Как шла борьба за независимость

– Люди, видимо, под борьбой понимают обязательную гибель на баррикадах и «коктейли Молотова», – говорит доктор исторических наук, депутат Мажилиса Парламента Еркин Абиль – Но, во-первых, казахи относятся к народам с древними государственными традициями. Появившись еще в XV веке, Казахстан как независимое государство существовал вплоть до начала XIX века, пока не оказался в составе России. Потеря государственности нашим народом воспринималась как настоящий апокалипсис. В казахской поэзии того времени есть интересное направление «зар заман», в мусульманской эсхатологии оно означает эпоху скорби, предвестие конца света, когда до пропасти, где казахи исчезнут как народ, остается всего один шаг.

Абай Кунанбаев, по словам историка, был одним из первых казахских поэтов-мыслителей, не только преодолевших всеобщее апокалиптическое настрое­ние, но и показавших казахскому обществу выход из него. Он видел его в образовании и, говоря современным языком, в модернизации общественного сознания. Это то, что позже подхватили лидеры политического движения «Алаш». Их заслуга даже ведь не в том, что они создали Алашскую автономию (1917–1920) – они ввели в культурное поле те институты, которые не были для казахского общества традиционными.

– Мы чересчур много внимания уделяем именно советской модернизации, но, если посмотрим, чьими руками она делалась, увидим фамилии либо членов движения «Алаш», либо людей, тесно с ними связанных, – считает Еркин Абиль. – Отдельные казахские коммунисты, несмотря на идейные разногласия с ними, тем не менее признавали их безусловные лидерские качества. Сакен Сейфуллин, являясь убежденным политическим противником «Алаш», называл одного из руководителей этого движения, просветителя и ученого-лингвиста Ахмета Байтурсынулы, настоящим сыном своего народа. Очень высоким был авторитет и у других алашординцев – Алихана Букейхана, Миржакипа Дулатова и других.

Это было, по мнению историка, совершенно заслуженное признание: казахская национальная автономия на территории современного Казахстана (Казахская Автономная Социалистическая Советская Республика – 1925–1936) не состоялась бы, если бы не было движения «Алаш».

– Я не открою Америку, если скажу, что, во-первых, идеи автономных национальных республик исходили отнюдь не от большевиков, – утверждает Еркин Абиль. – Автономизм во многом был воспринят ими под давлением казахских и башкирских политических деятелей. Во-вторых, это ситуативное решение – автономия на советских началах – появилось после поражения в ноябре 1918 года революции в Германии и Венгрии. Большевики поняли тогда, что мировой революции в ближайшей перспективе ждать не стоит.

Но, когда поднимались освободительные движения в Турции, Иране и Китае, у них зародился лозунг-обращение к народам этих стран: брать власть в свои руки и изгонять колонизаторов. Сталин и Ленин решили: чтобы показать, как советская власть относится к народам Востока, надо дать им реальную свободу. И заявили новую идею – автономию.

Что касается появившейся в декабре 1917 года Алашской автономии, то с его правительством и было заключено прямое соглашение. Сталин говорил о том, что большевики признают ее, если алашординцы взамен признают советскую власть. Аналогичное соглашение было заключено с башкирскими автономистами. И на этой основе появились первые советские автономные республики.

Как только был заключен Союзный договор и возник Советский Союз (конец декабря 1922 года), и Украина с Белоруссией, а также Закавказская федерация, куда входили Армения, Грузия и Азербайджан, стали союзными республиками, в Казахстане началось движение за то же самое. К этому лидеры народа относились очень серьезно, верили, что вхождение в СССР на правах союзной республики обеспечит реальный суверенитет.

Однако Москва и лично Сталин были против. Когда происходило национальное размежевание автономной Туркестанской Социалистической Советской Республики в составе РСФСР (1918–1924), включавшей Закаспийскую, Самаркандскую, Семиреченскую, Сырдарьинскую и Ферганскую области, то Узбекистан и Туркмения были объявлены союзными республиками, а Казахстану в этом статусе было отказано. Более того, из цент­ра поступила специальная телеграм­ма, где в категорической форме, под страхом наказания предписывалось закрыть эту тему.

