Посвящение отцу – журналисту, бойцу и стоику

Голография жизни

Один из приемов журналистики – использование цитат великих людей, писателей, политиков. Но Турсун Билялович (в паспортных данных ошибочно указано Белялович. – Авт.), мой отец, считал это признаком профессиональной слабос­ти. Ему часто оппонировали коллеги, утверждая, что только образованные и высокоинтеллектуальные авторы могут найти и к месту применить высказывание, ставшее афоризмом. Бывало, доходило до интеллектуальных пари, состязаний, в которых отец всегда побеждал, вне зависимости от избранной темы.

Это неудивительно, ведь библиотека в его родительском доме, а потом и собственная могла сравниться с городской, и не было в ней книг, которые отец не прочитал. Особенно любил философию, энциклопедии, классическую литературу, а ряд романов А. Дюма, Дж. Лондона, Э. Л. Войнич, зачитанных с детства, знал наизусть, хоть запятые проверяй… Но вот в посвящении ему в честь 100-летия со дня рождения я не могу позволить себе использовать цитаты, будь то любимые им Достоевский или Лермонтов, Гете или Гейне, хотя они готовы сорваться с клавиатуры.

Вспоминаю, как он любил языки: казахским и русским мастерски пользовался, участвовал в редактировании переводов на казахский художественных произведений, консультировал авторов сочинений, научные диссертации, когда за его помощью обращались друзья и родственники. Немецкий язык был для него «ключом» к философии, а впоследствии спасал ему жизнь.

В начале 70-х он увлекся тем, что наз­вал «голографическим письмом», когда тексты обретали различный, но взаимосвязанный смысл в зависимости от смены порядка прочтения информации, умещал в таблицу типа кубика Рубика целые трактаты по языкознанию. Обращался со своим открытием, названным «Многопозиционность полисемии и взаи­мопритяжений лексем русского языка», в Институт языкознания им. А. Байтурсынова, литературные кафедры вузов, но… тогда не был понят и услышан. И лишь с внедрением компьютерных технологий, искусственного интеллекта его идея стала широко применима.

Пробовал себя в драматургии, присту­пил к написанию романа «Гонец из Средней Орды», как бы продолжая поиски и разработки своего отца – выдающегося педагога, филолога и историка, кандидата исторических наук Биляла Аспандиярова (1886–1958), но стремясь придать научным фактам литературную форму. К сожалению, и отцу, и сыну многое из задуманного не удалось воплотить в жизнь.

Родство Биляла и Турсуна Аспандияровых не только генетическое, оно основано как бы на энергетических вибрациях духовности и творчества. И здесь я все же приведу слова Олжаса Сулейменова из его статьи «Билял Аспандияров. Страницы жизни», опубликованной в журнале «Простор» в 2000 году. «Суть его (Биляла Аспандиярова. – Авт.) нравственной и гражданской позиции зак­лючалась в том, что каждый человек должен обладать по меньшей мере следующими качествами: стыд, совесть, честь, долг, профессионализм, не быть «флюгером», – писал Олжас Омарович, хорошо знавший старшее и среднее поколение нашей семьи.

Эти строки можно применить и в качестве эпиграфа, и эпитафии к жизни Турсуна Аспандиярова (1925–1999).

Отчий край

Он родился в семье казахской интеллигенции, в которой царили дух творчест­ва, самосовершенствования и развития. Билял Аспандияров много работал, освоил более десятка языков, играл на скрипке. Его первая супруга, мать старших детей – Турсуна и Марии – Малика Уалиевна Аспандиярова (в девичестве Баймухамедова) тоже знала несколько языков, научилась игре на фортепиано. О музыкальной одаренности супругов с восхищением рассказывали их потомкам многие лично знавшие их люди, родственники, соседи, ученики Биляла.

По их рассказам, счастье супругов все же не было полным, один за другим умирали дети, а рождение последней дочери унесло жизнь Малики. Билял Аспандияров ушел в работу, а чтобы девятилетний Турсун и его сестра-младенец были под присмотром, в дом вошла женщина, ставшая его второй женой.

