Все начиналось с «Татарского мальчика»
1238
Галия ШИМЫРБАЕВА, Алматы
Ринат живет тихо и скромно, а делает очень много. Пишет песни, которые, перешагнув границы нашей страны, начинают самостоятельную жизнь. Следом за интернет-радио «Татар авазы» на подходе телеканал «Бiрлiк». Пестуя эти проекты, Ринат одновременно активно занимается общественной работой: в апреле он был избран президентом Ассоциации татар и башкир Казахстана. Как все мы знаем, он – многодетный отец. Причем, по его словам, все, что он делает, – ради них, шестерых своих отпрысков.
«Мы все мечтали стать звездами»
– Мне 48 лет. Сейчас мое поколение пришло к управлению Ассоциацией татар и башкир Казахстана, – говорит Ринат. – Все в наших руках, нам не на кого пенять. Наша страна независима. А это дорогого стоит. На планете проживает более 4 тысяч народов, но государств всего 200. Другое дело, как мы распорядимся имеющимся у нас «собственным домом».
Когда я был молод, беспричинно счастлив и бесшабашен, то относился к этническим делам прохладно. Меня вдруг прорвало в 1995 году, когда появилась песня «Мой татарский мальчик». И с тех пор моя судьба неразрывна с делами моего народа.
Но сначала о моих корнях. Они у меня довольно интересные. Абдулхаликовы пришли в Казахстан в середине XIX века из Кемеровской области. В деревне Серебряково, где они жили, случился однажды сильный пожар. Оставшиеся ни с чем сельчане собрались на сход с вопросом, что делать? В те дни в деревню как раз вернулся торговый караван. Кто-то из купцов сказал, что когда они шли из Китая, то проезжали очень красивые места – Джунгарский Алатау. Этого было достаточно. Все нагрузили подводы и тронулись в путь. И скоро рядом с озером Алаколь в одно время с фортом Верный силами приезжих казаков и татар начал строиться городок Лепсинск. Жалко, что в той конкуренции победил Верный. Будь ход истории чуть другим, может быть, будущая столица появилась бы в другом месте.
Школу я окончил в 1985 году. Мама у меня преподавала физику, и я любил этот предмет. Потому и поступил сперва на физфак КазГУ. Но спустя полтора года учебы моя нога нечаянно переступила порог казахского телевидения. Я был настолько очарован им, что втихаря от родителей забрал документы и пошел работать туда курьером. Дослужился до администратора, а потом меня забрали в армию. Отслужив, вернулся на телевидение уже ассистентом режиссера. А тут Советский Союз развалился, и надо было решать вопрос с высшим образованием. Тогда все телевизионщики поступали на журфак, и я тоже пошел туда.
– Ну а как вы все-таки попали на телевидение?
– Все началось со школьного ансамбля, где мы играли вместе с Гулей Тулегеновой, которая училась на два класса младше меня. У нас был достаточно успешный коллектив. Будучи безусловными лидерами районного масштаба, постоянно участвовали в конкурсах, проходивших в городском Доме пионеров. В тот период в других ансамблях тоже были интересные музыканты. Например, в городском Доме пионеров у Белякова играли Жанна Исина, Кирилл Ли и Баглан Садвакасов, который потом ушел в «А-студио». В республиканском Доме пионеров пела Карина Абдуллина. Когда оказывались рядом, очень внимательно и ревностно слушали друг друга, а возвращаясь с конкурсов, с новой силой оттачивали мастерство до следующей встречи. Слова «шоу-бизнес» еще не было, но мы понимали, что прямая дорога к звездности лежит через телевидение. Тогда у меня и появилась мечта: как-нибудь попасть туда. А попав, всегда стремился в главную редакцию музыкальных программ. В ней потом и оказался. Но пока служил в армии, наш ансамбль успел развалиться.
С Гулей Тулегеновой встретились через несколько лет. Записали с ней четыре альбома, но настоящим хитом стал только «Мой татарский мальчик». И когда сейчас говорят, что она певица одной песни, я отвечаю: «И слава богу». Печально, но от многих исполнителей тех лет и одной-то песни не осталось в памяти у слушателей. Исключением, конечно, остается наша примадонна Роза Рымбаева. Творчество группы «Уркер» тоже, наверное, останется в истории. Остальных помнят гораздо меньше.
