Из инженеров – в литераторы: творческий путь известного казахстанского писателя и поэта Валерия Михайлова
4110
Елена Брусиловская
Книги казахстанского поэта, писателя, публициста Валерия Михайлова не оставляют людей равнодушными, его творчество хорошо знают в Казахстане и за рубежом. В эти дни кавалер ордена «Парасат», лауреат премии «Золотое перо России» Валерий Михайлов принимает поздравления с 75-летним юбилеем, передает Kazpravda.kz.
Из инженеров – в литераторы
Казалось бы, профессия, тайны которой Валерий Михайлов постигал в институтских стенах, далека от изящной словесности: по образованию он горный инженер-геофизик. Но ведь классик отечественной литературы, народный писатель Казахстана Олжас Сулейменов – выпускник геологоразведочного факультета университета, а великий Федор Достоевский учился в инженерном училище. И как тут не вспомнить фразу, приписываемую Юрию Олеше: писатели – инженеры человеческих душ.
Трудно сказать, каким инженером был бы Валерий Федорович (думается, неплохим), а вот «душу рассказать», говоря словами так любимого им Лермонтова, Михайлову явно удается. Он прекрасный прозаик и талантливый поэт, а значит, может предугадать, как «слово наше отзовется» – поэтам, как известно, иногда открывается истина.
Более 20 книг стихов и прозы, опубликованных Валерием Михайловым, – это весомый вклад в отечественную литературу. Его документально-публицистическая повесть «Хроника великого джута», включенная в школьные хрестоматии, выдержала 9 изданий! Эта книга, переведенная на казахский, немецкий, английский языки, пользуется большим читательским спросом за рубежом.
В Москве в известнейшей серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» вышли его книги о Михаиле Лермонтове, Евгении Боратынском и Николае Заболоцком. В серии «Жизнь замечательных людей. Биография продолжается» издана книга о Первом Президенте Республики Казахстан Нурсултане Назарбаеве, написанная совместно с известным политиком и дипломатом Таиром Мансуровым.
Валерий Михайлов – автор и множества прекрасных эссе, таких, например, как «Сердце нараспев» о русском поэте, уроженце Павлодара Павле Васильеве. Проникновенные слова нашел он и о современных российских и казахстанских писателях – Юрии Кузнецове, Абдижамиле Нурпеисове, Кадыре Мырзалиеве, Акиме Тарази и других.
А еще о Валерии Михайлове можно сказать, что он наш человек, в том смысле, что знает, как достается журналистский хлеб. Немало лет проработал он в разных газетах, в том числе и в «Казахстанской правде», возглавляя это крупнейшее издание в конце 90-х – начале 2000-х годов, несколько лет руководил республиканским литературным журналом «Простор».
«Я знал, что стану писателем»
У многих наверняка возник вопрос: как произошла эта метаморфоза, превращение инженера в поэта и писателя? В одном из интервью Валерий Михайлов так на него ответил:
– Еще в юные годы я знал, что буду писателем. Видите ли, в геологии романтики мало, а рутинной работы много, но все-таки это довольно свободная профессия, поэтому поначалу я ее и выбрал.
Но потом, видимо, тяга к литературному творчеству заставила его выбрать иную стезю. Поначалу это была журналистика, и, возможно, на этот выбор повлиял его отец, Федор Прокофьевич Михайлов – талантливый журналист, легендарный редактор «Казахстанской правды».
Вот как вспоминает о нем казахстанская писательница Надежда Чернова: «Отец Валерия, Федор Прокофьевич Михайлов, сын опальных спецпереселенцев, не пропал, не распылился «лагерной пылью», а именно такая судьба была ему уготована. От природы талантливый человек – хорошо рисовал, писал стихи, легко, с лету, выучил казахский язык – он стал известным журналистом, 15 лет был главным редактором газеты «Казахстанская правда».
