Нападение на врача – это угроза здоровью и безопасности нации

– Екатерина Васильевна, в прошедшие две недели страну потрясли случаи нападения на медицинских работников при исполнении ими своих профессиональных обязанностей, причем с особой жесто­костью. Вы написали пост в соцсетях по следам этих случаев, отметив необходимость введения поправок в законодательство. Расскажите, пожалуйста, какие нормы предлагаются, обсуждается ли уже эта инициатива с уполномоченными органами, находите ли Вы поддержку?

– События последних недель, когда произошли резонансные случаи нападений на медицинских работников, требуют не просто реакции в социальных сетях – они требуют системного квалифицированного ответа как законодателя, так и регулятора. На эту нездоровую ситуацию с медиками обратил внимание Глава государства и поддержал необходимость усиления ответственности за преступления против врачей.

Ответ был и от самого медицинского сообщества. В моей родной Костанайской области, где пострадал молодой доктор, больница тут же сделала заявление и сис­темно освещала все происходящее. И это правильно, о таких эпизодах нельзя молчать, общество должно знать всю тяжесть и абсурдность сложившейся ситуации.

Однако вернемся к законодательству. Преступления против врачей, совершаемые в стенах лечебных учреждений при исполнении профессионального долга, нельзя расценивать как частные или бытовые конфликты. Это прямая угроза не только конкретному человеку, это угроза безопасности, здоровью и жизням граж­дан. Ведь в этот и последующие дни хирург не провел десятки операций, а если его некем заменить? Ведь в региональных больницах вопрос замены всегда стоит очень остро, врачей не хватает. То есть десятки граждан своевременно не получают медицинскую помощь. Разве это проблема одного доктора?

Предложения по отдельным составам Уголовного кодекса депутатами нашей фракции «Amanat» вносились неоднократно. Однако согласованной позиции регуляторов не было. В процессе последних обсуждений против изменений в УК была прокуратура. Приводились аргументы, что для этих целей есть общие статьи кодекса, и их достаточно. Этой позиции придерживались и ряд профессиональных юристов.

Сейчас в Правительстве находится пакет предложений в Уголовный кодекс, можно сказать, очередная попытка. В числе обсуждаемых подходов – установление более строгих санкций за физическое и психологическое давление на врачей, признание нападений в медицинских организациях как отягчающего обстоятельства, усиление уголовной ответственности при причинении вреда здоровью медицинского работника.

Есть и то, что можно сделать без изменений в законах. Минздравом уже принимаются организационные меры, связанные с внедрением в лечебных учреждениях тревожных кнопок, усилением охраны, расширением системы видеонаблюдения, защищенных зон в приемных отделениях. И здесь сразу хочу сказать, что все это должно рассматриваться в балансе. Например, при расширении зон видеонаблюдения должно соблюдаться право пациентов на конфиденциальность, ведь медицинские манипуляции – это очень личная и чувствительная часть жизни человека.

Эти предложения обсуждаются и обсуждались ранее с участием заинтересованных сторон. Это не только депутаты и государственные органы, очень активны в этом вопросе профсоюзы медицинских работников, профессиональные ассоциа­ции, общественники.

Сейчас все медицинское сообщество ждет от нас четкой и справедливой законодательной позиции. Мы не имеем права подвести их.

– Приведите примеры из мировой практики, какое наказание преду­смотрено в других странах за нападение на медицинский персонал?

– Во многих странах мира защита медицинских работников приравнена к защите лиц, исполняющих важные государственные или общественные функ­ции, таких как полицейские, спасатели, педагоги. Основной принцип, который лежит в основе международной практики, заключается в признании медицины как профессии повышенной социальной ответственности и доверия. Нападение на врача рассматривается не просто как бытовой инцидент, а как покушение на систему, обеспечивающую здоровье и безопасность нации.

В таких странах, как Германия, Великобритания, Китай, Сингапур, Индия, Россия, действует отдельная правовая квалификация насилия против медиков, особенно в случаях, когда они находятся при исполнении. Уголовное наказание может достигать 5–10 лет лишения свободы, а в ряде юрисдикций такие преступления рассматриваются судами в ускоренном порядке как дела особой важности. Это делается не из соображений привилегий для какой-то отдельной профессии, а потому что за защитой врача стоит защита жизни пациента. Это важно понять и переоценить и нам сегодня.

