Для устойчивости системы нужны демократические институты

– Бурихан Жолбарисович, как Вы оцениваете текущую политическую ситуацию в стране?

– Процесс политической транс­формации, начавшийся в Казах­стане после трагического января, направлен на то, чтобы преодолеть те деформации и недостатки политической системы, которые и привели к этим событиям. Необходимо указать на роль Президента Касым-Жомарта Токаева, который своим волевым решением пошел на решительные шаги, направленные на большую демократизацию и либерализацию политической системы.

В этом отношении важны такие прошлогодние события, как послания Главы государства в марте и сентябре, указ Президента об организации встреч акимов разного уровня с населением, что должно приблизить власть непосредственно к избирателям. В развитие мартовского Послания в начале июня был проведен референдум, который закрепил важнейшие изменения в Конституцию. И в рамках этих конституционных изменений в течение полугода были приняты конституционные законы, касающиеся выборов, деятельности Президента, Парламента и так далее.

Первый этап трансформации завершился проведением президентских выборов и получением Токаевым мандата на семилетний срок, что в определенной степени закрыло страницу январской попытки государственного переворота. Избиратели дали достаточно большой мандат доверия Президенту на предстоящие семь лет.

К перезагрузке политической системы с нового года подключились законодательные и представительные органы власти. Этот этап связан с тем, чтобы в Парламент и маслихаты пришли новые люди, новые партии и идеи. В известной триаде, которую обозначил Президент, выражение «влиятельный Парламент» под­разумевает не только высший законодательный орган, но в целом представительную ветвь власти. Уже состоялись выборы депутатов Сената, впереди – выборы в Мажилис и маслихаты.

– Обозначьте, пожалуйста, некоторые важные моменты, касающиеся либерализации партийного поля.

– Во-первых, снижены требования к регистрации политических партий, а также снижен порог прохождения в представительные органы власти. Раньше, для того чтобы зарегистрировать партию, нужно было иметь не менее двадцати тысяч членов в целом и по шестьсот членов в каждой области. Сейчас эти пороги снижены до пяти тысяч и до двухсот человек соответственно.

Порог прохождения в Парламент для партий снижен с 7 до 5%. Плюс очень важный момент: законодательно закреплена так называемая квота молодежи, женщин и лиц с особыми потребностями – не менее 30%. Если раньше это требование касалось непосредственно формирования партийного списка, то теперь квота должна соблюдаться и в числе уже избранных депутатов.

Мы переходим от пропорциональной избирательной системы к смешанной. Она предполагает, что 70% депутатов Мажилиса будут избираться по партийным спискам, 30% – по одномандатным избирательным округам. На уровне областных маслихатов и городов республиканского значения это соотношение составит 50 на 50%, на уровне районов и городов областного значения 100% депутатов избираются по мажоритарной избирательной системе.

Это повышает возможности для самовыдвиженцев, не состоящих в политических партиях. Хотя я считаю, что для большей партизации политического процесса право выдвижения необходимо было оставить только за политическими партиями. На мой взгляд, каким бы сильным ни был самовыдвиженец, придя в представительный орган власти, ему предстоит влиять на принятие решений, и тогда необходима будет поддержка других депутатов. Так или иначе, ему придется работать вместе с какой-либо партийной группой или фракцией.

В последнее время большую роль стали играть так называемые блогеры, которые персонально, в одиночку могут оказывать очень большое влияние. Но для более устойчивой политической системы нам необходимо развивать политические демократические институты. Таковыми являются институт самих выборов, институт политических партий, те же маслихаты и Парламент. Для институционального развития в первую очередь должны развиваться политические партии.

– А что насчет средств массовой информации?

– СМИ тоже институт, и сейчас появилось много нетрадиционных, порой с большим влиянием, и это не совсем правильно. Я называю это блогеро-хайповой демократией, и она не приведет к устойчивости системы.

Здесь вопрос в том, что у народа должна быть высокая степень доверия к государственным политическим институтам. А сейчас наша проблема как раз в отсутствии этого доверия. Если больше доверяют одному блогеру, чем СМИ, это говорит о том, что факторы дестабилизации очень сильны. Развиваются риски перехода к уличной демократии, к власти толпы.