Помню его, когда он возглавлял экзаменационную комиссию у нас в университете, и я защищала у него диплом. Все девчонки на него заглядывались, и я, конечно, тоже. Высокий, видный, имевший особую мужскую притягательность (этим Валерий похож на отца)… Федор Михайлов не состоялся как большой поэт, хоть писал неплохие стихи, их даже печатали в периодике, и Федор мечтал стать знаменитым. Мечта его воплотится в сыне: в нем, еще малом ребенке, отец разглядел отблеск творческого дара и предрекал большое будущее.
И все сбылось, и не могло не сбыться: талант – это ведь сгусток самого лучшего, что накоплено родом и народом. Многие поколения собирали в душе Валерия писательский талант, и душа его, как увеличительное стекло, поймала солнечный луч их любви и страданий, и глагол его стал тем огнем, что жжет сердца людей».
Чтобы профессионально владеть словом, Валерий Федорович окончил отделение журналистики Высшей комсомольской школы в Москве. Вернувшись в Казахстан, как и отец, работал в «Казахстанской правде», сначала корреспондентом, потом заведующим отделом охраны природы, позже возглавил это издание.
В свободное от работы время журналист писал стихи, хотя, как кажется, стихотворные строки рождались у него много раньше: настоящие поэты приходят в мир, уже одаренные способностью слышать разговор душ. Вначале, как обычно бывает, стихи писались «для себя», потому что это было одним из способов постижения мира. Вскоре о Валерии Михайлове заговорили как о серьезном поэте.
После выхода в свет в 1963 году его первого стихотворного цикла «Антиох Кантемир» литераторы отмечали, что это был неожиданный взгляд на судьбу основоположника русского стиха, неожиданный тем, что в нем сквозь толщу веков, сквозь историческую дымку «заколдованной тверди» современники увидели свое время.
Эта способность – сопрягать века и судьбы, осовременивать прошлое – дается только истинным талантам. «За каждой строкой его изданий горы прочитанных книг и документов, многие часы раздумий, проживание в другом времени, когда воображение и талант пересекают охраняемую Хроносом границу веков, куда никому из живых нет доступа. Это воронка, которая так порой затягивает, что трудно бывает выбраться. Произведения Михайлова требуют работы ума, они непросты для чтения, если человек не особо образован и не любит размышлять. И как много дают, если ты готов эти книги понять и осмыслить с автором, и прогуляться с ним в далекое прошлое», – так характеризует поэта и писателя Надежда Чернова.
Постепенно литература все больше становилась для Валерия Федоровича делом и смыслом жизни, через нее он воспринимал настоящее и то, что осталось за гранью времен.
Боль сердца
В середине 80-х годов Валерий Федорович начал работу над документальной повестью, решив создать хронику великого джута. Он говорил: «Я должен был написать эту книгу, потому что это судьба моих дедов, судьба моих родителей, моя судьба, судьба Караганды, Казахстана, где я родился».
Причем изначально эта книга задумывалась им как роман, но чем больше он погружался в то страшное время, тем явственнее ощущал, что только судьбы конкретных людей, документы и факты смогут в полной мере передать трагизм происходящего. Эта книга потрясает до глубины души еще и потому, что Валерий Михайлов поистине писал ее «кровью сердца», ведь та жуткая история голодомора – часть и его биографии.
«Отец родился в Новгородской области на границе с Украиной – рассказывает Валерий Михайлов. – Я бывал в его селе, оно было большим до великого джута, который коснулся не только Казахстана, но и всего Советского Союза. Оба моих деда – Прокофий со стороны отца и Иван со стороны матери – были высланы из родных мест в голые казахские степи в период коллективизации. Рыли землянки под охраной, отмечались в комендатуре – это была тюрьма под открытым небом.
Возле Караганды образовалось несколько спецпоселков, а кругом – степь да редкие здания контор шахт, в которых, как и на строительстве города, главной рабочей силой стали спецпереселенцы и заключенные. Многие мои родственники не смогли пережить эти тяжелые годы. Например, в семье деда Прокофия пятеро приехали, остались лишь двое. Умерла бабушка Марина и младшие папины братик и сестра. А мамина мама умерла еще до раскулачивания, но деда не пощадили – выслали с малолетними детьми… И моя мама тоже оказалась в Караганде».
