Земля хлебом пахнет

Для парубка из Полтавщины освоение целины стало переломным моментом в жизни. Николай Каднай практически со школьной скамьи отправился распахивать залежные земли и сеять хлеб, в котором так нуждалась большая страна, ослабленная войной. 

Ее следы в Украине, несмотря на прошедшее десятилетие, в то время встречались повсеместно: во многих селах, расположенных в непосредственной близости от знаменитого старинного Веприка, где Петр I громил шведов, то и дело попадались разрушенные во время бомбежек хаты. Их еще предстояло восстановить, но попозже, не сейчас. Для всей страны не было в то время важнее задачи, чем поднятие целины, сулившее кратное увеличение производства зерна и обещавшее вдоволь накормить всех белым хлебом. 

– В тот год я провалил экзамены в Полтавский сельскохозяйственный институт, не добрал необходимых баллов, чтобы стать агрономом, – Николай Каднай свою целинную биографию начинает неспешно и издалека. – Вернулся домой, и тут стало известно, что объявлен специальный набор по подготовке полутора сотен механизаторов широкого профиля для целинных земель. В нашем селе было ремесленное училище, располагавшееся в двухэтажном помещичьем доме с подвалом, сохранившимся еще с царских времен. На его базе решено было выполнить госзаказ на подготовку трактористов. Год учебы и полное содержание за счет государства: обмундирование, ежемесячная стипендия по 260 рублей, иногородние обеспечивались общежитием. Лучших условий просто не придумать! Я со своим школьным другом Иваном Белоцерковцем, отец которого, как и мой, погиб на фронте, тут же подали до­кументы и были зачислены на учебу. 

Выпуск механизаторов широкого профиля состоялся под занавес 1955 года. Морозный январь новоиспеченным специалистам отвели на передышку и на сборы в дальнюю дорогу. В феврале поезд дальнего следования Днепропетровск – Барнаул уже мчал выпускников ремесленного училища в далекий Казахстан, на целину. Два плацкартных вагона были до отказа забиты молодыми людьми, страстно желавшими выполнить поставленную Родиной задачу. С поезда сошли на станции Койбагар-Кушмурун Кустанайской области. Пополнение ждали за 18 км – в совхозе им. Герцена. Хозяйство только организовали, ему не было еще и года. Поселок состоял из типовых щитовидных домов, в которых предстояло жить. Частное строительство только разворачивалось. По соседству располагались лагеря для заключенных, которые работали на стройке. Совхоз занимал вторую по размеру территорию в районе, площадь которой составляла 65 тыс. га. 56 тыс. га отводились под зерновые. В соседнем совхозе «Железнодорожный» она составляла все 70 тыс. га. Каждое хозяйство под стать целому району!

Часть целинных земель, отведенных совхозу им. Герцена, уже была поднята. Весной 56-го предстояло ее первый раз засеять и получить первый целинный урожай. Присмотреться и оценить обстановку у Николая Кадная и его товарищей времени было предостаточно. Снег таять начал только 18 апреля, став своего рода сигналом для подготовки к выходу в поле. Предстояло разрабатывать земляные глыбы, прежде чем пустить по полю сеялки. Скольких трудов это стоило! 

Топографы и геодезисты хорошо поработали на полях, разбив «клетки» – поля площадью 2 на 2 км. Одно такое поле получалось площадью в 400 га. Дисковые лущильники по 5 раз пускали по одному полю вдоль и поперек, разбивая комки, а затем еще проходились боронами пару-тройку раз, чтобы сеялка по грунту шла ровно, не подпрыгивая на неровностях. Легкие бороны то и дело подпрыгивали и переворачивались. То и дело приходилось останавливаться, выходить из кабины и переворачивать агрегат, работали ведь без прицепщика. За каждым трактором было закреплено два механизатора, которые работали сутками, сменяя друг друга. 

Молодецкий задор позволял работать без устали. Никто не жаловался на усталость и переработки. Все, наоборот, чувствовали небывалый подъем и гордость от своей причастности к делу государственной важности. Непосредственно к севу приступили в начале мая, завершив его к 20-м числам. Сеяльщики приехали из костанайской фабрики «Большевичка», отложив на время производственные заботы. Короткий инструктаж, суть которого сводилась к необходимости строго контролировать семяпроводы, чтобы они не забивались и семена ровно ложились в почву, – и за работу. Кондиционные семена привезли на целину из всех областей страны. 