Я все же сторонник развития институтов. И все вышеперечисленные шаги как раз на это направлены.

– Что Вы можете сказать о существующих партиях и их перспективах?

– Самый большой и серьезный опыт имеют партии «Amanat» и «Ақ жол». При этом первая пережила известный кризис, приведший к смене бренда, и по итогам предстоящих выборов надо посмотреть, как это воспримут избиратели.

Депутатская фракция, наличие региональной сети говорят о хороших перспективах. У акжоловцев есть определенный уровень доверия и так называемый ядерный электорат. Задача для этой партии состоит в расширении электоральной базы.

Для партий «Ауыл» и ОСДП цель – преодолеть пятипроцентный барьер и занять места в Мажилисе. Вопрос в том, что в перерывах между выборами сложно с финансированием партий, не прошедших в Парламент, поэтому их деятельность в этом отношении немного затруднена.

Народная партия Казахстана избавилась от слова «коммунистическая» в своем названии, у нее тоже были проблемы с прохождением семипроцентного порога, и сейчас их задача – закрепить и расширить этот успех. Да, у них немало красивых лозунгов. Но надо исходить из того, что электоральное поведение консервативно. Конечно, какие-то популистские вещи привлекают людей, но и вызывают вопрос: а смогут ли они реализовать то, что предлагают? Поэтому чаще всего голосуют за те партии, которые дают реальные обещания и обладают ресурсами для их реализации.

Из двух только что зарегистрировавшихся партий большой интерес вызывает «Respublika». Эта партия настроена использовать новые технологии, например, активно применять социальные сети. Но насколько эти технологии оправдают себя? Я в этом отношении скептик, считаю, что переход из виртуального мира в реальный не происходит автоматически. Время покажет. Возможно, мы увидим в этой кампании блогеров с миллионами подписчиков, и интересно, пойдут ли эти подписчики за них голосовать.

В целом я думаю, в Парламент пройдет четыре или пять политических партий, и с учетом прихода новых партий и смены лиц в старых Парламент будет серьезно обновлен.

– Насколько проведение досрочных выборов соотносится с устойчивостью политической системы?

– Конечно, роспуск Парламента чаще предполагает некий политический государственный кризис. В данном случае кризиса нет, это логические шаги из предыдущих заявок на политическую транс­формацию, перезагрузку политической системы. И это шаг к большей демократии.

Особенностью нынешних выборов является то, что они были анонсированы еще полгода назад. Это очень важный фактор предсказуемости изменений в политической системе, чего до сих пор не было. И это говорит о наличии определенного потенциала самой системы к самовоспроизводству, развитию, большей эффективности.

Мы с вами формируем некую политическую модель, которая должна устойчиво функционировать и не приводить в будущем к шараханьям, как происходит в других странах. Здесь очень важна роль Президента, который является инициатором реформ и в то же время неким гарантом стабильности системы.

Определенные вызовы существуют, и мы должны с учетом нашего общественно-политического опыта ответственно подойти к этой кампании. Я поддерживаю Касым-Жомарта Токаева в том, что он призывает граждан активно включиться в процесс голосования и провести эту кампанию на высоком уровне.

– Оправданно ли одновременное проведение выборов в Мажилис и маслихаты? Не трудно ли будет гражданам разобраться в бюллетенях?

– Последнее будет зависеть от кандидатов и от партий. Каждый из них будет стремиться привести своего избирателя и работать непосредственно с тем, чтобы объяснить ему, как проголосовать. В этом отношении особых проблем я не вижу. Тем более у политических сил было время подготовиться.

Поскольку вся система переза­гружается, провести две кампании одновременно в целях оптимизации я считаю оправданным. Но в будущем их можно и разделить.

Более интересными для людей должны выступать все-таки кампании местного уровня. В развитых демократиях именно так, потому что людей больше волнуют проблемы на местах. Там ориентируются не на политическую партию, а на личность, которая может что-то изменить.

