Услышавший голос земли

Добрая и благодарная память о моем отце сохранилась в сердцах тысяч любящих его музыку людей. Он выдающийся композитор, народный артист КазССР и СССР, лауреат государственных премий Казахстана, крупный государственный и общественный деятель. Казахстанцы давно назвали его классиком отечественного музыкального искусства. Его вклад в становление и развитие всех жанров казахской профессиональной музыки трудно переоценить. Уникальный талант и мастерство Сыдыха Мухамеджанова с равной силой проявились как в его сценических полотнах, симфонических произведениях, так и в хоровом, камерно-инструментальном и вокальном творчестве.

О такой личности, как Сыдых Мухамеджанов, рассказывать и легко, и трудно одновременно. Легко, потому что не только в моем сердце до сих пор живет и не гаснет волшебный огонь его Музыки, не остывает тепло его души. А трудно, потому что в звучащей реальности сегодняшних дней не слышишь тех искрометных и лирически-возвышенных, мужественных и по-настоящему патриотичных мелодий, которыми напитывались, насыщались казахстанцы в 50–80-е годы прошлого столетия.

Уже почти 30 лет сочинения моего отца очень редко звучат на сценах, по телевидению, радио. И не только его, но и авторов из знаменитой казахстанской «Могучей кучки» (подобно знаменитой одноименной русской школе композиторов XIX века), или «Великолепной четверки», куда входили Сыдых Мухамеджанов, Газиза Жубанова, Куддус Кужамьяров и Еркегали Рахмадиев. Именно они подхватили духовные открытия старших коллег – Евгения Брусиловского, Ахмета Жубанова, Латифа Хамиди, Александра Затаевича, Бориса Ерзаковича, Василия Великанова, Петра Аравина, Мукана Тулебаева, ставших первопроходцами и заложивших фундамент композиторской школы в стране.

Сыдых Мухамеджанов силой своего таланта, генетическим запасом духовности, воспринятым от старших коллег, чутко ощущал пульс родной земли, откликался своими творениями. А молодым композиторам постоянно напоминал: «Не уходите далеко от родника... Не поддавайтесь искушениям легкого успеха и звездной болезни».

Поразительно, что место рождения отца называлось аул «Үлкен бұлақ» – «Большой родник». Он родился 5 июля 1924 года в Шетском районе Карагандинской области. От родителей, бывших прекрасными исполнителями песен и кюев на домбре, кобызе, гармошке, будущий композитор унаследовал огромную любовь к фольклору и знание народной музыки. Его творческое наследие огромно, многожанрово, многомерно. Если собрать все сокровища его творчества в виде большого многоцветного панно из зерен, речных камушков, ярких листьев, то каждый светлый лучик на этом панно блеснет своей красотой и неповторимым звуком.

Отец успевал заниматься и государственной, и общественной работой. Именно его рекомендовал перед своей кончиной наш выдающийся композитор Мукан Толебаев на должность председателя правления Союза композиторов Казахстана. Отцу было 35 лет, а в правлении находились и коллеги значительно старше. В течение пяти лет Сыдых Мухамеджанов возглавлял Казахскую государственную филармонию им. Жамбыла. Именно он добился приобретения для филармонии рояля Steinway, при отце был соз­дан Музыкальный лекторий, где на восхитительных абонементных концертах с комментариями выступал наш изумительный лектор-музыковед Анатолий Виталь­евич Кельберг, признавшийся, что лучше, чем Сыдых, директора еще не было...

Сыдых Мухамеджанов возглавлял и Комитет по делам искусства Министерства культуры КазСССР, был художественным руководителем Казгостелерадио. В бытность директором Театра оперы и балета им. Абая отец «вытащил» на сцену из хора, из областных училищ золотые голоса выпускников Консерватории им. Курмангазы, и они стали яркими солистами, звездами оперной сцены.

Вообще, в творческой среде Алма-Аты, да и Казахстана жила стойкая уверенность: «Найди Сыдыха Мухамеджанова, и он поможет каждому талантливому музыканту». Ведь он сам помнил о моральной поддержке своих «творческих» родителей – Курманбека Жандарбекова, Сералы Кожамкулова, Калибека Куаныш­паева и, главное, учителя по классу композиции, выдающегося и прозорливого Евгения Григорьевича Брусиловского.

Именно он увидел в целеустремленном юноше будущего большого творца. И поддержал своего ученика не только в творческом плане. Евгений Григорьевич положил на стол руководству заявление об уходе, когда незаслуженно, не разобравшись, Сыдыха хотели отчислить из вуза. Брусиловский понимал, что к нему в класс попал неординарный человек и музыкант. Евгений Григорьевич дал отцу прозвище «Кремень» за силу характера, стремление к справедливости («Сыдых» означает «справедливость» в переводе с арабского языка), полную поглощенность творчеством. Поэтому учитель предоставлял Сыдыху свободу в выборе темы, жанра, ценил его стойкость в отстаивании собственных взглядов на работу с мелодией.