О своих родителях он пишет так: «Оба сироты, без матерей, оба мечены позорным клеймом – из «спецпереселенцев». Оба легко могли погибнуть». Или разминуться, но судьба свела их, сберегла на этой горькой земле – для их великой любви.
«...Караганда хоть и небольшой тогда была, но сильно разбросанная – по спецпоселкам, шахтам, рудникам, а между этими, обжитыми кое-как местами зияла огромными пространствами безлюдная степь, где зимой задували бураны, а летом, позванивая беспечно, висели над землей невидимые жаворонки.
Чужая – для всех, попавших сюда поневоле, – земля, но за десяток лет уже ставшая своей, откуда все равно некуда бежать, даже если бы и не было комендатур… Но юность, в каких бы тенетах, видимых или невидимых, ни была – все одно расцветает и цветет, и дышит вольно, и живет на полное дыхание, до предела чувств. Что любви уродства жизни, да и вся история? Любви это нипочем, она вспыхивает где угодно и пылает по своим законам, не замечая ничего, кроме своего пламени, жара и света...»
Действительно, только любовь дает силы человеку все превозмочь и все пережить, как и родителям Валерия Федоровича, которые вместе, в любви и согласии прожили большую жизнь.
– Любовь совершенно загадочное, космическое чувство, посланное нам свыше, – это отсвет Бога в нас. И во всех священных писаниях всех религий сказано: Бог – это Любовь. Не плотская, конечно, а любовь Души, которая преображает и самого человека, и все вокруг, – убежден Валерий Михайлов.
А его новая книга – «Тополиная ветка, или восвояси» – посвящена спецпереселенцам. Кто это, в Казахстане не надо никому объяснять. Отметим только, что, например, о блокаде Ленинграда, узниках ГУЛАГа написано много, а вот о судьбах спецпереселенцев мы пока знаем маловато. Валерий Михайлов среди первых написал о голодоморе в Казахстане – «Хронику великого джута» – и сейчас, поднимая новую тему, писатель снова среди первопроходцев.
Любимый Лермонтов
Несколько лет назад в Москве в популярной серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга Валерия Михайлова о Лермонтове «Один меж небом и землей», написанная как роман-эссе.
«В Лермонтове, как ни в ком другом из русских поэтов, небо сошлось с землей, – пишет он. – Можно только догадываться о том, как это произошло, но итог соединения, соития, сплава невозможно не ощутить: обаяние, магнетизм Лермонтова столь велики, что не тают с годами, река времен словно бы в задумчивости обтекает этот могучий, дышащий тайною жизнью утес. Теперь, по прошествии двух веков, очевидно, что Лермонтов – непреходящая, неизъяснимой притягательности и глубины тайна русской литературы, русской жизни и русской души».
Книга о Лермонтове – это не изложение биографии поэта, а более размышления о природе таланта, о предназначении поэта и поэзии, о формировании и раскрытии поэтического дара, о гражданственности как важнейшей части национального самосознания.
По мнению литературоведов, уникальность книги в том, что поэт пишет прозой о поэте. А музыка души превращает эту прозу в поэзию. Не случайно роман-эссе «Один меж небом и землей» признан лучшей книгой о Лермонтове. Он был презентован в Тарханах, мемориальном музее поэта, и удостоен Лермонтовской премии.
Поразительно, но, казалось бы, столь открытый в своих стихах, по натуре Валерий Михайлов – закрытый человек, он не любит давать интервью, не замечен на литературных тусовках. Надежда Чернова назвала его «крепостью с настороженными бойницами», «потому, может, столь близки ему скрытный человек Боратынский – о нем почти нет биографических документов и стихи молчат, и такой же Заболоцкий, о котором сам Михайлов пишет так: Заболоцкий «ни в быту, ни в стихах не любил говорить о личном». А все же так много «о личном» сказал в своих книгах.