Явка на парламентских выборах ниже, чем на президентских, это общепринятая тенденция. Но с учетом выборов в маслихаты и появления кандидатов-одномандатников можно предположить немного более высокую явку.

Самое главное – преодолеть остаточные негативные явления из прошлого, касающиеся фальсификации явки, вброса бюллетеней. Еще раз повторюсь: институт выборов – один из самых главных. И если мы подойдем к ним как к честной, прозрачной процедуре, то получим легитимную власть на определенный промежуток времени. Именно это главная цель выборов, а не победа того или иного кандидата.

Все так называемые «цветные революции» – в Кыргызстане, Украине, Грузии – были связаны именно с тем, что институт выборов в этот момент дал сбой. Легитимность терялась, появлялась толпа. И чтобы не допустить такого, надо к этому институту относиться очень серьезно.

Необходимо ограничить или вообще убрать влияние исполнительной ветви власти на процесс голосования. Общепринято, что представительная власть формирует исполнительную. А у нас наоборот – исполнительная под себя формировала представительную, и это приводило к дис­пропорциям в развитии.

Нам даже пришлось пойти по пути создания квазипредставительных органов в лице общественных советов, поскольку активные люди, потенциал которых должен быть каким-то образом задействован, не могли пройти в представительные органы. Если мы говорим о влиятельном Парламенте, необходимо, чтобы эта власть формировалась непосредственно самим народом, что означает несколько ограничить регулятивную функцию власти исполнительной. Иначе проблемы замалчиваются.

В одномандатных округах на районных уровнях не будет партийных списков и тридцатипроцентной квоты для трех категорий лиц. Другой вопрос, что их могут выдвигать сами политические партии.

Для большей партизации желательно, чтобы партии на один мандат выдвигали одного кандидата. В рамках этого процесса партии могли бы проводить внутрипартийные праймериз, такого опыта еще не было. В будущем нужно идти к тому, чтобы партии могли напрямую выдвигать кандидатов в Сенат, при этом одна партия – один кандидат. Это привело бы к увеличению количества партий.

Сам Президент подал пример, приостановив свое членство в партии. Это правило стало действовать и в отношении акимов областей. Надо сделать так, чтобы исполнительная власть равно относилась ко всем партиям, а не имела приоритет работы только с одной. Этот момент станет моментом истины на предстоящих выборах.

Если кандидатов будут вы­двигать только политические партии, то человек, который захочет заниматься политикой, должен будет определиться, в рамках какой партии он будет двигаться, и, конечно, перестать переходить из одной партии в другую. В целом партизация политического процесса должна проходить более активно, и ее нужно подкреплять законодательными нормами.

– Помимо развития партийного поля, что еще важного должно произойти, на Ваш взгляд, в ближайшем будущем?

– Хочется верить, что уже в этом году мы подойдем к стабильному развитию. Однозначно, теперь все будет гораздо интереснее, потому что во главу угла станет реальная проблематика.

Как можно строить какие-то далеко идущие планы, если у нас элементарно системы отоп­ления на 70–80% изношены? Местные власти настолько оторваны от реальных проблем, что не видят творящегося у них под носом. Экибастуз показал, что словами дома не согреешь, и при морозе минус тридцать пиар заканчивается.

В той же Астане много конкретных нерешенных проблем, к которым надо подходить с глубокой разносторонней экс­пертизой. Строительство ЛРТ – вот яркий пример абсолютной оторванности властей от действительности.

Важно развивать институт местных сообществ, у нас, к сожалению, к этому вопросу не подходят основательно. В других странах такие сообщества называются общинами, коммунами, махалля, и этот опыт нам надо нарабатывать.

Отсутствие этого опыта в Астане наглядно видно по работе ОСИ, вокруг которых множатся конфликты. Я считаю, политику надо строить на принципах не человекоцентричности, а общиноцентричности. Это задача не одного дня, но она крайне важна для развития института самоуправления.

Конечно, сознание моментально не изменить, оно консервативное, инертное. Поэтому процесс транс­формации займет определенное время. Но отрадно, что определенные шаги в этом направлении уже сделаны.

Беседовала
Асель Муканова