– А как создавался «Мой татарский мальчик»?
– Есть две версии – официальная и реальная. Официальная звучит так: сидит Ринат перед зеркалом и, внимательно рассматривая себя, записывает ноты. А на самом деле песня появилась благодаря друзьям. Так получилось, что клип «Осени» – первой большой песни Кирилла Ли – снимал я. Мне в том памятном 1989 году был всего 21 год. Создание клипа (тогда и слова-то такого не было, был просто «музыкальный номер») было такой серьезной и трудоемкой работой, что мне сразу дали возможность как режиссеру сделать свою музыкальную программу. Это было круто!
В те времена на весь город имелось всего три синтезатора, на которых можно было записывать фонограммы. Они ходили по рукам у музыкантов. Кирилл как-то звонит мне: «Я забираю синтезатор на два дня». У меня в голове крутились какие-то хаотичные фрагменты, мелодию надо было наигрывать, и я сказал, что приеду к нему домой. Вот так за ночь появилась эта песня – «Мой татарский мальчик».
К Гуле она попала не сразу. Сначала ее услышали несколько других певиц. Они требовали, чтобы я отдал ее им. Но мне казалось, что она в их исполнении не прозвучит как надо. А вот у Гули характер боевой, мальчишеский, и песня, я был уверен, как раз под нее. Но и она тоже поначалу спела ее не так чтобы очень. И тогда мы с ней пошли к педагогам из татарского народного ансамбля «Сарман». Они поставили все мелизмы, и песня стала звучать идеально.
В середине 2000 годов на сабантуй в Астану приехала татарская группа «Казан егетлэре». Когда Гуля запела «Моего татарского мальчика», они удивились: «Что у вас делает наша песня, которую в Татарстане поют на всех банкетах и свадьбах?» Оказывается, песня давно уже зажила собственной жизнью. Я знаю еще один такой феномен. Слыша «Казахский вальс» Латифа Хамиди на языке оригинала, то есть казахском, татарские артисты сильно удивляются. Еще сильнее удивляются казахстанцы, слыша свой любимый вальс на татарском. В нынешнем году в Алматы в парке имени Горького проходил республиканский татарский сабантуй, где солистка ГАТОБ имени Абая Венера Алпысбаева в сопровождении оркестра под управлением Марата Бисенгалиева к всеобщему ликованию спела «Казахский вальс» на татарском языке.
Рождение «Ак барса»
– А на заказ вы песни пишете?
– Пробовал, не получается. Как у меня, к примеру, сложился интересный тандем с «Казан егетлэре»? Я фанат хоккейного клуба «Ак барс». Когда они стали чемпионами континентальной лиги, смотрел все финалы дома, в Астане. Квартира маленькая, дети спят, я сижу на кухне перед крохотным телевизором. Эмоции переполняют, их надо было куда-то выплескивать. Я не пьющий, орать «Гол!» нельзя. Что делать? Схватил лист бумаги, карандаш, стал записывать ноты. Так появилась песня «Ак барс – чемпион». Показал ее группе «Казан егетлэре». Они сказали: «А давайте споем». Когда я был в очередной раз в Казани, зашел в администрацию хоккейного клуба «Ак барс». И в итоге песня стала гимном одноименного фан-клуба команды. На нее был снят клип, и она активно звучит в Татарстане, когда «Ак барс» играет на своей арене.
– А чем вы заняты сегодня? На что вы содержите шестерых своих детей?
– Занимаюсь производством теле- и радиопрограмм, пишу песни, и в принципе этих денег достаточно на семью. Теперь моя глобальная задача – сделать так, чтоб Ассоциация татар и башкир Казахстана как юридическое лицо стала финансово самодостаточной. Мы принципиально хотим выстроить работу так, чтобы люди, работающие в аппарате ассоциации, делали это не на общественных началах, а получали за это достойные зарплаты. Мы не изобретаем велосипед, примеры уже есть. Первой на такую форму работы перешла Ассоциация корейцев Казахстана.