Традиции семьи

Сейчас я взялась за создание книги-трилогии о папе и назвала ее «Встреча с отцом». Мы часто начинаем понимать глубину личности родителей, когда их уже нет с нами. Как заметил Шарль Азнавур, тогда наступает «время сквозняков», ты не можешь сказать «А знаешь, мама...» или «Послушай, папа... ». Я только в сегодняшнем зрелом возрасте начала открывать тайны нашего счастливого детства и юности, сек­реты величия и неповторимой красоты личности папы и мамы, которые на самом деле были двумя половинками одного целого.

Расскажу о некоторых неизвестных моментах из жизни отца. Помню, как он говорил нам, детям: «Я пишу такую музыку, чтобы ваша мама оставалась молодой и красивой...». Мы удивлялись, а сейчас понимаем, что папа так – своими прекрасными уникальными мелодиями – продолжал признаваться в любви к Калдыкуль, которая, став его супругой и мамой четверых детей, была его Музой, вдохновляющей на прекрасные творения. Бывает и такое вот безграничное признание в любви. Мы сейчас вспоминаем и расшифровываем это дыхание сердечных чувств отца в каждом его сочинении.

Не каждая супруга закроет в шкаф два диплома (филолога и философа, кандидатскую диссертацию), чтобы всю свою жизнь посвятить служению творчества мужа, создавая все условия, воспитывая детей, понимающих, что в кабинете папы создается чудо. Мама все время охраняла эту атмосферу, принимая всех родственников, устремившихся в наш дом, узнав, что у Сыдыха можно жить, сколько хочешь, готовиться к поступлению в вузы и главное – никогда не оставаться без еды и крова. Помню, что на Масанчи, 76, в однокомнатной квартире спали родители с четырьмя детьми, апашки, аташки и – на полу, на корпешках и в коридоре – 20 молодых родственников.

Отец продолжал традиции своего великого деда – Оспан-кажы, которого называли святым. В ­1910-м он совершил полуторагодовой хадж в Мекку и Медину на 10 верблюдах, нагруженных едой для паломников. Когда он вернулся, его дочь, родившаяся в его отсутствие (супруга провожала мужа с ребенком под сердцем), держала головку – это была Шарипа-апа.

Все заметили, что вернулся из Мекки совсем другой человек. Оспан-кажы велел всему кочевью переехать на новое место – пустынное, степное, в Жезказганской области. Дед поставил главную юрту на перекрестке дорог. «Если придет к нам путник, мы даем ему пищу и кров. Когда путник решит уехать, даем, если нужно, денег и коня, сможет – вернет коня, не сможет – это наш подарок», – говорил он родственникам. До сих пор потомки очевидцев добрых дел Оспан-кажы повторяют, что такого человека больше не было... Эту традицию, называемую сейчас благотворительностью, Оспан-кажы пронес через всю жизнь, передав сыну Мухамеджану и внуку Сыдыху. Сегодня и мы стараемся помогать близким. Истинное богатство – духовное – отнять невозможно.

«Жұмбақ қыз»

Еще одно воспоминание. В 1966 году мы с отцом выехали в Боровое. Он начал работу над оперой «Жұмбақ қыз» по поэме «Көкшетау» Сакена Сейфуллина. В Боровом мы жили в домике, где рядом раскинулась бескрайняя Ясная поляна с высоченной травой (сейчас это Поляна Абылай-хана). Отец вставал до восхода солнца. Ходил, словно прислушивался к земле, скалам, траве, впитывал дух предков – именно здесь находилась ставка Абылай-хана. Вглядывался в скалу Жұмбақ тас в озере Боровое, подолгу смотрел на вершину горы Оқжетпес. А затем целыми днями писал...

В Алма-Ате папа любил общаться, например, с академиком Алькеем Маргуланом, мог, гуляя по аллее, беседовать по пять часов. О чем они говорили?.. Дома мама отвечала мне, что я сама все узнаю из оперы «Жұмбақ қыз». «За оперу будем отвечать всей семьей», – помню ее слова.

Премьера оперы оказалась грандиозной. Шора Умбеталиев воплотил на сцене образ Абылай-хана, который говорил со сцены о том, что никогда не даст в обиду казахскую землю и ее народ. Зал был потрясен. Представьте, что о хане нельзя было говорить ни слова, за это могли запросто посадить, а тут звучала целая опера! Наутро папу вызвали в ЦК партии, в отдел идеологии, и сказали, что он не имел права выводить на сцену образ Абылай-хана – это грубая непростительная ошибка. Что он националист, идейно незрелый композитор и еще много резких слов...

В итоге «гонораром» за образ Абылай-хана в опере «Жұмбақ қыз» стали два инфаркта отца. А сейчас нет такого населенного пункта, где не было бы улицы с именем Абылай-хана!

Баллада старого жырау

Будучи молодым человеком, Сыдых Мухамеджанов писал зрелые сочинения. Их много. Но его великое творение – оратория «Голос веков», равной ей, пожалуй, у нас еще не создано.

В 35 лет в составе творческой делегации отец выехал в Кызыл­ординскую область для встреч со слушателями. В составе группы были и известные композиторы, и исполнители, и молодежь. Когда автобус добрался до места назначения, все побежали искать столовую – дорога был долгой и нелегкой. А вот отец пошел в противоположном направлении.