Сын-отрок не мог смириться с утратой и принять новую жену отца. Он убегал из дома. На дворе был 1934 год, а все последующие были тяжелыми и голодными для всех. По рассказам отца, лет в 12 он, чтобы не быть нахлебником, примкнул к бригаде, занимавшейся сбором продовольствия для госнужд. В один из дней в прибалхашской степи на них напали казахи-бедняки и всех перебили. Мальчишку пожалели, оставили ему ящик со сливочным маслом и сказали: «Иди, выживешь – живи, а коль волки загрызут иль еще что – на то воля Аллаха».

Турсун шел, прячась и от зверей, и еще паче от людей, затравленных, гонимых голодом и озлобленных. Несколько недель питался сусликами и рыбой, когда их удавалось поймать, а масло старался не трогать. Домой вернулся повзрослевшим, возмужавшим и с бесценным по тем временам гостинцем.

В этом путешествии он научился стрелять столь метко, что во время охоты на белок не портил их шкурки. Охотничий трофей – беличья шуба – служила ему долго.

Ершистому, с повышенными чувствами справедливости и чести Турсуну часто приходилось отстаивать свою правоту в рукопашных боях. Он всегда гордился своим соплеменником Коб­ланды-батыром и старался быть похожим на него. Увлекся боксом, который в Алма-Ате был тогда популярен.

Знание немецкого языка, изучать который отца обязал дед, не сомневавшийся, что Германия будет стремиться взять реванш за поражение в Первой мировой и пойдет войной на СССР, снайперская меткость и навыки выживания, приобретенные в отрочестве, пригодятся Турсуну, когда он добровольцем, едва ему исполнится 18 лет, уйдет на фронт.

Фронтовые дороги

Согласно наградному листу, Турсун Аспандияров был призван в ряды Крас­ной армии 15 апреля 1943 года, участвовал в боевых действиях в составе 1-го Прибалтийского фронта 31-й стрелковой дивизии 195-го стрелкового полка.

Был командиром отделения. Четвертого февраля тяжело ранен при наступ­лении на село Топорки Витебского нап­равления, вследствие чего вернулся домой с ампутированной ногой и орденом Отечественной войны II степени.

Как и большинство фронтовиков, отец не любил рассказывать о войне. Поделился лишь несколькими эпизодами.

Выжить в первые дни на фронте при переправе через быструю и ледяную реку в Беларуси ему помог «пожилой» русский боец (на самом деле ему было не больше сорока). Тогда, при форсировании реки при полном обмундировании, под шквалом огня врага, у казахов, среди которых редко кто умел плавать, шансов выжить было мало. Младший сержант Аспандияров научился держаться на воде в том самом загототряде. Оказавшийся рядом боец подсказал: подплываешь под тело погибшего солдата и, прикрываясь им, подгребаешь до следующего – и так до берега. Так они оказались мокрые, на морозе, прижимаясь друг к другу в укрытии, ожидая подкрепления и бое­припасов до приказа к наступлению.

Всю ночь вдали, в деревне, которую им предстояло освобождать, слышны были звуки губной гармошки. А с рассветом отряд пошел в атаку, но деревня была пуста. Лишь кошка шмыгнула в направлении колодца. Кто-то из бойцов сказал: «Пошли за ней, она выведет к людям». Открыли заколоченный колодец – он оказался полон человеческих тел. Отец говорил об этом каким-то низким, сдавленным голосом. «Если бы мы знали, то пошли бы брать деревню голыми руками…» Мы, дети, слушая это, едва дышали.

Рассказывал он и о том, как два сослуживца неожиданно даже для себя взяли в плен немецкого офицера, у которого были ценные карты. И конечно, мы, особенно в дни празднования 9 Мая, просили рассказать, как он был ранен, как остался жив.

Турсун Аспандияров получил ранение в бою в селе Топорки, вокруг которого леса и болота. Он не помнил, сколько времени пролежал, когда над ним склонился парнишка с волосами цвета ржи и глазами ясными и синими, как небо, прямо как у Есенина – любимого поэта отца. Одет парень был не в форму, и лет ему было даже меньше, чем отцу. Но он был крепок, высок, с большими сильными руками. Он взвалил отца на плечи и нес так несколько часов десятки километров, иногда бегом, местами роняя на холодную заболоченную землю. Юноша не бросил отца, донес до полевого госпиталя, где раненому сделали первую операцию.

На следующий день, когда спиртовой «наркоз» стал отходить, к госпиталю подъехал грузовик, из которого выгружали раненых. Живых заносили в специальный отсек для осмотра. Тех, кто не преодолел путь, сгружали у входа. И тут отец увидел тело того самого юноши, что спас его от мучительной смерти в болоте. На его одежде была кровь отца. От потрясения и боли отец потерял сознание, а когда очнулся, рядом лежал другой раненый, сообщивший, что погибших увезли хоронить.