– Поговорим о вашей семье. Все-таки многодетного отца-музыканта не каждый день встретишь, тем более что таковым вы стали в течение каких-то 10 лет.
– Если бы я был чуть умнее, занялся бы деторождением раньше. Когда карьера хорошо у меня пошла, я не думал не только о том, сколько у меня будет детей, но и будут ли они у меня вообще. Относился к этому вопросу поверхностно и легкомысленно. Хорошо, что встретил такую женщину, которая к вопросу деторождения относится очень серьезно. Нам хотелось одного-двух, от силы троих детишек, но они у нас с Бану пошли один за другим. Старшей – 11, младшей – 3. Быть отцом такого количества детей не так-то просто, но в командировках я долго не могу уснуть. Тишина мне мешает, без детского гвалта, когда все шестеро разговаривают одновременно, мне тоскливо. Одна из причин, почему мы вернулись из Астаны в Алматы, – детям здесь лучше. Они для меня – приоритет безусловный. Я сейчас стараюсь свою работу на телевидении выстроить так, чтобы времени хватало и на семью, и на общественную работу. Мне не безразлично будущее моих детей. Поэтому я должен создать со своими сподвижниками такие условия, чтобы они выросли порядочными людьми. Это не высокие слова. Это реальность, так должно быть.
«Бiрлiк» – это единство
– Инициированный вами телеканал «Бiрлiк» – «Единство» должен был заработать еще два года назад, но почему-то его нет до сих пор.
– Идея хорошая, но произошел секвестр бюджета, и мы пока просто отложили ее в сторону. Сейчас пошли несколько иным путем – стоим на пороге открытия интернет-радио «Татар авазы», где в эфире будут звучать стихи татарских авторов, живущих за пределами России. Начинаем с Казахстана и Центральной Азии, а дальше потихоньку будем собирать авторов со всех концов планеты. Параллельно будем рекомендовать, чтобы аналогичное радио сделали другие этносы в Казахстане. Наравне с этногазетами это станет очень хорошим материалом для создания телеканала «Бiрлiк».
Судьбы татар и казахов сильно переплелись. Первые книги на казахском издавались в Казани. В том числе и в типографии братьев Каримовых, один из потомков которых, первый президент нашей ассоциации Тофик Акрамович Каримов, живет сейчас в Астане.
Латиф Хамиди, великий казахский композитор, был этническим татарином. И Казахстан тоже дал татарам много. Когда будущий классик татарской литературы Габдулла Тукай осиротел, его отправили в Уральск к дальним родственникам. В тот период у казахов было широко представлено устное творчество. Позже Тукай казахскую форму стихосложения, считая ее четкой, емкой и лаконичной, привнес и в татарскую поэзию.
Еще одна яркая личность из татар, взращенная в Казахстане, – Гайнан Курмашев. Родом из Актюбинска, он уехал учиться в Казань. Там познакомился с Мусой Джалилем, а после они уже встретились в концлагере, где Гайнан и создал известное подполье. Все это отражено в «Моабитской тетради» Мусы Джалиля.
А это случай уже из моей жизни. В 2013 году мы поехали на федеральный татарский сабантуй в Тюмень. Организаторы обещали, но не встретили нас. Оказалось, у волонтера что-то случилось в семье, и она уехала, никого не предупредив. Мы остались сами по себе в центре Сибири. Вокруг, правда, масса татар из России, но всем не до нас. Тогда я попросил дать мне телефон председателя культурной автономии казахов Тюменской области Есенгали Ибраева. Он, оказывается, в то утро отъехал за 200 километров от города. Но, услышав о нашей проблеме, вернулся. Успешный бизнесмен Есенгали оказался единственным казахом, который на тот момент работал в правительстве Тюменской области. При этом он был еще и внештатным консулом Казахстана в этих краях.
