санжар в тот год стал единственным финалистом из Казахстана – занял второе место, а на следующий год уже первое.
– Вы сами, наверное, тоже педагог?
– Нет, мы с мужем простые люди. Я по профессии экономист, а по специальности – домохозяйка, муж – обычный рабочий человек.
– А как Вы заметили музыкальные способности своих детей?
– Наш старший сын в третьем классе заявил, что больше не хочет ходить в школу. Что делать? Можно было заставить (все же так делают), но я решила понаблюдать за своим ребенком. Перед глазами стоял пример отца.
В юности он участвовал в конкурсе вокалистов «Алло, мы ищем таланты!» в Ленгерском районе Южно-Казахстанской области. Попал в четверку лучших, и его пригласили в Алма-Ату, а он не смог поехать по семейным обстоятельствам. Его воспитали так – отчий дом оставлять нельзя, особенно в их ситуации. У него мать умерла, пятеро детей остались сиротами, а он – старший, надо было помогать отцу поднимать их.
Устроился работать в сельский клуб и стал сам себе режиссером – пел, танцевал, устраивал мини-спектакли. Когда через много лет в наш колхоз приехал молодой специалист, отцу велено было освободить место, и он … сломался. Вроде бы продолжал жить, но его уже будто бы не было с нами. В 40 лет отец тихо умер. Перед смертью я, тогда еще восьмиклассница, с ним разговаривала. Он сказал мне, что самые счастливые годы у него остались в том маленьком клубе, где люди, слушая его песни, плакали. И тогда, и сейчас я не перестаю удивляться: даже мы, дети, а нас было восемь, занимали в его сердце меньше места, чем любимая работа.
И я дала себе слово, что если у меня будут дети, то дам им всем образование на пять с плюсом, чтобы никто у них не мог отобрать жизнь. Об этом своем обещании я и вспомнила, когда сын-третьеклассник не захотел больше ходить в школу. Талант к музыке у него обнаружился случайно.
Однажды я похвасталась сестре, что он ходит на плавание. Она восхитилась, и тут меня понесло: «А еще Даулет занимается в кружке домбристов». Сестра в еще большем восторге: «Какая ты молодец!» Что оставалось делать? Надо было искать музыкальную школу, тем более что сын был не против домбры. Уговорила мужа продать трехкомнатную квартиру в Капчагае и переехать в Алматы. На вырученные деньги успели купить только 25-метровую комнатку в общежитии. И вот тут нам повезло. Из нашей комнатки пять с лишним лет с утра до вечера неслась музыка, но никто из соседей ни разу не возмутился. Золотые люди!
Потом Санжарали заработал для семьи большую квартиру. А началось все с концертного рояля, который Денис Леонидович Мацуев подарил ему, когда он, 10-летний, сыграл наизусть концерт Грига на открытии Astana Piano Passion. А куда везти инструмент, который занимает половину комнаты? Имангали Тасмагамбетов, тогда уже министр обороны, к которому меня пригласили на встречу, узнав, что ради будущего детей мы бросили налаженный быт и переселились с семьей в одну маленькую комнату, пообещал решить этот вопрос. И скоро нам, действительно, дали трехкомнатную квартиру в ЖК «Алатау».
Когда я впервые приехала туда – глазам не поверила: 150 квадратов! С тех пор я почувствовала душу. Надо же! Она, оказывается, может быть такой большой, что грудь готова разорваться от распирающей ее радости…
– Музыка – это тяжелый труд. Как Вы своих приучали ребят к дисциплине в таких непростых условиях?
– Они любили полениться, пока были маленькими, от телевизора, чтобы посадить за инструмент, оттащить было тяжело. Когда Санжарали поступил в школу имени Жубанова, день начинался со слез. Представляете, каково это – возить пятилетнего ребенка на занятия к восьми утра! И так опаздываем, а он на улице вырывает свою руку из моей, забегает в первый попавшийся подъезд и мигом взлетает на пятый этаж. А дома меня ждет младший сын, только что родившийся Рамазан. Пока отвозила Санжарали в школу, старшие сидели с ним по очереди.
И тогда я начала придумывать разные стимулы. Из гостей, которые у нас часто бывали, делала публику – Санжарали должен был показывать им свои первые достижения. Часто шла на разные «подкупы», мороженым, например. После первого экзамена накрыла богатый дастархан. Санжар под звуки домбры шествовал к столу, а там – изобилие! И это стало традицией – шесть раз в году (по количеству экзаменов) накрывать его.