Шел долго, словно его вела какая-то неведомая сила. Желтый песок под ногами, желтые сопки, ярко-желтый цвет обжигающего солнца... И нигде нет воды. Пус­тынная тишина. И вдруг отец увидел вдали какой-то домик. Это оказалась очень старая юрта, одиноко выдерживавшая эту беспощадную жару.

Отец приоткрыл дверь – за круг­лым столиком сидел старик с дом­брой. Глаза его были закрыты. Он был погружен в себя, что-то напевая. Странные звуки с интересным ритмом исходили будто из души. Было не разобрать, бормотание это или молитва – на одной ноте, а вот ритм, словно выдавая биение сердца, заворожил отца.

Он молниеносно вытащил из кармана пиджака нотную бумагу и карандаш, с которыми никогда не расставался, и стал записывать этот ритм, бесконечно повторяющийся с магической настойчивостью. Отец понял, что тревожить старика в этом состоянии (словно медитативном) нельзя, а сам вздрогнул, когда у него в голове этот ритм стал оживать, меняться. И появилась мелодия – необыкновенная для папы. И завораживающая.

Уже вечером была готова мелодия первой части оратории – «Баллада жырау» («Баллада сказителя»), по своей исключительной духовно-эмоциональной емкости звучащая, как голос земли, которая помнит жизнь прошлых поколений и просит услышавшего ее человека передать этот голос земли всем людям...

Оратория «Голос веков» была закончена в неимоверно короткий срок. Либретто написал коллега и друг Сыдыха Мухамеджанова, выдающийся поэт и прозаик Куандык Шангытбаев. А когда состоялась премьера в Казахской государственной филармонии им. Жамбыла, зал, ошеломленный услышанным чудом, горячо аплодировал, бисировал. Люди плакали, не скрывая слез, когда звучала часть под названием «Годы великого бедствия». Сердца слушателей еле выдерживали пение Рахимы Мусабековой, исполнившей соло в народной манере, насыщая интонации знаменитой «Елім-ай» всей своей душой. И точно так же вздрогнули сердца людей, когда началась шестая часть – «Жас қазақ» («Молодой казах»).

Отец, которого, как и маму, несколько раз снимали с поездов, мчавшихся на фронт, вложил в эту музыку непередаваемые словами чувства боли, горести от потери молодых людей на фронте. Мама рвалась во время войны отомстить за Маншук и Алию. А отец…

Когда его в очередной раз ссадили с поезда, идущего в район боевых действий, прославленный Курманбек Жандарбеков сказал ему: «Я тебя понимаю, Сыдых. И сам рвусь туда. Знаю, как больно тебе, узнавшему из песни, исполненной Жусипбеком Елебековым, о гибели молодого казаха Толегена Тохтарова, а затем и автора песни – Рамазана Елебаева... Ты, знаю, если задумал, убежишь на фронт. Но подумай: твой отец на фронте, ты у матери один. И еще: у тебе есть композиторский талант, не хочу, чтобы погиб еще один молодой казах. Ты лучше увековечь подвиг своих сверстников, отдавших жизнь в борьбе с врагом, в своих творениях. Ты сможешь создать самый лучший – духовный – памятник об этих героях. Он останется в веках. Подумай о моих словах. И пиши, пиши... Память о погибших не должна угаснуть...»

Вот так родилась часть «Жас қазақ» – дань памяти Сыдыха Мухамеджанова своим сверстникам, не вернувшимся с войны. Солистом был незабвенный певец Байгали Досымжанов, который не пел, а воспевал подвиг всех казахстанцев, отдавших жизнь, защищая Родину.

Гениальная оратория «Голос веков» Сыдыха Мухамеджанова должна вернуться к народу, вновь зазвучать и быть услышанной.

…Мне бесконечно дорого то, что о человеке, творце, гражданине Сыдыхе Мухамеджанове оставили отзывы известные деятели культуры.

Так, Мухтар Ауэзов, услышавший романс отца «Жарқ етпес қара көңілім» на стихи Абая, сказал своим студентам в КазГУ: «Этот романс конгениален стихам Абая. Таких талантов у нас мало». Композитор, народный артист СССР Андрей Эшпай, услышав ораторию «Голос веков», дал ей высочайшую оценку: «Сыдык, ты потрясающий композитор. Твоя оратория – это живая, пронзительная история казахского народа».

Абиш Кекилбаев, Акселеу Сейдимбек, Еркегали Рахмадиев, Илья Жаханов обосновывали уникальность таланта папы, отмечая редкий мелодизм и масштабность его произведений. Газиза Ахметовна Жубанова после одного из форумов, где пять вечеров звучала музыка отечественных композиторов, сказала: «Сыдыху высшие силы дают божественные мелодии, и он только успевает их записывать! Таких мелодистов, как Сыдых, у нас нет!»

Современники папы отмечали: «Если бы Сыдых Мухамеджанов создал только три сочинения – кюй «Родина радости», романс на стихи Абая «Жарқ етпес…» и ораторию «Голос веков» – уже за это он достоин занять ведущее место в истории культуры Казахстана». А ведь его наследие огромно, как мощный музыкальный материк!