Заместитель Сталина по народному комиссариату национальностей Григорий Бройдо говорил, что провозглашение Туркмении и Узбекистана союзными республиками прежде всего необходимо для продолжения революции в Афганистане и демонстрации того, что советская власть стоит на защите интересов колониальных народов. В отношении Казахстана такой задачи не стояло, но борьба за это, причем открытая, все время велась.

В протоколах заседаний Казахского ЦИК (Центральный исполнительный комитет) зафиксировано, что этот орган принял решение о том, что Казахстан­ должен быть союзной республикой, но оно было проигнорировано. И именно после этого решено было поменять руководство Казахстана. До Филиппа Голощекина секретарем Киргизского (Казахского) обкома РКП(б) был Виктор Нанейшвили. Убежденный большевик-централизатор, он тем не менее считал, что необходимо шире привлекать к управлению республикой национальные кадры. По этому поводу он сильно поспорил со Сталиным и в итоге был отозван в Москву.

Кстати, среди казахской «национально ориентированной элиты», с которой надо было немедленно покончить, были не только казахи, а еще, например, Тимофей Седельников, представитель Оренбургского казачества. Его из состава Казахского ЦИКа вывели с формулировкой «за казахский национализм».

Деятельность Голощекина в сентябре 1925 года была направлена вначале на отстранение от власти национальной элиты в лице алашординцев, а затем ее физическое уничтожение. Он понял, что экономической базой движения «Алаш» является «байство» (хозяйства состоя­тельных степняков) и что советской власти в казахском ауле нет. И он был недалек от истины.

Казахи действительно не понимали, зачем им коллективизация, они ведь и так жили, придерживаясь коллективных родовых устоев. Судя по переписке с Голощекиным, Сталин тоже прекрасно знал об этом. И все акции по избиению алашской интеллигенции, отстранению от власти лидеров казахских коммунистов Смагула Садвокасова, Султанбека Ходжанова и других, конфискация байских хозяйств и, в конечном итоге, проведение вместе с коллективизацией седентаризации (перехода к оседлому образу жизни) были направлены на то, чтобы лишить лидеров народа экономической поддержки. И Голощекину это удалось. Через организацию массового голода, физическую ликвидацию казахского байства и фактическое отстранение от власти большей части национальных кадров, которые затем были физически уничтожены во времена Левона Мирзояна, сначала секретаря Казахстанского крайкома ВКП(б), затем первого секретаря ЦК КП(б) Казахстана (1932–1933,1933–1938).

Сегодня многие также задаются вопросом, почему наши соседи по Центрально-Азиатскому региону сумели сохранить язык, а мы его фактически потеряли.

– Дело в том, что в 20-х годах казахская элита, будучи очень консолидированной, по-европейски образованной, делала мощные политические заявления, – утверждает Еркин Абиль. – У соседей по региону, прямо скажем, такого не наблюдалось. Поэтому Сталин ставил целью уничтожение в Центральной Азии именно казахской политической элиты, а в европейской части СССР по той же причине в первую очередь – украинской, которая была сильнее, консолидированнее, чем та же русская, белорусская и так далее. Точно так же он уничтожил татарскую и башкирскую элиту – Мирсаида Султан-Галиева, Ахмет-Заки Валиди и других лидеров. Казахи к тому же были кочевым народом, имеющим высокий мобилизационный потенциал и мощную, практически постоянную готовность к военным действиям. Поэтому кочевников требовалось «посадить» на землю и превратить в обычных колхозников. То есть седентаризация вместе с коллективизацией проводилась не для того, чтобы уничтожить казахов как казахов, а именно как кочевников.

«Чужой земли мы не хотим…»

После «большого террора» 30-х годов высказывать какое-то недовольство политикой большевиков было невозможно, и тем не менее в 40-е годы наблюдалось интеллектуальное противостояние.

Одним из таких интеллектуалов был секретарь ЦК Компартии Казахстана по пропаганде и идеологии Мухамеджан Абдыкалыков. Он принципиально и твердо отстаивал концепцию авторов книги «История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней», среди которых был и Ермухан Бекмаханов. Но Москве не понравился героизированный образ Кенесары Касымова, последнего хана (нетитулованного) трех казахских жузов, лидера национально-освободительного движения казахов в 1837–1847 годах за независимость от Российской империи. Абдыкалыкова обвинили в национализме, сняли с работы, а книга была изъята из всех библиотек и уничтожена.