Когда он подрос, стало чуть полегче. Рамазан, четвертый сын, пошел в школу, тоже в Жубановскую. Я его специально отдала на скрипку, а то, думаю, братья будут конкурировать между собой. Это не всегда хорошо, пусть они лучше болеют друг за друга. Выросший на примере Санжара, Рамазан тоже требовал награду за «пятерки». Но я его обхитрила: заменила щедрый стол (12 раз в году я бы его уже не вытянула) на торжественную красную дорожку из плотной красной материи.
Но вернусь к Санжару. После победы на Astana Piano Passion Денис Мацуев пригласил его выступить в Воронеже, где проходил концерт с участием победителей конкурса. Исполнением сложнейшей первой части Концерта Грига в сопровождении живого оркестра мой мальчик обратил на себя внимание многих профессионалов.
Санжару было 11, когда его пригласили выступить в Индии с Мумбайским симфоническим оркестром под управлением Марата Бисенгалиева. Когда он сыграл наизусть все три части Концерта Грига, попросили остаться на гала-концерт. Вот так и настал его звездный час: на улицах висели афиши с его портретом, мумбайские поклонники классической музыки брали у него автографы.
10-й и 11-й классы Санжар оканчивал в Центральной московской музыкальной школе при консерватории имени Чайковского. Туда трудно поступить, но после рекомендации Дениса Леонидовича Мацуева (мэтр считает, что талантливый пианист должен оттачивать свое мастерство среди себе подобных сильных музыкантов) пригласил сам директор – Валерий Владимирович Пясецкий.
Отсюда сын и попал в Московскую консерваторию на факультет исполнительского искусства. Туда поступали абитуриенты со всего мира, все успешные, каждый из них фактически готовый музыкант. Мы мечтали получить хотя бы 60 баллов из 100, а Санжар набрал 88 и попал в класс конкурсного педагога Наталии Владимировны Трулль.
– Что повлияло на Ваше решение оставить привычный образ жизни и перебраться в Москву?
– Надо поддержать Санжарика. В интернате при школе он все-таки был под присмотром, о еде думать не надо – там пятиразовое питание, а тут – самостоятельная жизнь. Пока сын учился в Центральной музыкальной школе, очень скучал по дому. Когда несколько раз в разговоре проскользнуло «Мама, зачем все это? Почему я не возле вас?», я поняла – надо что-то делать.
Начала собираться к сыну в марте, приехала в июне. Не оглядываясь назад, сняла здесь комнату в коммунальной квартире, и после интерната Санжар со своими чемоданами попал сразу в объятия родителей – муж и младший сын-школьник тоже приехали со мной.
Нурлан (муж), как только получил регистрацию в Москве, устроился работать на стройку. Я собиралась, как и дома, быть домохозяйкой, чтобы ухаживать за своими мужчинами. Но здесь свои законы: если не работаешь, надо каждые три месяца покидать Россию. Поэтому в сентябре пойду на какую угодно работу, а до этого мне надо младшего устроить в школу. Рамазан не смог поступить в Центральную музыкальную школу, теперь будем пробиваться в Гнесинку (Московская средняя специальная музыкальная школа имени Гнесиных. – Ред.).
– Говорят, что за каждым сильным мужчиной стоит сильная женщина. В Вашем случае – это, наверное, мама?
– Думаете, легко быть такой? Для этого надо отстаивать свое решение даже перед мужем. Он всегда с трудом прощается с прежней работой, привычным кругом общения, домом, в благоустройство которого он столько вложился, а сейчас уже и возраст – ему 55. Но он понимает, что я действую ради блага наших любимых детей.
В этот раз я тоже заставила его поверить, что здесь наши младшие смогут получить профессию на самом высоком уровне. И пообещала, что через 10 лет вернемся в Казахстан, где дети купят нам с ним квартиру, и мы будем уже вкладываться во внуков.
Муж, конечно, мог бы остаться и дома, но, думаю, что это неправильно. Сейчас он одним только своим присутствием поддерживает Санжара. А уж когда сын поступил в консерваторию, то сразу забыл о своей тоске по дому. И я нужна детям здесь, а хата – не самое главное в жизни человека.
