Иллюзии про инклюзии
489
Думаю, не ошибусь, если скажу, что многие не знают, что такое инклюзивное образование. А между тем в Государственной программе развития образования Республики Казахстан на 2011–2020 годы внедрение инклюзивного образования не только прописано отдельной строкой, но и планируется, что уже через 2–3 года до 70% школ будут работать по этой новой системе.
Кстати сказать, недавно в Астане побывала американский эксперт в сфере инклюзивного образования, психолог, доктор Кэрол Кверк, которая провела с нашими учителями серию встреч и мастер-классов по этой проблеме. Ведь именно американцы первыми начали использовать модель инклюзивного образования, хотя само это слово французского происхождения, и в переводе означает – «включающий в себя». То есть это школа, где вместе с обычными детьми учатся ребята с ограниченными возможностями.
Сейчас в Казахстане зарегистрировано свыше 150 тыс. таких детей, и, как правило, они обучаются либо в специализированных школах, либо на дому.
Что же касается инклюзивного образования, то в нашей стране о нем говорят уже давно, даже делаются попытки внедрить его в качестве пилотного проекта. Например, в одной из школ Петропавловска уже не один год вместе с обычными детьми учатся дети-колясочники. Там есть лифт, есть удобные пандусы, и дети-инвалиды в этой школе – полноправные члены коллектива, они приняты детским сообществом.
Но говорить о широком внедрении инклюзивного образования, несмотря на все министерские циркуляры, как считают педагоги, еще рано. Как рассказывала мне кандидат педагогических наук, специалист Национального научно-практического центра коррекционной педагогики Ирина Елисеева, наши школы не готовы перейти на эту новую модель образования, потому что невозможно решить проблему инклюзивного образования какими-то отдельными мероприятиями, так как возникает очень большой риск ее профанации.
– Школа должна повернуться лицом к ребенку. То есть должен работать принцип – не ребенок для школы, как это сейчас в основном бывает, а школа для ребенка. И она, эта школа, должна быть гибкой во всем, начиная от стандартов образования, которые сейчас ориентированы в основном на хорошо развитого, благополучного, здорового ребенка. Но данные медиков говорят о том, что в стране таких детей меньшинство, что природа человеческая такова, что все мы разные, и наша система образования должна это понять и стать гибкой, – считает Ирина Елисеева.
Дело в том, что инклюзивное образование включает в себя самый широкий круг ребят, для которых оно должно существовать. Это могут быть представители национальных меньшинств, дети, проживающие в отдаленных сельских районах, ВИЧ-инфицированные и, конечно, дети с ограниченными возможностями. У всех этих категорий по разным причинам есть проблемы не быть включенными в общее образование.
Другими словами, «нестандартные дети» в нашу нынешнюю систему образования пока не вписываются. Школы просто не приспособлены для того, чтобы принять тех же колясочников: нет пандусов, чтобы они могли передвигаться. А кроме того, нет специальных устройств и обучающих материалов для детей с отклонениями в развитии, нет специальных методических пособий для учителей. А главное – нет специалистов, готовых к работе с такими детьми.
Большой вопрос еще и в том, готово ли общество к такой системе образования? Ведь на том же Западе к этому шли не один год. Скажем, в Америке сейчас примерно половина всех школ со специализированными классами имеют цельные инклюзивные программы. Это выглядит так: дети с проблемами в развитии обучаются в отдельных классах, разбитых на небольшие кабинки, где они получают индивидуальное образование один на один с тьютором. Тьютор – это особая педагогическая должность, по сути, личный куратор ребенка, который обеспечивает разработку индивидуальных образовательных программ и сопровождает процесс индивидуального образования.
Понятно, что нашим школам до такого немного далеко, поэтому как бы нам не хотелось перенять еще одну зарубежную модель обучения, кроме слов, надо еще и что-то делать. Со времени принятия в Казахстане Государственной программы развития образования, в том числе и эксклюзивного, прошло немало лет, но до сих пор мы находимся в самом начале пути.
Все колонки автора
Кстати сказать, недавно в Астане побывала американский эксперт в сфере инклюзивного образования, психолог, доктор Кэрол Кверк, которая провела с нашими учителями серию встреч и мастер-классов по этой проблеме. Ведь именно американцы первыми начали использовать модель инклюзивного образования, хотя само это слово французского происхождения, и в переводе означает – «включающий в себя». То есть это школа, где вместе с обычными детьми учатся ребята с ограниченными возможностями.
Сейчас в Казахстане зарегистрировано свыше 150 тыс. таких детей, и, как правило, они обучаются либо в специализированных школах, либо на дому.
Что же касается инклюзивного образования, то в нашей стране о нем говорят уже давно, даже делаются попытки внедрить его в качестве пилотного проекта. Например, в одной из школ Петропавловска уже не один год вместе с обычными детьми учатся дети-колясочники. Там есть лифт, есть удобные пандусы, и дети-инвалиды в этой школе – полноправные члены коллектива, они приняты детским сообществом.
Но говорить о широком внедрении инклюзивного образования, несмотря на все министерские циркуляры, как считают педагоги, еще рано. Как рассказывала мне кандидат педагогических наук, специалист Национального научно-практического центра коррекционной педагогики Ирина Елисеева, наши школы не готовы перейти на эту новую модель образования, потому что невозможно решить проблему инклюзивного образования какими-то отдельными мероприятиями, так как возникает очень большой риск ее профанации.
– Школа должна повернуться лицом к ребенку. То есть должен работать принцип – не ребенок для школы, как это сейчас в основном бывает, а школа для ребенка. И она, эта школа, должна быть гибкой во всем, начиная от стандартов образования, которые сейчас ориентированы в основном на хорошо развитого, благополучного, здорового ребенка. Но данные медиков говорят о том, что в стране таких детей меньшинство, что природа человеческая такова, что все мы разные, и наша система образования должна это понять и стать гибкой, – считает Ирина Елисеева.
Дело в том, что инклюзивное образование включает в себя самый широкий круг ребят, для которых оно должно существовать. Это могут быть представители национальных меньшинств, дети, проживающие в отдаленных сельских районах, ВИЧ-инфицированные и, конечно, дети с ограниченными возможностями. У всех этих категорий по разным причинам есть проблемы не быть включенными в общее образование.
Другими словами, «нестандартные дети» в нашу нынешнюю систему образования пока не вписываются. Школы просто не приспособлены для того, чтобы принять тех же колясочников: нет пандусов, чтобы они могли передвигаться. А кроме того, нет специальных устройств и обучающих материалов для детей с отклонениями в развитии, нет специальных методических пособий для учителей. А главное – нет специалистов, готовых к работе с такими детьми.
Большой вопрос еще и в том, готово ли общество к такой системе образования? Ведь на том же Западе к этому шли не один год. Скажем, в Америке сейчас примерно половина всех школ со специализированными классами имеют цельные инклюзивные программы. Это выглядит так: дети с проблемами в развитии обучаются в отдельных классах, разбитых на небольшие кабинки, где они получают индивидуальное образование один на один с тьютором. Тьютор – это особая педагогическая должность, по сути, личный куратор ребенка, который обеспечивает разработку индивидуальных образовательных программ и сопровождает процесс индивидуального образования.
Понятно, что нашим школам до такого немного далеко, поэтому как бы нам не хотелось перенять еще одну зарубежную модель обучения, кроме слов, надо еще и что-то делать. Со времени принятия в Казахстане Государственной программы развития образования, в том числе и эксклюзивного, прошло немало лет, но до сих пор мы находимся в самом начале пути.
Все колонки автора