После завершения сева бригада Николая Кадная поднимала 20 тыс. га целины. Пахать пришлось на 1-й скорости, только кое-где удавалось включить вторую. Пласты земли были очень тяжелыми. Болты на соединении корпуса плуга не выдерживали нагрузки, и их буквально разрывало пополам. Техника не выдерживала, требуя постоянного ремонта и замены. Люди же, съехавшиеся со всего Союза, казалось, делали все на одном дыхании, жили в едином ритме, объединенные страстным желанием получить хороший урожай. И он не заставил себя ждать. Первый урожай совхоз им. Герцена получил небывалый – в среднем по 49 центнеров с гектара. 

– К определению урожайности мы подошли очень тщательно, – рассказывает Николай Остапович. – Жатка комбайна имела ширину в шесть метров. Прошли через все поле полосу длиной в 2 километра и высчитали урожайность, учитывая объем намолоченного зерна в бункере. Урожайность с 33 таких полос получалась по 49, 53 и 55 центнера. Примерно такой же урожай собрали и в других целинных хозяйствах. Я вырос в Украине, где пшеничные поля стоят стеной. Казалось бы, меня тугим колосом и высоким урожаем не удивишь! Но только на целине я видел такой урожай – первый и единственный раз. При моем росте 1 метр 80 сантиметров колосья закрывали меня так, что даже макушки не было видно. 

На помощь в уборке невиданного урожая приехали комбайнеры из Краснодарского края, студенты из Смоленска и Киева. Многие именно в 1956 году впервые вдоволь наелись белого хлеба. Главный агроном совхоза Андрей Стадниченко, прибывший на целину из Днепропетровской области, умудрялся весь производственный процесс держать под своим контролем. За день его можно было видеть в разных концах необъятного совхоза. К парням из Полтавщины он наведывался тоже достаточно часто. И отнюдь не для того, чтобы проконтролировать ход тех или иных сельскохозяйственных работ. Андрей Валерьянович получал удовольствие, наблюдая за работой полтавчан. 

– Он нас, полтавчан, всегда ставил в пример, как надо обрабатывать землю, собирать урожай, трепетно относиться к колосьям и зерну, – вспоминает Николай Каднай. – Нередко привозил на поле, где мы работали, директора совхоза Илью Богданова, прибывшего на целину из Куйбышева, чтобы он тоже посмотрел на наш труд. Илья Тимофеевич часто потом любил повторять на собраниях и конференциях, что много повидал за свои полвека, но такой работящей молодежи, как полтавские, не встречал! Мы никакой работы не чурались. Если в поле пару дней делать было нечего, спешили на помощь строителям. К примеру, возводили клуб, ведь все это было нужно для нас. 

Неудивительно, что Николай Каднай и его земляки оказались среди тех, кто представлял первоцелинников на ВДНХ СССР. 52 человека, результаты работы которых оказались наиболее высокими и весомыми, были удостоены чести поехать в Москву к 7 ноября. На тот момент подъем зяби под урожай следующего года уже успели завершить, и после выставки всем разрешили разъехаться по домам, отдохнуть и набраться сил для работы в очередном сезоне. Зимой на целине основной массе механизаторов делать нечего, за исключением тех, кто занимался комплектацией и ремонтом техники для предстоящей страды.

Отпуск Николая Кадная был недолгим. В январе 1957-го его командировали из совхоза в Кустанай за запасными частями. На дворе стояли трескучие морозы, и в поездку готовились основательно: в радиатор ДТ-54 залили зимнюю солярку, оделись в тулупы и валенки, меховые рукавицы. Примерно в 100 км от совхоза им. Герцена почти на середине пути трактор заглох. Вокруг была заснеженная степь, которой лунная ночь придавала сказочные очертания. Но любоваться зимним пейзажем было недосуг. Вскоре разыгралась пурга, и приходилось держать друг друга за руку, чтобы не потеряться в разгулявшемся буране. Мороз усиливался. Нужно было во что бы то ни стало сдвинуться с безлюдного места. Из ветоши сделали факел, предприняв попытку разогреть замершее топливо. Глядя на огонь, Николай Остапович представил картину из далекого детства. Он, маленький, с отцом и матерью сидят на теплой печке, а за окном завывает метель. Рядом – испеченный матерью каравай, шмат сала и крынка с молоком. Это видение не единожды сопровождало его по жизни как предсказание трудной ситуации, жизненного испытания. 

Разогреть систему отопления в ту январскую ночь им все же удалось. Поутру прибыли на МТС, где завскладом Марья Ивановна, увидев слегка обмороженные лица, всплеснула руками: 

– Господи, сынки, да как же вы в такой мороз-то доехали? 