Архивные документы говорят о том, что такая же интеллектуальная фронда была против введения в 1940 году кириллицы. Сохранилось очень много протоколов дискуссий по поводу использования казахских слов и терминов вместо заимствованных. Казахские филологи пытались защитить чистоту казахского языка, предлагая, например, вместо «революция» говорить «төңкеріс», вместо «советы» – «кенес», но иноязычные термины были продавлены административными методами.

В 50–60-х годах стали появляться национально ориентированные литературные кружки, общественные и студенческие объединения. Одно из них – «Жас тұлпар», созданное в Москве студентами-казахами, среди которых был и Мурат Ауэзов.

– Документы по ним все еще находятся в архивах комитета госбезопасности под грифом «секретно», их предстоит изучить, – рассказывает Еркин Абиль. – Известно также о деятельности первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Жумабая Шаяхметова, которого отстранили в 1954 году от руководства республикой за то, что он выступил против темпов, масштабов и способов предлагаемой программы массового освоения целины. Он говорил, что в результате казахи станут меньшинством на родной земле и потеряют свою идентику. Хрущев, называя Шаяхметова националистом, писал в своих воспоминаниях, что его пришлось устранить именно из-за этих его взглядов.

Ради территориальной целостности Казахстана казахская политическая элита, оказавшись под большим давлением, шла на многие уступки в плане языка, развития культуры и демографии. Многие жители Целинограда и Целиноградской области, рискуя карьерой и даже свободой, выступили в 1979 году против создания немецкой автономии в Северном Казахстане.

– Это, наверное, одно из немногих выступлений, которое завершилось ничем, то есть наказания фактически не было, потому что партийная верхушка республики, не ожидавшая такого протестного настроения, растерялась и предпочла замолчать этот факт. Но это выступление стало предвестником Желтоксана – закономерного результата той советской национальной политики, которую проводили в Казахстане. Смещение Кунаева и назначение Колбина было лишь формальным поводом для выступлений казахской молодежи в Алма-Ате и других городах Казахстана.

Те, кто умел просчитывать и прогнозировать ситуацию, увидели после декабря 1986 года, что Советский Союз разваливается изнутри. Казахстан­ к тому времени был наиболее колонизированным из всех республик, а казахи, составляя меньшинство населения, русифицированы значительно больше жителей других республик. Однако, несмотря на то что институт вторых секретарей, которых называли наместниками Кремля, здесь был наиболее развит, а промышленность фактически вся была центрального московского подчинения, именно в Казахстане в декабре 1986 года был выбит первый кирпич из фундамента СССР. После этого провозглашение независимости было уже вопросом времени, – отмечает Еркин Абиль.

И все же Казахстан, который пережил голод, репрессии, декабрь 1986 года, по словам историка, до конца пытался выйти цивилизованно из состава СССР.

– Новый Союзный договор, который Нурсултан Назарбаев пытался в 1990 году разработать, сохранив аббревиатуру «СССР» – Союз Советских Суверенных Республик, превратил бы советскую державу в некое подобие Британского Содружества наций, в которое входят Великобритания и почти все ее бывшие доминионы, колонии и протектораты: Австралия, Канада, Южная Африка и так далее, – считает Еркин Абиль. – Но СССР настолько прогнил, что не смог реорганизоваться в конфедерацию. Казахстан по факту сделал все для того, чтобы получить независимость максимально безболезненно. Образно говоря, последними уходя из СССР, казахи выключили свет и закрыли за собой дверь.

Однако деятельность казахстанской политической элиты, народа и интеллигенции нельзя сводить к нулю, утверж­ая, что независимость досталась нам без борьбы, мы не хотели и отпихивались от нее. Это либо очень поверхностный взгляд, либо это просто манипуляция. Борьба, тяжелая, с большими потерями, с огромным моральным и психологическим давлением, оказываемым на политическую элиту и интеллигенцию, шла, как видим, с начала XIX века.