Заветы Учителя нации

Нынешний год знаменателен тем, что вся мировая общественность под эгидой ЮНЕСКО отмечает 150-летний юбилей
нашего знаменитого ученого-филолога, просветителя, общественного и государственного деятеля, одного из лидеров «Алаш» Ахмета Байтурсынова.

Еще при жизни казахский народ любовно прозвал его Учителем нации – Ұлт ұстазы. Нет и не может быть более почетного звания, нет более значимой награды, чем такая высокая честь.

И сегодня с вершины прошедших лет мы должны, обязаны задать себе вопрос: оценили ли мы по достоинству своего великого предка, знаем ли мы его настолько хорошо, чтобы понять, почему им так гордился весь казахский народ? Мы должны положа руку на сердце открыто признаться себе: нет, к сожалению, нам еще предстоит познать свою собственную реальную историю, больше узнать о своих предках.

Спросим себя: знаем ли мы хорошо соратников и последователей Ахмета Байтурсынова – его знаменитую международную научно-просветительскую школу из числа ведущих ученых, крупных деятелей своего времени – казахов Елдеса Омарова, Тельжана Шонанова, Гали Бегалиева, Назипу Кулжан, Молдагали Жолдыбая, Бахтыгерея Кулманова, башкира Заки Валиди Тогана, кыргыза Касыма Тыныстанова и многих других, написавших несколько сот великолепных учебников и учебных пособий, хрестоматий, методических работ и статей по родному языку, не утративших своей актуальности и поныне? Ответ очевиден: однозначно, их тоже знаем недостаточно хорошо.

Говоря «Ахмет Байтурсынов – основатель грамматики и алфавита казахского языка», понимаем ли мы, о какой грамматике и о каком алфавите идет речь? Ведь нынешняя грамматика у нас по большей части банально скопирована с русской. А ведь языки у нас совершенно разные. Приведу только один весьма показательный пример. Категория наклонения в русском языке состоит, как известно, из трех позиций. Совре­менная казахская грамматика зеркально повторила их, но не смогла в них уложиться, добавив еще 1–2 пункта. А теперь сравним: у Ахмета Байтурсынова система времен глагола включает в себя целых пятнадцать отдельных позиций для категории наклонения! Чувствуете разницу? То же и с категорией залога. Ориентируясь на русский, в современном казахском языке «успешно нашли» четыре вида залогов. Теперь сравним: Ахмет Байтурсынов выделял в казахском языке десять разновидностей залога. Думаю, комментарии излишни.

Более того. В казахском (и ши­ре – в тюркских языках) один и тот же моносиллаб может выполнять разные грамматические функции – и морфемы, и лексемы, и словоформы и глагола, и имени существительного, и прилагательного – одновременно! Такое невозможно себе даже представить для индоевропейских (и русского в их числе) языков. А для казахского (и всех тюркских языков) это явление характерное и распространенное.

Теперь про алфавит. В казахском языке, ни больше ни меньше, всего-навсего 28 звуков. У Байтурсынова в его алфавите, единодушно признанном научным сообществом в качестве лучшего алфавита для любого тюркского языка, для их передачи использовалось всего 24 буквы. И это совершенно верно. Во всех развитых языках мира, как правило, букв всегда немного меньше, чем звуков. Например, в немецком языке на 42 звука всего 26 букв, в английском на 44 – тоже 26, в испанском на 44 звука, 14 дифтонгов и 4 трифтонга – всего 27 знаков.

Иначе говоря, мы видим, что по самым базовым, основополагающим положениям у Ахмета Байтурсынова было существенно отличное, иное видение, чем сегодня наличествует у нас.

Сейчас мы все являемся свидетелями затянувшихся споров по тому, каким должно быть новое казахское письмо. Я много писал по данному вопросу, в том числе на страницах «Казахстан­ской правды». На самом деле дискуссий по данному вопросу среди лингвистов Казахстана и профессиональных ученых других тюркских государств – консенсуса достигли ученые более тридцати стран – практически нет. Все языковеды-тюркологи мира действуют по схеме, четко определенной в свое время Ахметом Байтурсыновым. Он писал: «Желательно иметь алфавит, который будет понятен всем тюркам». И еще: «Вначале все должны создать некий общий для всех тюркских языков образцовый алфавит. И затем основываться на нем при создании алфавитов для отдельных языков».

Именно в соответствии с этим принципом все ученые-лингвис­ты тюркских народов мира еще в 1991 году совместно утвердили общий тюркский алфавит, на базе которого и был создан казахский алфавит на латинской графике. Об этом докладывал уже в начале 1992 года руководству рес­публики директор Института языкознания, академик Абдуали Кайдаров, продублировав свое официальное обращение на страницах республиканских газет «Ана тілі» и «Егемен Қазақстан». И вся казахская общественность прекрасно знает этот великолепный и единственно возможный вариант. А путаница, последствия которой до сих пор дают о себе знать, была вызвана банальной причиной: в дело национального алфавитосозидания вмешалась наша всемогущая власть со своими прожектами, буквально шокировавшими как ученых-профессионалов, так и самые широкие слои населения. И это давление не прекращалось до самого последнего времени, иначе бы общеизвестный и всесторонне апробированный вариант языковедов давно был бы принят и без всяких проблем утвержден.