Кроме того, в ряде стран предусмотрены превентивные меры: круглосуточная охрана больниц, тревожные кнопки, сис­тема видеонаблюдения, обязательная регистрация посетителей. Буквально на днях было обсуждение вопроса масштабирования служебных жетонов для видеофиксации у медицинских работников с тревожной кнопкой и у нас. Пилот уже работает в Алматы и Астане. Думаю, такой подход актуален для экстренной помощи, приемных покоев, но опять же в пределах разумного, без нарушения прав пациента.

Есть хорошие примеры по профилактике агрессии через информирование пациентов, медиакампании и, главное, через формирование уважения к профессии как культурной нормы. Именно такой подход, комплексный, ценностный и опережающий, сегодня показывает наибольшую эффективность.

– Не считаете ли Вы, что в нашей стране нападение на медика не расценивается как нападение на систему, нападение на человека, от деятельности которого зависят здоровье и жизнь пациента, нации, и потому законодательство в этой сфере необходимо совершенствовать?

– Да, это действительно так. Нападение на медика рассматривается сегодня как бытовое хулиганство. В УК также лишь общие статьи. И в перечне отягчающих обстоятельств, скажем, статьи 106, есть одно общее для всех профессий – нанесение вреда здоровью сотруднику при исполнении им профессиональных обязанностей. Когда шла дискуссия по отдельному составу, одним из аргументов было то, что правоохранители носят оружие, поэтому защищены особым образом. Но, честно сказать, аргумент не очень убедительный, дело же совсем не в этом.

– Екатерина Васильевна, думаю, что случившееся – а в последние 5 лет в Казахстане совершено без малого 200 нападений на врачей – обусловлено низким уровнем морально-этической ответственности граждан, утратой ими ценностных ориентиров. Считаю, что такие факты, как нападение на врача, учителя, должны быть строго порицаемы в обществе. На Ваш взгляд как парламентария, как педагога, какая работа в этом плане должна проводиться?

– Вы правы. Мы действительно много говорим о регуляторном воздействии, но в реальности административный или уголовный кнут – это крайняя мера. И прибегаем мы к ней потому, что в обществе на протяжении многих лет девальвировался имидж врача, педагога, полицейского, всех тех, кто выполняет общественно важные функции. В социальных сетях сегодня можно походя оскорбить любого специалиста. Только загляните в комментарии: врачи – убийцы, медицинская мафия, учителя – обслуживающий персонал, полицейские – оборотни в погонах. Эти унизительные нарративы повторялись годами безнаказанно.

Алгоритмы цифровых платформ работают в пользу подобных концепций. Благодарность, уважение, позитив не таргетируются, не вызывают ажиотажа. Даже сами люди будто бы стали стес­няться открытого одобрения, искреннего признания. Это характерно для так называемой «атмосферы ненависти», которая очень быстро формируется в среде современных коммуникаций и легко переносится в реальные отношения.

А что еще печальнее, административные рычаги в таких условиях нередко работали против специалистов, занимая сторону «шумных» пользователей.
Все это привело к утрате общественного авторитета как института. Образ врача от бога, учителя-просветителя, полицейского-защитника уступил место блогерам, инфлюэнсерам и коучам с неясной, но крайне востребованной повесткой. Общество теряет точки опоры. Ведь если никто не вызывает доверия, то кто нас вылечит, кто выучит наших детей, кто защитит в беде? Все же, как утверждают в сетях, некомпетентны, коррумпированы или безразличны. Но это опасный миф, навязанный нам самим о самих себе.

В такой реальности, если к отцу приходит крошка-сын с вопросом «что такое хорошо и что такое плохо?», ему самому трудно ответить. Потому что привычная шкала общественной морали размылась.

– Как считаете, нужен ли некий специальный статус для всех работников экстренных служб, чтобы каждый гражданин усвоил: бить работника, от которого зависит жизнь других людей, – это покушение на жизни множества людей?

– Выделение социально значимых профессий в отдельную правовую категорию – вполне применимый подход. Это уже сложившаяся международная прак­тика. Во многих странах используется правовой режим, предусматривающий особый статус для профессий, от которых напрямую зависят благополучие и безопасность общества. В эту категорию традиционно включают сотрудников экстренных служб, но ими не ограничиваются. Также сюда входят представители профессий, играющих ключевую роль в обеспечении социальной стабильности.