И читая «михайловских» Боратынского, Заболоцкого, Лермонтова, то и дело видишь самого Михайлова, и много нового «о личном» узнаешь не только о великих русских поэтах ХIХ и ХХ веков, но и об их биографе из века ХХI: из бойниц его «крепости» вырывается яркий свет – и это свет любви, той любви, которая делает тебя только что омытым, безгрешным младенцем, когда «сердце прошло сквозь тенета и сети» порочного мира».
…Однажды Валерия Михайлова спросили, верит ли он в Божий промысел.
– Верю, – ответил он. – Я сейчас занимаюсь творчеством Николая Заболоцкого, у него был близкий друг, поэт огромнейшего таланта, не похожий ни на кого – Александр Введенский, у которого есть поэма, написанная в молодости, где такие слова – «Кругом повсюду Бог». По своей темноте мы просто этого не замечаем, а вот если бы были не так греховны и повнимательнее, то заметили бы, что все наши действия и поступки диктуются свыше.
В русском языке есть слово, которого нет ни в одном другом языке – совесть. Со – это приставка, весть – это божья весть. Поэтому совесть – и есть Божье слово, которое вложено в каждого из нас, даже если человек атеист или богоборец. И это божественное начало определяет наши поступки, отмечая все хорошее и все дурное...
В результате каждому воздается по заслугам. Вообще, человек – это огромный мир, большая тайна, которую полностью раскрыть практически невозможно. Но прикоснуться к этой тайне всегда интересно, – убежден Валерий Михайлов.
Ну а нам, его читателям, еще не раз (я в этом уверена!) представится случай разгадать эту михайловскую тайну, потому что, пока поэт жив, он – в состоянии творчества. И сие не зависит даже от него самого:
Я сам собою весь исхожен –
До слепоты, до тошноты.
И все ж ищу я отраженья
Лица ночного своего,
Ловлю я каждое движенье
Души и тела. Для чего?..»
Ответ, мне кажется, очевиден: для того, чтобы рождались новые стихотворные строки и новые книги.
Из инженеров – в литераторы
Казалось бы, профессия, тайны которой Валерий Михайлов постигал в институтских стенах, далека от изящной словесности: по образованию он горный инженер-геофизик. Но ведь классик отечественной литературы, народный писатель Казахстана Олжас Сулейменов – выпускник геологоразведочного факультета университета, а великий Федор Достоевский учился в инженерном училище. И как тут не вспомнить фразу, приписываемую Юрию Олеше: писатели – инженеры человеческих душ.
Трудно сказать, каким инженером был бы Валерий Федорович (думается, неплохим), а вот «душу рассказать», говоря словами так любимого им Лермонтова, Михайлову явно удается. Он прекрасный прозаик и талантливый поэт, а значит, может предугадать, как «слово наше отзовется» – поэтам, как известно, иногда открывается истина.
Более 20 книг стихов и прозы, опубликованных Валерием Михайловым, – это весомый вклад в отечественную литературу. Его документально-публицистическая повесть «Хроника великого джута», включенная в школьные хрестоматии, выдержала 9 изданий! Эта книга, переведенная на казахский, немецкий, английский языки, пользуется большим читательским спросом за рубежом.
В Москве в известнейшей серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» вышли его книги о Михаиле Лермонтове, Евгении Боратынском и Николае Заболоцком. В серии «Жизнь замечательных людей. Биография продолжается» издана книга о Первом Президенте Республики Казахстан Нурсултане Назарбаеве, написанная совместно с известным политиком и дипломатом Таиром Мансуровым.
Валерий Михайлов – автор и множества прекрасных эссе, таких, например, как «Сердце нараспев» о русском поэте, уроженце Павлодара Павле Васильеве. Проникновенные слова нашел он и о современных российских и казахстанских писателях – Юрии Кузнецове, Абдижамиле Нурпеисове, Кадыре Мырзалиеве, Акиме Тарази и других.
