Игры недоброй воли

– Алевтина Станиславовна, недавно в Мажилисе прозвучало мнение о том, что игроманию пора официально приз­нать заболеванием. К слову, увлечение азартными играми внесено в Каталог заболеваний Всемирной организации здравоохранения. Каково Ваше, как практикующего психолога, мнение?

– Игромания – это форма расстройства зависимого поведения, в международной классификации психических и поведенчес­ких расстройств 10-го пересмот­ра значится под грифом F-63 как патологическое расстройство. Любой врач, осознающий ответственность, возложенную на него его социальной ролью, в своей работе будет опираться на основополагающие докумен­ты, признанные в мировом сообщест­ве. И, на мой взгляд, парламентариям стоит обратить внимание на те открытия в области психичес­кого здоровья, которые делаются в тех странах, где происходят активная работа и масштабные исследования этого вопроса. Игромания была и остается формой расстройства поведения, с которым можно и нужно работать как с заболеванием психики.

На уровне закона пора приз­нать актуальность этой проблемы в нашей стране и принимать меры. Для осознания проблемы я могу добавить, что, например, в Китае посчитали убытки от азартных игр в стране, вынуж­дены были вмешаться, чтобы предотвратить девальвацию юаня. Игра в азартные игры – это многомиллиардные обороты денежных средств. Пока родители и родственники объявляют тревогу, огромная индустрия игрового бума срывает огромные деньги.

– Опишите портрет игромана, с которым вы работали, – средний возраст, социальное положение, взгляды на жизнь, отношение с родителями…

– Мне много пришлось работать с игроманами, это уже стало моей специализацией. Вряд ли я смогу выделить нечто среднее. Хотя точно могу сказать, что женщины обращаются за по­мощью гораздо реже. В целом за по­мощью обращаются только состоятельные люди. Как правило, те, кто уже пришел под давлением близких родственников.

Что касается портрета, я могу сказать, что это личности с окружением, эта зависимость так или иначе сложного характера и связана с социумом. Из черт личности я могла бы выделить у людей-игроманов высокую креативность, безусловную талантливость, но в то же время большую внушаемость и подражательность, прогностическую некомпетентность, ригидность и упрямство, наивность, прос­тодушие и чувственную непосредственность, любопытство и высокую поисковую активность, максимализм, эгоцентризм, яркость воображения, впечатлений и фантазий, нетерпеливость, склонность к риску и «вкусу опасности».

Игромания – это исход людей из обычной жизни, из обычной реальности. Как правило, я отмечаю в жизни игроманов сложные отношения в семье и с близкими людьми. Обычно это выражается в тупиковой неразрешимой ситуации, сложившейся в окружении игромана. И это совсем не обязательно материальная нужда. Классический игроман не идет за выигрышем, он играет ради самого процесса игры. Многие игроманы с воодушевлением рассказывают мне, как в момент ожидания показателей табло или в момент переворачивания заветной карты время останавливается, и именно в этот момент реальность перестает существовать. Та самая реальность, в которой существуют тупиковые отношения, требующий начальник или жена. В это время не существует ничего и никого, кто тебя подчиняет и осуждает. И главное – в это время четко ощущается сильная, значимая сторона собственного «Я». В это время игроманы настолько глубоко погружаются в состояние собственного «Я», что рассказывали мне о том, что в эти минуты они даже не реагируют на звонки сотового телефона или окрики близких людей. Я называю это «туннельным восприятием», когда идет полное погружение сознания и фиксация только на одном феномене. Наверное, многие переживали нечто подобное, когда ловили рыбу или в момент особого увлечения любимым делом. Но в случае игромании это состояние усиливается в сотни раз, что мы и считаем за патологию.

Это касается и взрослых, и подростков. Как правило, игромания находит своего носителя в подростковом возрасте. Сначала это просто развлечение с друзья­ми с игровыми автоматами, в гейм-клубах, потом все становится серьезнее. Со временем это одиночки, стремящиеся уединиться в своем личном мире, в своем состоянии, наедине со своими мыслями.