Такой подход способствует объяснимости и предсказуемости правового регулирования, снимает ряд вопросов. Например, при обсуждении введения отдельного состава преступления за насилие в отношении медицинских работников закономерно возникал воп­рос: почему защита распространяется только на медиков, если существуют и другие профессии, сопряженные с высоким риском? Именно поэтому важно формировать четкую правовую категорию социально значимых профессий, обеспечивая прозрачность решений и равенство в правоприменении.

Это уже частично реализовано в законодательстве, особые меры защиты действуют, например, в отношении сотрудников служб ЧС и правоохранительных органов. Однако распространение такого режима на более широкий круг специалистов, выполняющих критически важные функции, является, на мой взгляд, обоснованной и своевременной мерой.

– Екатерина Васильевна, не секрет, что нареканий к работе медиков тоже немало. Проблемы накапливаются и в итоге взрываются вот такой агрессией на медицинских работников. И мы, конечно, тоже понимаем: запретим мы нападать на врачей и все сразу станут к ним добрыми, тоже до поры до времени сработает, пока кто-нибудь не наткнется на некомпетентного врача. В связи с этим необходимо совершенствовать и систему защиты прав пациента?

– Совершенно верно. Само по себе усиление наказания даст результат адми­нистративный, заставит бояться наказания, но уровень озлобленности не изменит. Не оправдывая насильственные действия пациентов, нужно признать, что агрессия часто возникает не на пус­том месте. Люди месяцами не могут получить помощь, сталкиваются с некачественным ее оказанием. Напряжение в обществе растет. Виноват в этом чаще всего не врач приемного покоя, конечно, не участковый и не фельдшер скорой. Это системные проблемы сферы здравоохранения: недофинансирование из-за низких тарифов, кадровый дефицит в отрасли, недоработки служб поддержки пациентов и многое другое. Но на передовой медицинский работник, в его лице все мы видим причину наших проблем.

Бывают и случаи некомпетентности, грубости, равнодушия. Это признают и сами медики, сфера сложная, сотрудники разные.

На законодательном уровне принимаются изменения, связанные с повышением доступности и качества оказания медицинской помощи. Буквально месяц назад был подписан очередной пакет изменений в части регулирования системы обязательного медицинского страхования, которая пока не всегда оправдывает возложенные на нее надежды.

Что касается эффективных коммуникаций с пациентами в самих медорганизациях, не могу не согласиться с тем, что необходимо усиление службы поддержки пациентов, правильная приоритезация в оказании помощи, исключение неравномерных нагрузок, улучшение условий труда врачей и так далее. Это вопросы менеджмента.

Недавний пример со скорой, когда службе вернули вызовы четвертой категории в вечернее время и выходные дни, а средства на обслуживание этих вызовов и, соответственно, увеличение штата не предусмотрели. В итоге новые немаленькие объемы легли на плечи тех же бригад, нагрузка выросла в несколько раз. Каким будет перегруженный работник на вызове к концу смены? Вежливым, внимательным и точным? Чудес не бывает.

Не все пациенты могут и согласны встраиваться в систему приоритизации оказания помощи. С точки зрения больного, его проблема всегда самая тяжелая и срочная.

Не везде в полную силу функционируют службы поддержки пациентов, хотя это крайне важный институт для выстраивания коммуникаций. Многие конфликты между медиками и пациентами, их семьями возникают от неинформированности, недосказанности. В этом же поле лежат вопросы медиации. Сейчас появился новый инструмент защиты медиков от профессиональных рисков – страхование профответственности. Он также направлен на урегулирование взаимных претензий. Служба создана и методологически оформлена министерством, но нужно смотреть на результативность ее работы.

Поэтому еще раз хочу подчеркнуть, что сложившаяся ситуация с нападениями на медиков – это следствие целого комплекса сложившихся обстоятельств. Для того чтобы с этим справиться, нужно не только переписать Уголовный кодекс. Это вопрос культуры отношений, доступности медицинской помощи, эффективности коммуникаций между врачом и пациентом, условий труда медработников и многое другое. Но если мы не примем меры сейчас, отношения между врачом и пациентом будут окончательно расчеловечены. Все будет решаться в правовом поле сухими процессуальными механизмами, но готовы ли мы к таким отношениям и к такой медицине?