Перед глазами до сих пор стоит такая картина. Все перемещаются по городу на автобусах, а мы, казахские татары, в машине представительского класса. Вот тогда-то наконец организаторы обратили на нас внимание: «Извините, а кто вас возит?» Да, кто? Братья-казахи. Все три дня мы общались с тюменскими казахами, не расставаясь. Нам было о чем поговорить: у нас одинаковые проблемы – мы озабочены сохранением своей культуры вдалеке от исторической родины...
«Мы все мечтали стать звездами»
– Мне 48 лет. Сейчас мое поколение пришло к управлению Ассоциацией татар и башкир Казахстана, – говорит Ринат. – Все в наших руках, нам не на кого пенять. Наша страна независима. А это дорогого стоит. На планете проживает более 4 тысяч народов, но государств всего 200. Другое дело, как мы распорядимся имеющимся у нас «собственным домом».
Когда я был молод, беспричинно счастлив и бесшабашен, то относился к этническим делам прохладно. Меня вдруг прорвало в 1995 году, когда появилась песня «Мой татарский мальчик». И с тех пор моя судьба неразрывна с делами моего народа.
Но сначала о моих корнях. Они у меня довольно интересные. Абдулхаликовы пришли в Казахстан в середине XIX века из Кемеровской области. В деревне Серебряково, где они жили, случился однажды сильный пожар. Оставшиеся ни с чем сельчане собрались на сход с вопросом, что делать? В те дни в деревню как раз вернулся торговый караван. Кто-то из купцов сказал, что когда они шли из Китая, то проезжали очень красивые места – Джунгарский Алатау. Этого было достаточно. Все нагрузили подводы и тронулись в путь. И скоро рядом с озером Алаколь в одно время с фортом Верный силами приезжих казаков и татар начал строиться городок Лепсинск. Жалко, что в той конкуренции победил Верный. Будь ход истории чуть другим, может быть, будущая столица появилась бы в другом месте.
Школу я окончил в 1985 году. Мама у меня преподавала физику, и я любил этот предмет. Потому и поступил сперва на физфак КазГУ. Но спустя полтора года учебы моя нога нечаянно переступила порог казахского телевидения. Я был настолько очарован им, что втихаря от родителей забрал документы и пошел работать туда курьером. Дослужился до администратора, а потом меня забрали в армию. Отслужив, вернулся на телевидение уже ассистентом режиссера. А тут Советский Союз развалился, и надо было решать вопрос с высшим образованием. Тогда все телевизионщики поступали на журфак, и я тоже пошел туда.
– Ну а как вы все-таки попали на телевидение?
– Все началось со школьного ансамбля, где мы играли вместе с Гулей Тулегеновой, которая училась на два класса младше меня. У нас был достаточно успешный коллектив. Будучи безусловными лидерами районного масштаба, постоянно участвовали в конкурсах, проходивших в городском Доме пионеров. В тот период в других ансамблях тоже были интересные музыканты. Например, в городском Доме пионеров у Белякова играли Жанна Исина, Кирилл Ли и Баглан Садвакасов, который потом ушел в «А-студио». В республиканском Доме пионеров пела Карина Абдуллина. Когда оказывались рядом, очень внимательно и ревностно слушали друг друга, а возвращаясь с конкурсов, с новой силой оттачивали мастерство до следующей встречи. Слова «шоу-бизнес» еще не было, но мы понимали, что прямая дорога к звездности лежит через телевидение. Тогда у меня и появилась мечта: как-нибудь попасть туда. А попав, всегда стремился в главную редакцию музыкальных программ. В ней потом и оказался. Но пока служил в армии, наш ансамбль успел развалиться.
С Гулей Тулегеновой встретились через несколько лет. Записали с ней четыре альбома, но настоящим хитом стал только «Мой татарский мальчик». И когда сейчас говорят, что она певица одной песни, я отвечаю: «И слава богу». Печально, но от многих исполнителей тех лет и одной-то песни не осталось в памяти у слушателей. Исключением, конечно, остается наша примадонна Роза Рымбаева. Творчество группы «Уркер» тоже, наверное, останется в истории. Остальных помнят гораздо меньше.
– А как создавался «Мой татарский мальчик»?