– А сколько?

– Минус 47 градусов… 

После сбора третьего целинного урожая Николай Остапович решился зайти к директору совхоза, который хорошо знал его и ценил за трудолюбие и ответственный подход к порученному делу. На его груди на тот момент уже красовалась медаль «За освоение целинных и залежных земель», знак ЦК ВЛКСМ «За освоение новых земель». Молодой человек заявил, что хочет учиться, считая, что иметь только среднее образование – недостаточно для того, чтобы сполна служить своей стране. Совмещать же работу с учебой, живя в 56 км от центральной усадьбы совхоза, невозможно. Илья Богданов не возражал и поручил главному инженеру подобрать для Кадная работу на центральной усадьбе, чтобы тот мог готовиться для поступления в институт. Так Николай Остапович сменил профессию механизатора на специальность моториста на совхозной электростанции, обеспечивающей электроэнергией поселок, молочно-товарную ферму и мастерские. Вскоре он с честью выдержал вступительные экзамены в сельскохозяйственный техникум, проучившись в котором два года, вернулся в родной совхоз агрономом. 

Мечта стать агроном сбылась. Вскоре молодого специалиста выдвинули на комсомольскую работу. В 1961 году Николая Кадная избрали освобожденным секретарем комсомольской организации совхоза, насчитывавшей около 400 членов ВЛКСМ. Это стало для него хорошей школой руководящей работы, так пригодившейся в дальнейшей жизни. 

В июле молодой комсорг представлял молодежь района на совещании партийно-хозяйственного актива целинного края, проходившем в Целинограде. Оно проходило в только что отстроенном Дворце целинников. Тогда впервые Николай Остапович увидел на трибуне Никиту Хрущева, Федора Моргуна, директора треста колхозов и совхозов целинного края, которого вскоре после того памятного совещания Леонид Брежнев перевел на работу первым секретарем Полтавского обкома партии. Надо ли говорить, что в родной совхоз молодой активист вернулся полон идей и задумок о том, как сделать жизнь молодых людей в целинном совхозе еще интереснее и комфортнее. 

Он бы так и остался в зерносовхозе им. Герцена, если бы не девушка Валя, приехавшая на целину из Краснодарского края. Засобиралась она вдруг с подругой в Чимкент, куда их позвали работать на открывающуюся птицефабрику. Без нее и целина, и рекорды для Николая Остаповича теряли всякий смысл. В январе 1962 года он взял отпуск и отправился на юг. 29 января молодые зарегистрировали свой брак. Валя продолжила работать, а Николай Остапович поехал увольняться. В райкоме комсомола его не хотели отпускать, долго уговаривали остаться, но свой выбор Каднай уже сделал, решив писать новую страницу в своей трудовой биографии и выбрав для себя специальность строителя. В тот же год он поступил на вечерний факультет КазХТИ. 

– Экзамен по русскому языку и литературе предполагал написание сочинения, но для представителей других национальностей предусматривалось послабление – они могли выбрать диктант, – Николай Каднай вспоминает еще одну историю, свидетельствующую, что мой герой не искал в жизни легких путей. – Меня, как этнического украинца, эта льгота тоже касалась. Но я все же решил писать сочинение, выбрав свободную тему. Мне хотелось рассказать, как мой родной Веприк оказался в оккупации, как во время бомбежки сгорела школа, как я вместе с соседскими детьми собирал в поле колоски, оставшиеся после уборки, и, зажимая их в маленьких ладошках, спешил домой, чтобы порадовать маму. Как 29 августа 1943 года женщины и дети встречали войска Советской армии, освободившие населенный пункт от фашистов. Как плакала мама, не веря похоронке, сообщавшей, что мой отец, известный на всю округу краснодеревщик, погиб 6 ноября 1943 года при освобож­дении Киева. Мое сочинение признали лучшим и зачитали потом перед всей группой. К тому же я умудрился написать его без единой ошибки. Помогла врожденная наблюдательность: правило я мог и не знать, но как пишется то или иное слово, словно фотография, возникало в памяти. 

Шесть лет с семи вечера до полуночи, включая субботы, студент-вечерник проводил в институте. Все он делал с усердием и полной самоотдачей, будь то учеба в институте или работа. Вряд ли есть что-то удивительное в том, что к моменту защиты диплома Каднай уже был освобожденным бригадиром ОКСа, в подчинении которого работали 40 человек. Опыт, полученный на целине, помогал ему быстро двигаться по карьерной лестнице. Логично, что 37 лет из общего трудового стажа он работал на руководящих должностях. Более того, целина стала своего рода паролем, помогавшим решать многие сложные вопросы и проблемы. 

