И сотню лет назад без прессы – никуда!

Жизнь уездного города Перовска (ныне это Кызылорда) с момента окончания в 1905 году прокладки железной дороги Оренбург – Ташкент, открытия здесь узловой станции и до революции текла неторопливо.

Город постепенно разрастался, здесь были открыты полицейские участки, почтамт, лазарет, школы, построено несколько заводов. По железной дороге прибывали в Перовск чиновники, офицеры, инженеры, служащие и коммерсанты. Везли с собой невест, жен и детей.

Арены мировой войны – далеко, полковник Никольский, начальник Перовского уезда, порядок в городе поддерживает изрядный, рота полковника Алексеева находится в старой крепости или стоит «в лагерях» у канала Саркырама. Летом светские дамы, круг которых совсем невелик, все жены чиновников да офицеров, к лагерям приходят специально – посмотреть на мушт­ровку солдат, чтобы после, прогуливаясь в городском саду меж деревьев тутовника, закатывая глаза, шептать: «Какие они все же ужасные. Мужики…»

Можно еще сходить для развлечения в городскую баню, не слишком преследуя целью мытье, а чтобы «на моды» посмотреть. Те дамы, что приехали позже, не за офицерами, бравшими крепость Ак-Мечеть, а к мужьям и женихам, подвизавшимся на чиновничьей службе, привезли с собой нижние юбки сборные, шнурованные корсеты гладкие, панталоны совсем без кружев внизу. Такие можно заказать портнихам в Перовске, только сначала у торговцев-сартов нужно добыть крепкого шелку по сходной цене.

Еще хорошо сходить в аптеку Шелля и любезному немцу на глиняной наряженной кукле показать, где у тебя болит. И аптекарь даст капель ландышевых, покачав при этом головой: «Все это, милейшая, у вас от тоски…»

А как не быть тоске, когда до дома далеко, а здесь летом духота такая, что у чигиря, деревянного колеса водяного, которое подает в арыки воду на полив виноградников и деревьев, в воздухе стоит радуга. Зимой же лютуют морозы, от которых трескается в иных местах земля, и почти совсем нет снега. Оркестр в городском саду играет нечасто, а лишь в погожие дни. И на почтамте так редко заказывают господа журналы, последние страницы которых зачитываются дамами до дыр.

Так что же таилось на последних страницах русских журналов начала прошлого века? Журналов, похожих на современные книги, в твердых переплетах, с содержанием на триста страниц.

Да вот, кстати, знаменитый «Вестник Европы». За октябрь 1914 года. Там вышли непонятные стихи Ады Чумаченко и новелла Дживелегова «Граф Кастильоне». Или еще номер – за май 1915 года. С очерком Максима Горького «Пожар» и «Воспоминаниями о Сеченове» Ильи Мечникова. Неужели нашим дамам был так надобен Мечников? Нет, конечно. С журналами, литературными и научными, изредка приходила в маленький Перовск реклама. Объявления, утолявшие житейское любопытство грамотных горожанок и горожан.

«Вы знаете, конечно, что рябиновая настойка – излюбленный напиток русской публики», – утверж­дает реклама водки Шустова, помещенная в приложении к «Неделе «Вестника знания», аккурат после статьи Лассаля «Сущность Конституции». И тут же сообщается, что именно рябиновая настойка хороша для желудка и пищеварения.

А вот в Перовске кто-то придумал настоять водочку на степном растении – жусане. Светлые его метелки в иных местах растут так густо, что вся степь кажется покрытой бархатным сизым ковром. Жусан, настоянный на водке, оказался сущим одеколоном, и Ядвига Януарьевна, жена гарнизонного врача Минкуса, быстро приучила перовских девиц протирать этой настойкой шеи, перед тем как выходить на прогулки. «Дабы не было конфуза, а было амбре».

В журнале «Охота» некто Василий Васильевич Ганн, владелец имения Кобеляки в Полтавской губернии, объявил о продаже «трех смычков гончих собак» породы чистокровных арлекинов. Бог мой, сколько споров долгими январскими вечерами вызвало среди господ офицеров это коммерческое объявление! Ведь многие только здесь, в Перовске, и смогли позволить себе обзавестись охотничьим псом, и никаким не чистокровным арлекином, а породы тазы. Местные жители легко уступали такого щенка в обмен на синее мыло и мануфактуру. И поджарые тазы с острыми мордами в охоте на лис оказались незаменимыми.