У моих родителей тоже был большой хороший дом, но когда у папы отняли любимое дело, он просто умер. Отец мало был с нами, после него жизнь была трудная, но я благодарна ему за талант, который он передал моим детям, своим внукам. Раньше папа мне часто снился, сейчас – нет, но я помню о нем каждый день. Мне кажется, он ведет меня по жизни. Благодаря ему, вернее, его судьбе, мне не жалко оставлять зону комфорта ради будущего детей.
У меня, видимо, предназначение такое – служить им, самым любимым людям на земле. Учителя из Жубановской школы спрашивают, когда мы вернемся? А я говорю, что теперь я москвичка, хочу младшим своим посвятить частичку своей жизни. Все заботы взяла на себя, а им дала установку: вытаскивайте себя к успеху, а я вам помогу. Гладить им рубашки, кормить ужином – это вроде мало, но вся жизнь состоит из таких мелочей. Я своим сыновьям не разрешаю даже посуду держать в руках, они музыканты, а посуда – это быт, который делает человека меньше ростом.
А с мужем мне повезло. Не каждого на шестом десятке можно уговорить бросить все и уехать в другую страну. Главный мой аргумент, который подействовал на него железно – жизнь детей процентов на 80 зависит от родителей.
И еще: если ребенок что-то сильно не хочет делать – не заставляйте, помогите ему лучше найти себя. Как это сделать? А попробуйте поискать их таланты в генах.
Кроме Санжарали, у Гульжан и ее мужа Нурлана Копбаева есть еще трое сыновей. И все – музыканты.
– Старший, Даулет, в алматинской школе № 83 преподает класс домбры, – рассказывает она. – Любит свою профессию, контакты к сердцу детей у него прямые. Скоро и сам станет отцом: в прошлом году женился по большой любви. Второй сын, Адилет, тромбонист, в шестом классе прошел по конкурсу в музыкальную школу Жубанова, оттуда его с радостью забрали в музыкальный колледж имени Чайковского. С 16 лет официально работает в симфоническом оркестре Театра оперы и балета имени Абая и параллельно учится в консерватории, сейчас окончил третий курс. В планах у него, по совету учителя Александра Афанасьевича Федянина, уехать в Германию, где собственный сын педагога состоялся как успешный музыкант.
Третий сын, Санжарали, очень рано и ярче всех проявил свои способности: он с двух с половиной лет безошибочно подхватывал все мелодии, которые слышал по телевизору. В пять лет я его привела в подготовительную группу Жубановской школы. Думала, отдам на вокал. Но там такого отделения не оказалось, но прослушали и предложили фортепиано. Распределили к Гульжан Каитбековне Казыбековой. Когда мой сынок начинал у нее, то еще не различал, где у него правая, а где левая рука, а через четыре года его было уже не узнать – играл взрослые программы.
К счастью Санжарали в то время появился большой международный конкурс юных пианистов Astana Piano Passion. Его инициатором был в то время аким Астаны Имангали Тасмагамбетов, а возглавил конкурс российский пианист-виртуоз Денис Мацуев. Отбор был жестким – со всего мира всего 30 человек, а программа сложной. Санжар в тот год стал единственным финалистом из Казахстана – занял второе место, а на следующий год уже первое.
– Вы сами, наверное, тоже педагог?
– Нет, мы с мужем простые люди. Я по профессии экономист, а по специальности – домохозяйка, муж – обычный рабочий человек.
– А как Вы заметили музыкальные способности своих детей?
– Наш старший сын в третьем классе заявил, что больше не хочет ходить в школу. Что делать? Можно было заставить (все же так делают), но я решила понаблюдать за своим ребенком. Перед глазами стоял пример отца.
В юности он участвовал в конкурсе вокалистов «Алло, мы ищем таланты!» в Ленгерском районе Южно-Казахстанской области. Попал в четверку лучших, и его пригласили в Алма-Ату, а он не смог поехать по семейным обстоятельствам. Его воспитали так – отчий дом оставлять нельзя, особенно в их ситуации. У него мать умерла, пятеро детей остались сиротами, а он – старший, надо было помогать отцу поднимать их.
Устроился работать в сельский клуб и стал сам себе режиссером – пел, танцевал, устраивал мини-спектакли. Когда через много лет в наш колхоз приехал молодой специалист, отцу велено было освободить место, и он … сломался. Вроде бы продолжал жить, но его уже будто бы не было с нами. В 40 лет отец тихо умер. Перед смертью я, тогда еще восьмиклассница, с ним разговаривала. Он сказал мне, что самые счастливые годы у него остались в том маленьком клубе, где люди, слушая его песни, плакали. И тогда, и сейчас я не перестаю удивляться: даже мы, дети, а нас было восемь, занимали в его сердце меньше места, чем любимая работа.