– Когда основные цеха племптицесовхоза «Южный», на возведении которого я работал главным инженером, были построены, оказалось, что предприятие не значится в плане на поставку технологического оборудования, – Николай Каднай вспоминает еще одну яркую страницу своей богатой био­графии. – Единственный на весь Союз завод мясного оборудования на тот момент был в Полтаве. Асанбай Аскаров, возглавлявший обком партии и лично контролировавший ход строительства, тут же распорядился заготовить письмо на имя первого секретаря Полтавского обкома партии Федора Моргуна, с которым был хорошо знаком по целине. И тут же добавил: «В Полтаву надо послать человека, который хорошо знает украинский язык». «Есть такой, Каднай», – прозвучало из зала. «В совершенстве знаешь? – переспросил меня Аскаров. – Тогда собирайся в дорогу». 

Уже на следующий день инженер-строитель летел в Киев. А еще через день в девять утра Федору Моргуну докладывали о приезде представителя из Казахстана. Узнав о причине приезда, Федор Тимофеевич не стал скрывать, что выделить оборудование для птицефабрики непросто: все оно распланировано, поставки строго контролируются госпланом. С минуту помолчав, он тут же связался с директором завода Иваном Тимченко и поинтересовался возможностями изготовить сверхплановую технологическую линию. Выслушав ответ, коротко заметил: «Надо поднапрячься и помочь, Казахстан просит». И добавил: «Считайте это моей личной просьбой». 

Из Полтавского обкома партии на служебной машине Николая Остаповича отвезли прямо на завод. На проходной его уже ждали. Директор предприятия собрал коллектив, объяснил ситуацию и попросил изыскать материальные и трудовые резервы, чтобы за два месяца выполнить заказ. Уже по тональности собрания было ясно: поставленная задача будет выполнена. Менее чем за сутки Каднай решил все производственные вопросы и еще на несколько дней отправился погостить у матери. 

Весть о том, что Мыкола приехал в командировку, быстро облетела село. К вечеру в саду под вишней накрыли стол, и старые друзья вели неспешный разговор за чаркой. Майский воздух был наполнен цветеньем плодовых деревьев, и неповторимый запах детства привносил во встречу щемящую ностальгическую нотку. Друзья то и дело предлагали вернуться домой, и где-то в глубине души он мысленно соглашался с таким очередным поворотом в своей судьбе. Но стоило вспомнить, сколько у него дел в Казахстане, как мысль о переезде исчезала. На него рассчитывали и его ждали на юге, он просто не вправе подвести целую область! Через два с половиной месяца на планерке в обкоме партии Каднай уже докладывал Асанбаю Аскарову о том, что вагоны с оборудованием прибыли на железнодорожную станцию. Племптицесовхоз «Южный» стои­мостью 16 млн. рублей в эксплуатацию сдали досрочно, в чем, бесспорно, большая заслуга первоцелинника Кадная. 

– Мы, Каднаи, легки на подъем и всегда готовы отправиться туда, где требуется наше участие, – заметил на прощание Николай Остапович, и в его словах я отчетливо услышала интонации Кадная-младшего, с которым познакомилась в Киеве. Мысли Александра Николаевича удивительным образом перекликались с отцовскими размышлениями.

Когда-то полтавский хлопец в составе комсомольского отряда отправился на освоение целинных земель, да так и остался здесь навсегда, прикипев душой и сердцем к Казахстану. Его сын проделал обратный путь, приехав после окончания престижной школы в Южном Казахстане осваивать на родине отца профессию строителя. Сегодня созданная им компания – одна из крупнейших в Украине по возведению тепличных комплексов, являющихся по используемой технологии последним словом в выращивании культур в закрытом грунте. 

Александр Каднай строит такие комплексы по всей Украине, в Таджикистане и Кыргызстане. Он надеется, что подобное творение его рук появится и в Южном Казахстане, на его родине, в регионе, который идеально подходит по природно-климатическим условиям для масштабного ведения тепличного хозяйства. 

Для Николая Кадная целина стала настоящей школой жизни. Он шесть лет проработал в одном из самых крупных зерноводческих совхозов, показывая пример трудолюбия и любви к земле. 

Любовь ДОБРОТА