Непонятно почему, но учета потерь продовольствия в Казахстане не ведется – это неинтересно ни официальным структурам, ни альтернативным аналитическим агентствам. В России, к примеру, подобные наблюдения контролирует Росстат. Нам же не остается ничего другого, как сослаться на мировую статистику и сопоставимые данные с постсоветского пространства.

Так вот. Больше выбрасывают еды там, где благополучнее живут. «Чемпионом» по утилизации не съеденного можно смело считать США, следующие на пьедестале – европейцы из ЕС, дальше – страны Восточной Европы. Годное продовольствие гибнет даже в Индии и Африке, но уже не от пренебрежительного к нему отношения, а от недостатка условий для хранения и доставки. В целом на планете от 30 до 50% сырья и готовых продуктов из продовольственной корзины отправляется прямиком в мусорную.

В нашей стране общие потери могут достигать 40%. Они раскладываются на всю цепочку от села до домашнего холодильника и возрастают на каждом последующем этапе. Потери начинаются еще в поле, где остается несобранный урожай, другую его часть отбрасывает фермер как некондиционную – нестандартные по форме, размеру, цвету овощи и фрукты магазины не берут на реализацию. Продукты гибнут в хранилищах, при транс­портировке и на производстве, с торговых прилавков их снимают по истечении срока годности. Но все-таки большая часть еды – 20–25% – вывозится на помойку из домашних кухонь.

«Хорошая жизнь» играет с нами злую шутку – мы стали много есть и еще больше тратиться на излишки, которые, не задумываясь, выкидываем. Этот перекос в потребительском поведении час­то объясняется относительной дешевизной продуктов и тем, что от уважительного отношения старших поколений к еде ничего не осталось. Однако у проблемы много и других сложных и запутанных причин.

Больше – не лучше

Назначить виновником перепроизводства пищи одного только потребителя было бы верхом несправедливости.

– Срабатывает четкая зависимость – чем больше еды потребители покупают, а затем выбрасывают, тем больше продуктов производители и торговые сети стараются выставить и продать, – говорит член Ассоциации маркетологов Лариса Му­хамеджанова. – Так работает психологическая ловушка современного ритейла: в магазинах должно царить изобилие и разнообразие, только в таком интерьере покупатель автоматически приобретает больше, чем ему требуется.

Другой маркетинговый «крючок»: «больше упаковка – дешевле товар». Мозг покупателя привык к этой логической схеме, и она успешно эксплуатируется. Добавим сюда скидки, бонусы, акции типа «бери два, плати за одно», мотивирующую рекламу... Нет-нет, это вовсе не наезд на коммерческую торговлю, которая действительно делает честные уступки в обмен на покупательскую лояльность. Речь о другом. Психологи утверждают, что многие наши покупки совершаются импульсивно, и попробуй с этим поспорить.

– В странах, где приходится бывать, я вижу совсем другие процессы, – продолжает Лариса Изимовна. – Благосостояние растет, но спрос на продовольственные товары падает. Меняется главное – культура потребления. Например, упаковка яиц на четыре ячейки там не выглядит нелепо, для небольших семей это в самый раз. Они привыкли покупать продукты ровно на одно приготовление и заходить в магазин на следующий день за свежими.

Чтобы пример с яйцами не пропал даром, мы попытались выяснить в коммерческой службе одной из птицефабрик Алматинской области, какие упаковочные стандарты популярны у наших покупателей. Оказалось, формат упаковки на 30 штук традиционно держит высокие продажи, и именно по этой позиции чаще проводятся дисконтные акции.

Запустить в оборот маломерную тару, как заверил специалист по продажам предприятия, труда не составит. Придется только согласиться на дополнительные затраты, а такие новации могут увеличить стоимость продукции от 5% и выше. Но разговор этот не имеет практического смысла: нет спроса – нет и предложения, а делать ребрендинг узнаваемого товара без очевидных причин – для производителя большой риск.

На случай всякий

Новый в нашем потребительском лексиконе термин «закупаться» впору сравнить с понятием «приобретать впрок, много и лишнее». Закупается народ, конечно, не на случай голода или светопреставления, а с ­мыслью «вдруг вот этого вкусного завтра не будет или закончатся скидки». Однако у такой запасливости есть и вполне резонные оправдания.

– На эту проблему нужно смот­реть с точки зрения стандартов качества, – говорит коммерческий директор крупного ритейлера Наталья Мархиева. – В европейских городах супермаркеты есть в каждом микрорайоне. Это то, что мы называем «магазины у дома». В них в любое время можно взять свежие продукты именно на сегодняшний день. У нас современная розница в принципе не развита. В Алматы только 30% рынка занимают розничные сети, все остальное – базары и традиционные магазины, которые принято посещать в среднем раз в неделю. Нашим людям не хватает привычки часто совершать покупки, и она не сформируется в отсутствии условий.