– То есть очевидно, что это люди не из маргинальной среды…

– Нет. Это просто взрос­лые люди или подростки, встречаю­щиеся в своей жизни с гиперопекой или с ситуацией безысход­ности под давлением доминирующей фигуры. Это люди, которые применяют невостребованные в жизни свой интеллект и талант в игре. Я не могу назвать это действие протес­том. Игромания – это, конечно, примитивный уход от реальности, но не протестующий. Период протеста на стадии игромании уже далеко позади, и он не был услышан. Игромания – это когда у человека уже нет ни просьб, ни надежд быть услышанным. Он уже далеко, живет своей жизнью и возвращаться не хочет.

– Тогда что заставляет их идти к игровым автоматам или в компьютерный клуб, где они сутками играют в «стрелялки», – уход от реальности, иллюзия доминирования в играх, проблемы с самооценкой?

– С самооценкой в случае игромании большие проблемы, и это скорее связано с общей функцией нарциссичного диапазона функ­циональности личности. Однако после глубокого погружения в «иные миры» им все чаще кажется, что в реальности чего-то не хватает. Геймеры в обычной жизни не испытывают такую же полноту переживаний, вовлеченность так же, как и в своих играх. Где еще можно пережить такое ощущение силы, которая овладевает ими? Где еще можно найти такое созидательное чувство удовлетворения, которое дарит им игра? Где еще может быть всепоглощающая радость от победы, когда сердце готово выскочить из груди? Возможно, время от времени геймеры испытывают подобные эмоции в реальной жизни, но любимые игры позволяют это делать практически постоянно. Действительность не мотивирует людей так же эффективно и не использует потенциал, чтобы делать людей счастливыми и целостными.

– Кстати, о «стрелялках». Есть мнение, что любители именно такого рода игр – латентные садисты, маньяки и убийцы. Вы согласны с этим мнением?

– Нет, конечно! Садизм, маниакальность, склонность к убийству – это совсем другие личностные патологии. Это направление энергии вовне, в окружающую среду. Это действия, направленные в существующую реальность с целью изменить ее под свои внутренние нужды. Это выход из себя. Геймеры – это противоположное действие: уход в себя от неустраивающей реальности. Это отказ и брошенные попытки изменить обстоятельства в жизни. Признание своей беспомощности. Полная капитуляция перед лицом событий, влияющих на жизнь людей. Это полнота жизни внутри.

Если говорить о серьезных преступлениях в обществе, то игроманы скорее могут оказаться в роли мошенников, манипуляторов или, в крайнем случае, воров, добывающих деньги на процесс игры.

– Расскажите, как происходит разрушение личности от этой пагубной мании.

– Чтобы понимать «разрушение личности», нужно точно понимать, что же такое здоровая личность. У здоровой личности в первую очередь сохранена способность любить. Игроман постепенно утрачивает способность к высокодуховным чувствам. И это понятно, здоровому человеку чувствовать – чувственно. Это может быть больно. Лучше не переживать сильных чувств. Игра – это уход от настоящести. Ничего не видеть, ничего не слышать, только азарт. Невыносимость собственных эмоций.

Как уже говорилось, игромания – это зависимость, а зависимость – это болезнь лжи. Ложь ради самой лжи. Что может быть бессмысленнее и страшнее для здоровой личности?

У игроманов отсутствует способность преодолевать стрессовые ситуации адекватными способами. Всегда происходит регресс в игру.

Самооценка, конечно, страдает. Это бесконечные качели от Я – грандиозный, до Я – ничтожный. И бесконечное сравнение себя с другими людьми.

Нравственный центр личности разрушен. Человек перестает ориентироваться на собственные ценности.

По мне, самое страшное в разрушении личности игромана – это полное отсутствие баланса между сердцем человека и его умом. Где сердечные (душевные) порывы полностью выключены и оглушены. Где слышно только кричащее внутреннее эго.

– Из Вашей практики – когда уже поздно обращаться к психологу и когда еще не поздно?