– Есть две версии – официальная и реальная. Официальная звучит так: сидит Ринат перед зеркалом и, внимательно рассматривая себя, записывает ноты. А на самом деле песня появилась благодаря друзьям. Так получилось, что клип «Осени» – первой большой песни Кирилла Ли – снимал я. Мне в том памятном 1989 году был всего 21 год. Создание клипа (тогда и слова-то такого не было, был просто «музыкальный номер») было такой серьезной и трудоемкой работой, что мне сразу дали возможность как режиссеру сделать свою музыкальную программу. Это было круто!
В те времена на весь город имелось всего три синтезатора, на которых можно было записывать фонограммы. Они ходили по рукам у музыкантов. Кирилл как-то звонит мне: «Я забираю синтезатор на два дня». У меня в голове крутились какие-то хаотичные фрагменты, мелодию надо было наигрывать, и я сказал, что приеду к нему домой. Вот так за ночь появилась эта песня – «Мой татарский мальчик».
К Гуле она попала не сразу. Сначала ее услышали несколько других певиц. Они требовали, чтобы я отдал ее им. Но мне казалось, что она в их исполнении не прозвучит как надо. А вот у Гули характер боевой, мальчишеский, и песня, я был уверен, как раз под нее. Но и она тоже поначалу спела ее не так чтобы очень. И тогда мы с ней пошли к педагогам из татарского народного ансамбля «Сарман». Они поставили все мелизмы, и песня стала звучать идеально.
В середине 2000 годов на сабантуй в Астану приехала татарская группа «Казан егетлэре». Когда Гуля запела «Моего татарского мальчика», они удивились: «Что у вас делает наша песня, которую в Татарстане поют на всех банкетах и свадьбах?» Оказывается, песня давно уже зажила собственной жизнью. Я знаю еще один такой феномен. Слыша «Казахский вальс» Латифа Хамиди на языке оригинала, то есть казахском, татарские артисты сильно удивляются. Еще сильнее удивляются казахстанцы, слыша свой любимый вальс на татарском. В нынешнем году в Алматы в парке имени Горького проходил республиканский татарский сабантуй, где солистка ГАТОБ имени Абая Венера Алпысбаева в сопровождении оркестра под управлением Марата Бисенгалиева к всеобщему ликованию спела «Казахский вальс» на татарском языке.
Рождение «Ак барса»
– А на заказ вы песни пишете?
– Пробовал, не получается. Как у меня, к примеру, сложился интересный тандем с «Казан егетлэре»? Я фанат хоккейного клуба «Ак барс». Когда они стали чемпионами континентальной лиги, смотрел все финалы дома, в Астане. Квартира маленькая, дети спят, я сижу на кухне перед крохотным телевизором. Эмоции переполняют, их надо было куда-то выплескивать. Я не пьющий, орать «Гол!» нельзя. Что делать? Схватил лист бумаги, карандаш, стал записывать ноты. Так появилась песня «Ак барс – чемпион». Показал ее группе «Казан егетлэре». Они сказали: «А давайте споем». Когда я был в очередной раз в Казани, зашел в администрацию хоккейного клуба «Ак барс». И в итоге песня стала гимном одноименного фан-клуба команды. На нее был снят клип, и она активно звучит в Татарстане, когда «Ак барс» играет на своей арене.
– А чем вы заняты сегодня? На что вы содержите шестерых своих детей?
– Занимаюсь производством теле- и радиопрограмм, пишу песни, и в принципе этих денег достаточно на семью. Теперь моя глобальная задача – сделать так, чтоб Ассоциация татар и башкир Казахстана как юридическое лицо стала финансово самодостаточной. Мы принципиально хотим выстроить работу так, чтобы люди, работающие в аппарате ассоциации, делали это не на общественных началах, а получали за это достойные зарплаты. Мы не изобретаем велосипед, примеры уже есть. Первой на такую форму работы перешла Ассоциация корейцев Казахстана.
– Поговорим о вашей семье. Все-таки многодетного отца-музыканта не каждый день встретишь, тем более что таковым вы стали в течение каких-то 10 лет.