Крупный ритейл будет выигрывать у мини-маркетов за счет богатого ассортимента и высоких оборотов, дающих больше шансов купить только что выложенные на полку продукты. Но и в этом звене до сих пор много утилизируется. Вернее, не напрямую отправляется на свалку, но все-таки пропадает.

В действительности доля списания составляет в среднем около процента. И это типичный показатель для отечественного ритейла. Все дело в том, что в Казахстане сетевая торговля работает преимущественно на возвратной основе – нереализованный в магазинах до истечения срока товар поставщики забирают обратно. Объем таких возвратов может достигать и 10%, а это уже много, поскольку во вторичную переработку попадает малая часть неликвида, остальное опять же идет на выброс.

В России в прошлом году после жарких споров были приняты поправки в закон о торговле, запрещающие возврат непроданных скоропортящихся продуктов. Ограничения должны дисциплинировать производителей и ритейлеров, поддерживающих перепроизводство. Что из этого выйдет в итоге? Поживем – увидим.

– И мы ищем способы сокращения возвратов, – говорит На­талья Мархиева. – Последние 5 лет работаем по системе автозаказа. Принцип ее построен на том, что искусственный интеллект, анализируя многие факторы, в том числе сезонный спрос, потребление по дням недели, автоматически рассчитывает заявку для поставщика. Таким образом, исключается человеческая ошибка, а мы видим хорошие результаты: уменьшаются возвраты и списания. Сегодня все крупные игроки на рынке ритейла работают по автозаказу, хотя компаниям это стоило больших инвестиций.

Успеть доесть

Размышления о судьбе недоеденного и выброшенного занимают неравнодушных во всем мире. Но у нас, увы, пока нет сформировавшейся позиции в отношении чрезмерного и неразумного потребления и нет общественной силы, готовой развивать движение фудшеринга, главная идея которого как раз в том и состоит, чтобы «спасать» еду. Хотя попыток приживить различные ноу-хау было сделано немало.

Вспомнить хотя бы, как 2 года назад в одном из алматинских ресторанов попытались вменить штрафы за оставленную на тарелке еду со шведского стола – 200 тенге за 100 граммов. От воспитательной меры вскоре пришлось отказаться – она показалась сомнительной с точки зрения закона: все-таки оплаченным товаром гражданин вправе распоряжаться по своему усмотрению.

Недолго просуществовали сразу несколько волонтерских фудшеринг-проектов. Добровольцы создавали специальные группы, платформы и сайты в социальных сетях, где предлагали принять в дар продукты, передаваемые магазинами, кафе, пекарнями.

– Я и сейчас уверена, что это здравая и жизнеспособная идея, но ее невозможно реализовать 2–3 активистам, а в нашей стране фактически нет волонтерских организаций, способных взяться за такие масштабные проекты, – признается создатель сайта по обмену едой Аида Джексен. – И я все-таки думаю, что инициативы с такой высокой социальной и гуманитарной нагрузкой должна поддерживать власть. Мы столкнулись со множеством проблем, часть из которых мог бы решить акимат, но помощи так и не дождались.

Для нужд, о которых говорит Аида, во многих странах созданы государственные банки продовольствия, куда производители и торговые сети сдают продукты на исходе сроков годности, а те распределяют их нуждающимся. Кстати, по мнению Натальи Мархиевой, даже установленные законодательством РК сроки реа­лизации продовольственных товаров излишне жесткие и не способствуют фудшерингу.

– У каждого продукта есть реальный срок годности и тот, что указывается на упаковке, – объясняет Наталья. – И обычно их разделяют две недели. По европейскому законодательству, как раз в этот период ритейл может передавать снятые с реализации продукты в благотворительные организации. У нас срок годности считается конечным, после которого товар должен быть утилизирован.

Бедные и щедрые

Что же касается культуры ответственного потребления, в понятиях которой выбрасывать еду неприлично, то и здесь остается какая-то путаная двусмыслица.

– На своем занятии со студентами я как-то затронула вопрос фудшеринга, – вспоминает маркетолог Лариса Мухамеджанова. – И после небольшого опроса с удивлением обнаружила, что почти 90% студентов никогда не стали бы заниматься фудшерингом добровольно – мы, мол, не настолько бедны. И 66% молодых людей считают, что перепроизводство продуктов в нашей стране пока не является большой проблемой. Такая вот, на мой взгляд, инфантильная позиция. Говорит она, скорее всего, о том, что у нас пока не дозрел активный пласт гражданского общества, который бы определял действительно значимые социальные ориентиры.

И другая картинка. В большом сетевом супермаркете Алматы специально выделили зону для овощей и фруктов, которые по дороге к прилавку малость помялись, побились, в общем, растратили товарный вид. Их уценили и выставили не столько ради выручки, сколько для идеи, и даже слоган соответствующий придумали: «Я некрасивый, но я вкусный». Так вот основными посетителями зоны стали как раз молодые покупатели – говорят, им тоже идея понравилась.

Вот и пойми этих «миллениа­лов», которые так по-разному входят в активную потребительскую жизнь!