А еще о Валерии Михайлове можно сказать, что он наш человек, в том смысле, что знает, как достается журналистский хлеб. Немало лет проработал он в разных газетах, в том числе и в «Казахстанской правде», возглавляя это крупнейшее издание в конце 90-х – начале 2000-х годов, несколько лет руководил республиканским литературным журналом «Простор».
«Я знал, что стану писателем»
У многих наверняка возник вопрос: как произошла эта метаморфоза, превращение инженера в поэта и писателя? В одном из интервью Валерий Михайлов так на него ответил:
– Еще в юные годы я знал, что буду писателем. Видите ли, в геологии романтики мало, а рутинной работы много, но все-таки это довольно свободная профессия, поэтому поначалу я ее и выбрал.
Но потом, видимо, тяга к литературному творчеству заставила его выбрать иную стезю. Поначалу это была журналистика, и, возможно, на этот выбор повлиял его отец, Федор Прокофьевич Михайлов – талантливый журналист, легендарный редактор «Казахстанской правды».
Вот как вспоминает о нем казахстанская писательница Надежда Чернова: «Отец Валерия, Федор Прокофьевич Михайлов, сын опальных спецпереселенцев, не пропал, не распылился «лагерной пылью», а именно такая судьба была ему уготована. От природы талантливый человек – хорошо рисовал, писал стихи, легко, с лету, выучил казахский язык – он стал известным журналистом, 15 лет был главным редактором газеты «Казахстанская правда».
Помню его, когда он возглавлял экзаменационную комиссию у нас в университете, и я защищала у него диплом. Все девчонки на него заглядывались, и я, конечно, тоже. Высокий, видный, имевший особую мужскую притягательность (этим Валерий похож на отца)… Федор Михайлов не состоялся как большой поэт, хоть писал неплохие стихи, их даже печатали в периодике, и Федор мечтал стать знаменитым. Мечта его воплотится в сыне: в нем, еще малом ребенке, отец разглядел отблеск творческого дара и предрекал большое будущее.
И все сбылось, и не могло не сбыться: талант – это ведь сгусток самого лучшего, что накоплено родом и народом. Многие поколения собирали в душе Валерия писательский талант, и душа его, как увеличительное стекло, поймала солнечный луч их любви и страданий, и глагол его стал тем огнем, что жжет сердца людей».
Чтобы профессионально владеть словом, Валерий Федорович окончил отделение журналистики Высшей комсомольской школы в Москве. Вернувшись в Казахстан, как и отец, работал в «Казахстанской правде», сначала корреспондентом, потом заведующим отделом охраны природы, позже возглавил это издание.
В свободное от работы время журналист писал стихи, хотя, как кажется, стихотворные строки рождались у него много раньше: настоящие поэты приходят в мир, уже одаренные способностью слышать разговор душ. Вначале, как обычно бывает, стихи писались «для себя», потому что это было одним из способов постижения мира. Вскоре о Валерии Михайлове заговорили как о серьезном поэте.
После выхода в свет в 1963 году его первого стихотворного цикла «Антиох Кантемир» литераторы отмечали, что это был неожиданный взгляд на судьбу основоположника русского стиха, неожиданный тем, что в нем сквозь толщу веков, сквозь историческую дымку «заколдованной тверди» современники увидели свое время.
Эта способность – сопрягать века и судьбы, осовременивать прошлое – дается только истинным талантам. «За каждой строкой его изданий горы прочитанных книг и документов, многие часы раздумий, проживание в другом времени, когда воображение и талант пересекают охраняемую Хроносом границу веков, куда никому из живых нет доступа. Это воронка, которая так порой затягивает, что трудно бывает выбраться. Произведения Михайлова требуют работы ума, они непросты для чтения, если человек не особо образован и не любит размышлять. И как много дают, если ты готов эти книги понять и осмыслить с автором, и прогуляться с ним в далекое прошлое», – так характеризует поэта и писателя Надежда Чернова.