И я дала себе слово, что если у меня будут дети, то дам им всем образование на пять с плюсом, чтобы никто у них не мог отобрать жизнь. Об этом своем обещании я и вспомнила, когда сын-третьеклассник не захотел больше ходить в школу. Талант к музыке у него обнаружился случайно.
Однажды я похвасталась сестре, что он ходит на плавание. Она восхитилась, и тут меня понесло: «А еще Даулет занимается в кружке домбристов». Сестра в еще большем восторге: «Какая ты молодец!» Что оставалось делать? Надо было искать музыкальную школу, тем более что сын был не против домбры. Уговорила мужа продать трехкомнатную квартиру в Капчагае и переехать в Алматы. На вырученные деньги успели купить только 25-метровую комнатку в общежитии. И вот тут нам повезло. Из нашей комнатки пять с лишним лет с утра до вечера неслась музыка, но никто из соседей ни разу не возмутился. Золотые люди!
Потом Санжарали заработал для семьи большую квартиру. А началось все с концертного рояля, который Денис Леонидович Мацуев подарил ему, когда он, 10-летний, сыграл наизусть концерт Грига на открытии Astana Piano Passion. А куда везти инструмент, который занимает половину комнаты? Имангали Тасмагамбетов, тогда уже министр обороны, к которому меня пригласили на встречу, узнав, что ради будущего детей мы бросили налаженный быт и переселились с семьей в одну маленькую комнату, пообещал решить этот вопрос. И скоро нам, действительно, дали трехкомнатную квартиру в ЖК «Алатау».
Когда я впервые приехала туда – глазам не поверила: 150 квадратов! С тех пор я почувствовала душу. Надо же! Она, оказывается, может быть такой большой, что грудь готова разорваться от распирающей ее радости…
– Музыка – это тяжелый труд. Как Вы своих приучали ребят к дисциплине в таких непростых условиях?
– Они любили полениться, пока были маленькими, от телевизора, чтобы посадить за инструмент, оттащить было тяжело. Когда Санжарали поступил в школу имени Жубанова, день начинался со слез. Представляете, каково это – возить пятилетнего ребенка на занятия к восьми утра! И так опаздываем, а он на улице вырывает свою руку из моей, забегает в первый попавшийся подъезд и мигом взлетает на пятый этаж. А дома меня ждет младший сын, только что родившийся Рамазан. Пока отвозила Санжарали в школу, старшие сидели с ним по очереди.
И тогда я начала придумывать разные стимулы. Из гостей, которые у нас часто бывали, делала публику – Санжарали должен был показывать им свои первые достижения. Часто шла на разные «подкупы», мороженым, например. После первого экзамена накрыла богатый дастархан. Санжар под звуки домбры шествовал к столу, а там – изобилие! И это стало традицией – шесть раз в году (по количеству экзаменов) накрывать его.
Когда он подрос, стало чуть полегче. Рамазан, четвертый сын, пошел в школу, тоже в Жубановскую. Я его специально отдала на скрипку, а то, думаю, братья будут конкурировать между собой. Это не всегда хорошо, пусть они лучше болеют друг за друга. Выросший на примере Санжара, Рамазан тоже требовал награду за «пятерки». Но я его обхитрила: заменила щедрый стол (12 раз в году я бы его уже не вытянула) на торжественную красную дорожку из плотной красной материи.
Но вернусь к Санжару. После победы на Astana Piano Passion Денис Мацуев пригласил его выступить в Воронеже, где проходил концерт с участием победителей конкурса. Исполнением сложнейшей первой части Концерта Грига в сопровождении живого оркестра мой мальчик обратил на себя внимание многих профессионалов.
Санжару было 11, когда его пригласили выступить в Индии с Мумбайским симфоническим оркестром под управлением Марата Бисенгалиева. Когда он сыграл наизусть все три части Концерта Грига, попросили остаться на гала-концерт. Вот так и настал его звездный час: на улицах висели афиши с его портретом, мумбайские поклонники классической музыки брали у него автографы.