Отец всегда помнил этого юношу и очень хотел узнать о нем, найти семью. Но не получилось.

Шесть лет назад, когда предложили поехать в загранкомандировку в Беларусь, я согласилась сразу. Мне хотелось найти информацию о человеке, благодаря которому родились я, моя сестра, брат, наши дети. В поиске мне помогли коллеги-казправдинцы – Надежда Константиновна Шашкова и Геннадий Николаевич Доронин, которые несколько лет назад переехали в Беларусь. Они отвезли нас в деревню Топорки, где на месте болот и тяжелых боев теперь цвела люцерна.

Внуки жителей, переживших оккупацию, сказали, что вся эта территория, сегодня залитая солнцем и словно олицетворяющая торжество жизни, тогда, после боев, была черной от тел погибших. Мы спросили: есть ли захоронения, братская могила? Они ответили: «Какая могила?.. Уже через несколько дней топь поглотила почти все тела. Вашему отцу повезло. Могло быть и так, что вы никогда бы не узнали, где он нашел последний приют».

Вот такой символизм: казах пришел освобождать белорусскую землю от коричневой чумы, а белорус спас его жизнь, висевшую на волоске. Историю об этом в Казахстане хранят в сердце уже 80 лет с благодарностью и любовью.

Война не оставляла отца до конца его дней. Он был снайпером, понимал немецкую речь и знал имена нескольких «снятых» им врагов. За несколько часов до того, как он навсегда примкнул к стае журавлей, отец повторил их, из глаз его текли слезы. Я спросила: «Папа, ты все еще воюешь?» Он закрыл глаза и произнес: «Да».

Лучшая профессия
на свете

Когда Турсуна Аспандиярова спрашивали, что было самым тяжелым, когда вернулся домой, он отвечал: «Предстать перед отцом и героем, и инвалидом». Мужество жить, воплощать довоенную мечту о том, чтобы стать журналистом, я думаю, ему помог долг перед своим отцом.

Он с легкостью поступил на факультет журналистики, экстерном с крас­ным дипломом окончил вуз. Какое-то время преподавал историю в школе города Иссыка, а потом навсегда связал свою жизнь с журналистикой. В разные годы работал в газетах «Ленинская смена», «Социалистік Қазақстан», в фотостудии Верховного Совета КазССР. В 1957 году стал членом Союза журналистов СССР. Но главным в творческой биографии Турсуна Аспандиярова стало Казахское телеграфное агентство при Совете министров КазССР (КазТАГ).

По воспоминаниям его коллег, в коллектив Турсун Билялович буквально ворвался, он искал уникальные факты, темы, научные открытия. За ним закрепилась репутация молодого и очень перспективного журналиста. Он писал о строительстве всемирно известного катка «Медео», об уникальных операциях, впервые проведенных в Национальном научном центре хирургии им. А. Н. Сызганова, о создании Института ядерной физики, разработках Казахского научно-исследовательского института земледелия и растениеводства. Конечно, его интересовала история Казахстана, благодаря чему он познакомился с одним из основателей казахстанской школы археологии Кемалем Акишевым, под руководством которого было открыто средневековое городище Бозок и найдено захоронение Золотого человека.

Отец часто приводил своих героев домой, помогал им. Как-то он сообщил, что у нас несколько дней поживет его фронтовой друг, после войны работавший лесничим. Он не раз ходил на дикого кабана, но на последней охоте, повалив почти 200-килограммового вепря, почувствовал некий инородный предмет в груди. Александр Николаевич Сызганов поставил диагноз: пуля в сердце. Наш гость вспомнил, что действительно в одном из боев с фашистами получил удар в грудь, потерял сознание на время, но потом вновь включился в бой. И на двадцать лет забыл о маленьком пятнышке крови на гимнастерке...

Турсун Аспандияров написал тысячи информационных сообщений, интервью и статей. Он всегда считал, что журналис­тика должна быть честной, неконъюнк­турной и творческой профессией. В этом году исполняется 105 лет преемнику КазТАГа – МИА «Казинформ», и думаю, что в долголетие агентства внесен и вклад Турсуна Аспандиярова.