Дамское общество судачило не один день о «специальной материи для мебели». О той самой, с фабрики братьев Балакиных, которую в благородных домах пускают на «реставрацию мебелей». И кстати, «Вестник Европы», со стихами Ады Чумаченко и Бориса Садовского, обе­щал бесплатный каталог шикарных материй доставить по поч­те. И каталог пришел в Перовск, хотя в московской конторе Балакиных, что на Ильинке стояла, очень удивились «географии» заказа.

Но тканей по нему никто так и не заказал. Мебелью обходились местные жители самой скудной, сделанной мастеровыми кустарями, ведь никто из приезжих гос­под не собирался задерживаться здесь надолго.

Увы, располагает нашим временем только Бог. И сейчас в домах кызылординцев можно встретить те самые пузатые комоды и рамы для картин, круглые «садовые» столы и «манерные» табуреты на одной разлапистой ножке, что соз­давали талантливые мастеровые по женским эскизам. Сотни русских семей осели в городе навсегда. И нашли здесь счастье.

В городском саду Перовска стоя­ла «афишная» тумба. Но использовали ее не для афиш – не было в городе театра, и благотворительные вечера устраивались нечасто. На тумбу клеили рекламные «прожекты», иногда даже цветные. Рассматривая сохранившиеся в архивах их фотокопии, невольно сравнивая нынешнюю рекламу со старинной, признаешь: купечес­кое достоинство, гордость былых торговых домов звучали в каждой рекламной строке. Хотя Брокгауз и Ефрон предупреждали читателя о том, что «реклама – это объявление о продаваемых товарах или предлагаемых услугах с целью привлечь потребителей расхваливанием, часто преувеличенным, качества товара», особой фальши в старинной рекламе не было. Сдержанное достоинство фирмы, простое предложение купить товар, скромный рисунок, лишенный «моветонов».

Господа охотничье и рыбацкое снаряжение часто заказывали посредством предложений в журнале «Охота». Дорогое оружие можно было купить у торгового дома Лепажа, «привилегированного поставщика их императорских Высочеств». О качестве, само собой, не приходилось беспокоиться. Кстати, у Высочайшего двора и Бельгийского короля был еще один поставщик: ружейный двор «К. и Ю. Беккер», который никогда не забывал в объявлении о продажах обращаться к читателю «с истинным уважением». Именно беккеровские ружья пользовались наибольшим успехом у офицеров. И самое главное, доставить их фирма бралась в любую точку света. Где не почтовым сообщением, там со своим нарочным.

Споров, рекламировать ли папиросы, в начале прошлого века не существовало. Дамы предпочитали папиросы «Седой генерал». Что б еще стали курить поклонницы генерала Перовского? Мужчины курили папиросы «Пушка» торгового дома Отто Демпке, крымские папиросы «Нарзан», но чаще всего в уездный город доставлялись в деревянных коробках гильзы. Бумажные гильзы для набивания табака. Ну и пахучий, прессованный табак в фунтовых пачках.

Над чем тайно вздыхали дамы, так это над тем, что в рекламе белья белье как таковое изображалось крайне редко. Все на словах. Только Бассар мог смутить читателя изображением милашки в корсете в своей рекламе. А модному дому, скажем, Михеева, приходилось верить на слово.

А какой красочный плакат был наклеен в простенке между окнами здания, которое занимала компания «Зингер»! Та самая, чей товар – швейные машины. Это первая фирма, открывшая свое представительство в уездном городе. С плаката улыбалась всем барышня в кокошнике, красавица-швея за швейной машинкой с ножным приводом.

К счастью, каждый кызылординец свободно может и сейчас полистать номер «Охоты» столетней давности, обратиться к статьям «Вестника Европы», увидеть рек­ламные проспекты «Голоса минувшего». Уникальную коллекцию редких книг и журналов, среди которых есть раритеты XVIII века, хранят сотрудники научно-технической библиотеки КГУ им. Коркыта-ата. Здесь любому посетителю помогут соприкоснуться с историей.