Притча о злом ростовщике

Сведения о нем в разных вариантах сохранились в государственном архиве столицы в фонде знаменитого городского краеведа Андрея Дубицкого. Об этом случае он также написал в своей книге «Пройдемся по улицам Целинограда». История сохра­нилась и в пересказе других старожилов.

Итак, рассказ по мотивам этой легенды.

Несмотря на свою крайнюю скупость, Попов однажды пожерт­вовал городу 100 тысяч кирпичей, за что был удостоен чести называться почетным гражданином Акмолинска. Состарившись и отойдя от непосредственных торговых дел, он занялся ростовщичеством, умело пользовался несчастными случаями и проб­лемами людей – обирал попавших в беду мещан и торговцев, мастеровых, станичных казаков, аульных баев и старшин.

Как-то один из клиентов взял у него под большие проценты крупную сумму. Долг исправно принес к назначенному сроку. Ростовщик пересчитал ассигнации, пригласил посетителя попить чайку, заверив, что вексель он порвет завтра, а сейчас, после бани, сильно разморился, идти за ним в дальнюю комнату, открывать сейф не хочется.

– Неужели, – сказал процент­щик, – ты не веришь мне, Попову, почетному акмолинскому граж­данину? Честному купеческому слову моему не доверяешь?

Человек смутился, поверил ему на слово и ушел. А через некоторое время Попов предъявил его вексель к взысканию. Пришлось бедняге платить второй раз – не под суд же идти. Таким способом кредитор-обманщик разорил не одного доверчивого должника.

Но за зло пришло возмездие!

…Любил Попов по субботам париться в бане, специально пост­роенной во дворе собственного дома. Попарится, выйдет в предбанник, попьет холодного квасу, полежит, отдохнет – и снова на полок. Домашним же дал строгий наказ: пока он в бане, чтобы никто не смел его беспокоить.

Однажды поздним вечером Попов долго не возвращался в дом. Семья заволновалась, но, зная крутой нрав самодура, никто не осмеливался наведаться к нему. И все же пошли. Открыли дверь – и в ужасе остолбенели: в бане на полке лежало кровавое тело Попова, а целиком снятая с него кожа висела на тонкой жердочке, на которую обычно вешали белье и полотенца. Кто-то сумел незаметно проникнуть в баню и жестоко отомстить изуверу, как бы напомнив согражданам, что покойный так же поступал со своими несчастными жертвами.

Долго никто не решался приблизиться к покойнику, наконец родные уговорили отличавшегося недюжинной силой и бесстрашием горожанина Рыбникова вынести изувеченное тело из парилки и, завернув в простыни, положить в стоявший рядом гроб. Старика-процентщика, как водится, похоронили, а по городу поползли всевозможные слухи и вымыслы – один другого страшнее.

К тому же вышло, что акмолинский двойник петербургского Родиона Раскольникова оказался в отличие от своего собрата дейст­вительно с каменным сердцем. Каяться он так и не собрался, полиция его не нашла, а потому имя его осталось неизвестным, а жертва – неотмщенной и после смерти неуспокоенной.

Словом, жить в том доме родст­венникам убитого кредитора стало невыносимо. Процентщик словно и не умер вовсе. Не только им, но даже проходившим мимо горожанам вечерами являлся призрак злого кредитора, скрипучим голосом требовавшего сначала вернуть непогашенные ссуды, а потом и вовсе угрожавшего заемщикам страшными карами.

Впоследствии городская управа купила дом Попова для открытого в 1900 году Мариинского женского училища, готовившего сельских учительниц, но оно съехало в построенное для него новое здание. После революции дом Попова занимала школа, педагогический техникум, обл­радиокомитет. Затем здание снесли, но его изображение сохранилось на фотографии Шахова, сделанной в 1915 году. Еще в советское время на том месте построили многоэтажный жилой дом с Универсальным магазином («Универсам») на первом этаже.

Сейчас ничего больше не напоминает здесь о страшной легенде, и, наверное, к счастью, никто не догадался разместить в этом доме ломбард или кредитное бюро. Мимо идут беспечные горожане, по всей вероятности, даже и не слышавшие ужасной легенды. Но вот только рядом проехала машина с надписью «заем без лишних вопросов», и кто-то из пешеходов радостно заговорил о взятом им «легком» кредите, как мне показалось или в самом деле, страшный старик вышел со двора этого дома и начал громко бранить каких-то своих бесстыжих должников…