Постепенно литература все больше становилась для Валерия Федоровича делом и смыслом жизни, через нее он воспринимал настоящее и то, что осталось за гранью времен.
Боль сердца
В середине 80-х годов Валерий Федорович начал работу над документальной повестью, решив создать хронику великого джута. Он говорил: «Я должен был написать эту книгу, потому что это судьба моих дедов, судьба моих родителей, моя судьба, судьба Караганды, Казахстана, где я родился».
Причем изначально эта книга задумывалась им как роман, но чем больше он погружался в то страшное время, тем явственнее ощущал, что только судьбы конкретных людей, документы и факты смогут в полной мере передать трагизм происходящего. Эта книга потрясает до глубины души еще и потому, что Валерий Михайлов поистине писал ее «кровью сердца», ведь та жуткая история голодомора – часть и его биографии.
«Отец родился в Новгородской области на границе с Украиной – рассказывает Валерий Михайлов. – Я бывал в его селе, оно было большим до великого джута, который коснулся не только Казахстана, но и всего Советского Союза. Оба моих деда – Прокофий со стороны отца и Иван со стороны матери – были высланы из родных мест в голые казахские степи в период коллективизации. Рыли землянки под охраной, отмечались в комендатуре – это была тюрьма под открытым небом.
Возле Караганды образовалось несколько спецпоселков, а кругом – степь да редкие здания контор шахт, в которых, как и на строительстве города, главной рабочей силой стали спецпереселенцы и заключенные. Многие мои родственники не смогли пережить эти тяжелые годы. Например, в семье деда Прокофия пятеро приехали, остались лишь двое. Умерла бабушка Марина и младшие папины братик и сестра. А мамина мама умерла еще до раскулачивания, но деда не пощадили – выслали с малолетними детьми… И моя мама тоже оказалась в Караганде».
О своих родителях он пишет так: «Оба сироты, без матерей, оба мечены позорным клеймом – из «спецпереселенцев». Оба легко могли погибнуть». Или разминуться, но судьба свела их, сберегла на этой горькой земле – для их великой любви.
«...Караганда хоть и небольшой тогда была, но сильно разбросанная – по спецпоселкам, шахтам, рудникам, а между этими, обжитыми кое-как местами зияла огромными пространствами безлюдная степь, где зимой задували бураны, а летом, позванивая беспечно, висели над землей невидимые жаворонки.
Чужая – для всех, попавших сюда поневоле, – земля, но за десяток лет уже ставшая своей, откуда все равно некуда бежать, даже если бы и не было комендатур… Но юность, в каких бы тенетах, видимых или невидимых, ни была – все одно расцветает и цветет, и дышит вольно, и живет на полное дыхание, до предела чувств. Что любви уродства жизни, да и вся история? Любви это нипочем, она вспыхивает где угодно и пылает по своим законам, не замечая ничего, кроме своего пламени, жара и света...»
Действительно, только любовь дает силы человеку все превозмочь и все пережить, как и родителям Валерия Федоровича, которые вместе, в любви и согласии прожили большую жизнь.
– Любовь совершенно загадочное, космическое чувство, посланное нам свыше, – это отсвет Бога в нас. И во всех священных писаниях всех религий сказано: Бог – это Любовь. Не плотская, конечно, а любовь Души, которая преображает и самого человека, и все вокруг, – убежден Валерий Михайлов.
А его новая книга – «Тополиная ветка, или восвояси» – посвящена спецпереселенцам. Кто это, в Казахстане не надо никому объяснять. Отметим только, что, например, о блокаде Ленинграда, узниках ГУЛАГа написано много, а вот о судьбах спецпереселенцев мы пока знаем маловато. Валерий Михайлов среди первых написал о голодоморе в Казахстане – «Хронику великого джута» – и сейчас, поднимая новую тему, писатель снова среди первопроходцев.