– В своей практике я использую любую возможность и готова работать с человеком в любом возрасте, пока не наступил возрастной период деменции, когда происходит психологическое угасание. Я считаю, пока у человека есть желание расти и меняться, пока есть вера в завтрашний день – ничего не потеряно. Час­то у зависимых людей угол восприятия полноты жизни очень сужен. Реальность не такая уж и дырявая и неполноценная, стоит только научиться другой модели поведения. В реальности гораздо больше вариантов развития событий. Хаос реальности не так уж и страшен, если научиться сотрудничеству с ним.

Другое дело, что я люблю работать с людьми, пришедшими на психотерапию самостоятельно. Хотя такое бывает редко. Когда человек осознает свою зависимость от игрового поведения. Понимает, что он влип. И тогда моя работа уже больше похожа на партнерское сотрудничество. Тогда у меня есть возможность не фокусироваться только на игре, а коснуться более глубоких плас­тов раненой психики человека.

– Какие признаки, поведенческие проявления, на Ваш взгляд, должны встревожить близких игромана, ведь не всегда можно сразу распознать, что вот, это уже стало проблемой?

– Очевидные признаки – это, конечно, «уход» денег неизвестно куда. Пропажи денег. Человек все время находится в телефоне или за компьютером. Вы часто видите непонятные чеки и непонятные отчеты на почту. Человек, подрос­ток испытывает неловкость и постоянно обманывает. Может плохо спать. Скрывает свои телефонные разговоры. А на ментальном уровне вы чувствуете, что между вами и игроманом есть незримая стена – граница, через которую невозможно докричаться до человека и невозможно досту­чаться до его чувств.

– На Ваш взгляд, сыграла ли свою роль в этой проблеме дос­тупность сегодня гаджетов? Родителям некогда, сначала они дают своим детям телефон, потом планшет с подключенным Интернетом, а потом ребенок идет в игровой зал. На Ваш взгляд, звенья этой цепочки обусловлены?

– Гаджеты – это лишь инст­румент, который добавляет дос­тупность и разнообразие. Люди играли во все времена в разные игры. Валить все на гаджеты нельзя. Это равносильно тому, чтобы снять с себя ответственность за здоровый контакт с близким человеком. Отрывать от Сети тоже нельзя, мы все сейчас живем в сетях. Такова жизнь. Работа там, обучение там, общение там. Сейчас таков мир. Забрать Сеть у ребенка – это как запретить ему делать все то, что делают остальные люди. Он хочет быть со всеми, в обществе и не отставать. Это нормальное желание – быть в социуме. Проявлять себя. Иначе он просто отстанет. Другое дело – научить ребенка пользоваться гадже­том и Сетью. Обучить ребенка отличать живое от неживого. Тут только собой, своими чувст­вами показать, как прекрасно чувствовать. Быть эмпатичными.

– Что необходимо, чтобы предупредить зависимость, пресечь привычку играть, например, у подростков, ведь ответственность ложится на родителей, как мотивировать не увлекаться играми?

– Это и простой и сложный воп­рос для меня. Сложно на него отвечать, скорее потому, что чувствую ответственность перед чувствами близких людей зависимых игроманов. Здесь важно не упрекать и обвинять, а скорее обратить внимание или вернуть людей самим себе. Говорить «любите друг друга» – это банально. Скорее, важно напомнить, что такое любовь. Любовь – это не дать денег, это не просто накормить, одеть, обуть. Это не быть откровенным. Любить – это быть, чувствовать, присутствовать, поддерживать, вместе расти, делиться.

Чаще всего в личных беседах со мной мои клиенты мне рассказывают, как их близкие были глухи и слепы к проблемам игромана. Как он бывал одинок в своих чувствах и опору находил только в своем внутреннем мире.

В завершение я бы хотела сказать, что любая зависимость приносит несомненные душевные страдания. Игроманы страдают. Это не обходится без тяжелых депрессий, сожалений, стыда, угрызений совести и тяжести на душе. Не исключаются психосоматические расстройства, напрямую разрушающие физическое тело. Постоянные долги загоняют в долговую яму. Любая зависимость смертельна, и игромания не исключение. Неспроста многие игроманы заканчивают свою жизнь суицидом. И вмешательство психотерапевта бывает просто необходимо для сохранения жизни.