10-й и 11-й классы Санжар оканчивал в Центральной московской музыкальной школе при консерватории имени Чайковского. Туда трудно поступить, но после рекомендации Дениса Леонидовича Мацуева (мэтр считает, что талантливый пианист должен оттачивать свое мастерство среди себе подобных сильных музыкантов) пригласил сам директор – Валерий Владимирович Пясецкий.
Отсюда сын и попал в Московскую консерваторию на факультет исполнительского искусства. Туда поступали абитуриенты со всего мира, все успешные, каждый из них фактически готовый музыкант. Мы мечтали получить хотя бы 60 баллов из 100, а Санжар набрал 88 и попал в класс конкурсного педагога Наталии Владимировны Трулль.
– Что повлияло на Ваше решение оставить привычный образ жизни и перебраться в Москву?
– Надо поддержать Санжарика. В интернате при школе он все-таки был под присмотром, о еде думать не надо – там пятиразовое питание, а тут – самостоятельная жизнь. Пока сын учился в Центральной музыкальной школе, очень скучал по дому. Когда несколько раз в разговоре проскользнуло «Мама, зачем все это? Почему я не возле вас?», я поняла – надо что-то делать.
Начала собираться к сыну в марте, приехала в июне. Не оглядываясь назад, сняла здесь комнату в коммунальной квартире, и после интерната Санжар со своими чемоданами попал сразу в объятия родителей – муж и младший сын-школьник тоже приехали со мной.
Нурлан (муж), как только получил регистрацию в Москве, устроился работать на стройку. Я собиралась, как и дома, быть домохозяйкой, чтобы ухаживать за своими мужчинами. Но здесь свои законы: если не работаешь, надо каждые три месяца покидать Россию. Поэтому в сентябре пойду на какую угодно работу, а до этого мне надо младшего устроить в школу. Рамазан не смог поступить в Центральную музыкальную школу, теперь будем пробиваться в Гнесинку (Московская средняя специальная музыкальная школа имени Гнесиных. – Ред.).
– Говорят, что за каждым сильным мужчиной стоит сильная женщина. В Вашем случае – это, наверное, мама?
– Думаете, легко быть такой? Для этого надо отстаивать свое решение даже перед мужем. Он всегда с трудом прощается с прежней работой, привычным кругом общения, домом, в благоустройство которого он столько вложился, а сейчас уже и возраст – ему 55. Но он понимает, что я действую ради блага наших любимых детей.
В этот раз я тоже заставила его поверить, что здесь наши младшие смогут получить профессию на самом высоком уровне. И пообещала, что через 10 лет вернемся в Казахстан, где дети купят нам с ним квартиру, и мы будем уже вкладываться во внуков.
Муж, конечно, мог бы остаться и дома, но, думаю, что это неправильно. Сейчас он одним только своим присутствием поддерживает Санжара. А уж когда сын поступил в консерваторию, то сразу забыл о своей тоске по дому. И я нужна детям здесь, а хата – не самое главное в жизни человека.
У моих родителей тоже был большой хороший дом, но когда у папы отняли любимое дело, он просто умер. Отец мало был с нами, после него жизнь была трудная, но я благодарна ему за талант, который он передал моим детям, своим внукам. Раньше папа мне часто снился, сейчас – нет, но я помню о нем каждый день. Мне кажется, он ведет меня по жизни. Благодаря ему, вернее, его судьбе, мне не жалко оставлять зону комфорта ради будущего детей.
У меня, видимо, предназначение такое – служить им, самым любимым людям на земле. Учителя из Жубановской школы спрашивают, когда мы вернемся? А я говорю, что теперь я москвичка, хочу младшим своим посвятить частичку своей жизни. Все заботы взяла на себя, а им дала установку: вытаскивайте себя к успеху, а я вам помогу. Гладить им рубашки, кормить ужином – это вроде мало, но вся жизнь состоит из таких мелочей. Я своим сыновьям не разрешаю даже посуду держать в руках, они музыканты, а посуда – это быт, который делает человека меньше ростом.
А с мужем мне повезло. Не каждого на шестом десятке можно уговорить бросить все и уехать в другую страну. Главный мой аргумент, который подействовал на него железно – жизнь детей процентов на 80 зависит от родителей.
И еще: если ребенок что-то сильно не хочет делать – не заставляйте, помогите ему лучше найти себя. Как это сделать? А попробуйте поискать их таланты в генах.