– Если бы я был чуть умнее, занялся бы деторождением раньше. Когда карьера хорошо у меня пошла, я не думал не только о том, сколько у меня будет детей, но и будут ли они у меня вообще. Относился к этому вопросу поверхностно и легкомысленно. Хорошо, что встретил такую женщину, которая к вопросу деторождения относится очень серьезно. Нам хотелось одного-двух, от силы троих детишек, но они у нас с Бану пошли один за другим. Старшей – 11, младшей – 3. Быть отцом такого количества детей не так-то просто, но в командировках я долго не могу уснуть. Тишина мне мешает, без детского гвалта, когда все шестеро разговаривают одновременно, мне тоскливо. Одна из причин, почему мы вернулись из Астаны в Алматы, – детям здесь лучше. Они для меня – приоритет безусловный. Я сейчас стараюсь свою работу на телевидении выстроить так, чтобы времени хватало и на семью, и на общественную работу. Мне не безразлично будущее моих детей. Поэтому я должен создать со своими сподвижниками такие условия, чтобы они выросли порядочными людьми. Это не высокие слова. Это реальность, так должно быть.
«Бiрлiк» – это единство
– Инициированный вами телеканал «Бiрлiк» – «Единство» должен был заработать еще два года назад, но почему-то его нет до сих пор.
– Идея хорошая, но произошел секвестр бюджета, и мы пока просто отложили ее в сторону. Сейчас пошли несколько иным путем – стоим на пороге открытия интернет-радио «Татар авазы», где в эфире будут звучать стихи татарских авторов, живущих за пределами России. Начинаем с Казахстана и Центральной Азии, а дальше потихоньку будем собирать авторов со всех концов планеты. Параллельно будем рекомендовать, чтобы аналогичное радио сделали другие этносы в Казахстане. Наравне с этногазетами это станет очень хорошим материалом для создания телеканала «Бiрлiк».
Судьбы татар и казахов сильно переплелись. Первые книги на казахском издавались в Казани. В том числе и в типографии братьев Каримовых, один из потомков которых, первый президент нашей ассоциации Тофик Акрамович Каримов, живет сейчас в Астане.
Латиф Хамиди, великий казахский композитор, был этническим татарином. И Казахстан тоже дал татарам много. Когда будущий классик татарской литературы Габдулла Тукай осиротел, его отправили в Уральск к дальним родственникам. В тот период у казахов было широко представлено устное творчество. Позже Тукай казахскую форму стихосложения, считая ее четкой, емкой и лаконичной, привнес и в татарскую поэзию.
Еще одна яркая личность из татар, взращенная в Казахстане, – Гайнан Курмашев. Родом из Актюбинска, он уехал учиться в Казань. Там познакомился с Мусой Джалилем, а после они уже встретились в концлагере, где Гайнан и создал известное подполье. Все это отражено в «Моабитской тетради» Мусы Джалиля.
А это случай уже из моей жизни. В 2013 году мы поехали на федеральный татарский сабантуй в Тюмень. Организаторы обещали, но не встретили нас. Оказалось, у волонтера что-то случилось в семье, и она уехала, никого не предупредив. Мы остались сами по себе в центре Сибири. Вокруг, правда, масса татар из России, но всем не до нас. Тогда я попросил дать мне телефон председателя культурной автономии казахов Тюменской области Есенгали Ибраева. Он, оказывается, в то утро отъехал за 200 километров от города. Но, услышав о нашей проблеме, вернулся. Успешный бизнесмен Есенгали оказался единственным казахом, который на тот момент работал в правительстве Тюменской области. При этом он был еще и внештатным консулом Казахстана в этих краях.
Перед глазами до сих пор стоит такая картина. Все перемещаются по городу на автобусах, а мы, казахские татары, в машине представительского класса. Вот тогда-то наконец организаторы обратили на нас внимание: «Извините, а кто вас возит?» Да, кто? Братья-казахи. Все три дня мы общались с тюменскими казахами, не расставаясь. Нам было о чем поговорить: у нас одинаковые проблемы – мы озабочены сохранением своей культуры вдалеке от исторической родины...