Любимый Лермонтов
Несколько лет назад в Москве в популярной серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга Валерия Михайлова о Лермонтове «Один меж небом и землей», написанная как роман-эссе.
«В Лермонтове, как ни в ком другом из русских поэтов, небо сошлось с землей, – пишет он. – Можно только догадываться о том, как это произошло, но итог соединения, соития, сплава невозможно не ощутить: обаяние, магнетизм Лермонтова столь велики, что не тают с годами, река времен словно бы в задумчивости обтекает этот могучий, дышащий тайною жизнью утес. Теперь, по прошествии двух веков, очевидно, что Лермонтов – непреходящая, неизъяснимой притягательности и глубины тайна русской литературы, русской жизни и русской души».
Книга о Лермонтове – это не изложение биографии поэта, а более размышления о природе таланта, о предназначении поэта и поэзии, о формировании и раскрытии поэтического дара, о гражданственности как важнейшей части национального самосознания.
По мнению литературоведов, уникальность книги в том, что поэт пишет прозой о поэте. А музыка души превращает эту прозу в поэзию. Не случайно роман-эссе «Один меж небом и землей» признан лучшей книгой о Лермонтове. Он был презентован в Тарханах, мемориальном музее поэта, и удостоен Лермонтовской премии.
Поразительно, но, казалось бы, столь открытый в своих стихах, по натуре Валерий Михайлов – закрытый человек, он не любит давать интервью, не замечен на литературных тусовках. Надежда Чернова назвала его «крепостью с настороженными бойницами», «потому, может, столь близки ему скрытный человек Боратынский – о нем почти нет биографических документов и стихи молчат, и такой же Заболоцкий, о котором сам Михайлов пишет так: Заболоцкий «ни в быту, ни в стихах не любил говорить о личном». А все же так много «о личном» сказал в своих книгах.
И читая «михайловских» Боратынского, Заболоцкого, Лермонтова, то и дело видишь самого Михайлова, и много нового «о личном» узнаешь не только о великих русских поэтах ХIХ и ХХ веков, но и об их биографе из века ХХI: из бойниц его «крепости» вырывается яркий свет – и это свет любви, той любви, которая делает тебя только что омытым, безгрешным младенцем, когда «сердце прошло сквозь тенета и сети» порочного мира».
…Однажды Валерия Михайлова спросили, верит ли он в Божий промысел.
– Верю, – ответил он. – Я сейчас занимаюсь творчеством Николая Заболоцкого, у него был близкий друг, поэт огромнейшего таланта, не похожий ни на кого – Александр Введенский, у которого есть поэма, написанная в молодости, где такие слова – «Кругом повсюду Бог». По своей темноте мы просто этого не замечаем, а вот если бы были не так греховны и повнимательнее, то заметили бы, что все наши действия и поступки диктуются свыше.
В русском языке есть слово, которого нет ни в одном другом языке – совесть. Со – это приставка, весть – это божья весть. Поэтому совесть – и есть Божье слово, которое вложено в каждого из нас, даже если человек атеист или богоборец. И это божественное начало определяет наши поступки, отмечая все хорошее и все дурное...
В результате каждому воздается по заслугам. Вообще, человек – это огромный мир, большая тайна, которую полностью раскрыть практически невозможно. Но прикоснуться к этой тайне всегда интересно, – убежден Валерий Михайлов.
Ну а нам, его читателям, еще не раз (я в этом уверена!) представится случай разгадать эту михайловскую тайну, потому что, пока поэт жив, он – в состоянии творчества. И сие не зависит даже от него самого:
Я сам собою весь исхожен –
До слепоты, до тошноты.
И все ж ищу я отраженья
Лица ночного своего,
Ловлю я каждое движенье
Души и тела. Для чего?..»
Ответ, мне кажется, очевиден: для того, чтобы рождались новые стихотворные строки и новые книги.