К нашему счастью, этот важный вопрос прекрасно понимает и правильно оценивает Президент страны Касым-Жомарт Токаев, неоднократно высказывавший свою позицию и в очередной раз на общенациональном курултае подтвердивший свою приверженность не «официальным» версиям, а мнению подавляющего большинства профессиональных языковедов республики.

В чем главная трудность в реа­лизации нынешней языковой реформы? Ответ на это содержится в трудах основоположника казахского языкознания. Ахмет Байтурсынов неоднократно повторял, что нормы правописания у нас ориентируются прежде всего на произношение носителей языка. Он писал, например, что произносить русские слова так же, как они звучат в оригинале, абсолютно чуждо, неприемлемо и крайне вредно для нашего языка: «Слово комиссар казахи говорят көмүсер. Что же это мы для европейцев должны оставить это слово в том виде, в каком они при этом произносят? Но казахская артикуляция не выносит такой конструкции слов». Современный казахский язык, если говорить без обиняков, почти наполовину «засорен» несвойственными и нетипичными иноязычными лексическими, стилистическими, фразеологическими, синтакси­ческими, семантическими и терминологическими конструкциями, оборотами и вкраплениями. Все это не могло не нанести языку большого вреда.

Для наглядности приведу всего лишь один пример. Орфографическая грамотность – это один из важнейших атрибутов развитого гражданского общества. Писать неправильно, не так, как принято, допускать ошибки – это нонсенс, это верх бескультурья, это плохой тон. Если европейский печатный орган, газета или журнал в какой-нибудь статье или информационной хронике допус­кают ошибку в правописании, то это, как показывает практика, становится предметом почти общенационального обсуждения и осуждения. А теперь взглянем на нашу отечественную прессу. Прошу извинить за прямоту, но писать неграмотно (именно!) у нас стало почти нормой. Вы не найдете ни одной статьи, в которой бы не было допущено несколько грубых орфографических и⁄или стилистических ошибок... И пишут по-разному не только простые журналисты. Сознательно и намеренно, «из принципа», пишут каждый по-своему – и писатели, и доктора наук. Если называть вещи свои­ми именами – это настоящая катастрофа, нужно бить в набат, принимать крайние меры. Но истинная причина всего этого кроется вовсе не в тотальной неосведомленности пользователей. Причина в том, что с таким набором букв, когда знаков почти в два раза больше, чем звуков в языке (мы писали выше, что на деле должно быть наоборот), и с таким большим количеством иноструктурных заимствований писать по-казахски правильно почти невозможно! И это очень тревожный симптом. Ахмет Байтурсынов предостерегал: «Язык нельзя засорять иностранными словами».

Если в родном языке нужно создать новое обозначение, подчеркивал Ахмет Байтурсынов, в первую очередь нужно найти его эквивалент в родном языке. Если его нет, нужно поискать его в родственных тюркских языках. Если и у них нет, следует его создать на базе своего языка. И только в том случае, когда все это невозможно осуществить, следует заимствовать иностранный термин, фонетически адаптировав его на национальный лад. В принципе, именно так поступают все языки развитых государств.

У нас это было не принято. Если быть научно корректными, то следует констатировать, что в последнее время после арабицы и латинского тридцатых годов, у нас, собственно, и алфавита своего не было вообще. Нам был просто спущен алфавит совершенно другого по своей природе и фонетической структуре языка. Даже прибавив к нему ряд новых знаков, мы все равно продолжали использовать весь его арсенал, несмотря на то, что почти половина букв обозначала звуки, не характерные и не свойственные для нас. Естественно, с таким набором литер и орфография у нас была соответствующая.

Прошу понять меня правильно. Я вовсе не стремлюсь умалить труды нескольких поколений советских ученых. Они важны. Но сегодня пора вернуться к самобытным истокам родного языка, системно и последовательно описанным Ахметом Байтурсыновым и целым рядом его последователей и сторонников, которые были в свое время репрессированы и физически уничтожены советской системой, а их труды были преданы незаслуженному забвению; и которые были – это тоже важно признать – не только цветом казахской нации и лицом ее отечественной науки, но и, однозначно, значимыми фигурами в мировом масштабе.

Почему Ахмет Байтурсынов был расстрелян несколько позднее других деятелей Алаша? Потому что в 1919 и 1924 годах на пике репрессий неожиданно выходили резко позитивные и хвалебные статьи о нем самых знаменитых российских ученых, светил научной мысли той эпохи: вначале Александра Самойловича, а затем Евгения Поливанова.

Почему в самый разгар запретов и табу на изучение и даже просто упоминание деятелей Алаша, задолго до горбачевской оттепели, в 1974 году, тогдашний председатель Советского комитета тюркологов, академик Андрей Кононов вдруг публикует открыто большую статью об Ахмете Байтурсынове, которая тогда произвела впечатление разорвавшейся бомбы для всего партийно-коммунистического бомонда СССР?

Почему академик Эдгем Тенишев, сменивший на этом посту Андрея Кононова, приехав из Моск­вы в Казахстан через год пос­ле декабрьских событий, когда весь казахский народ открыто обвинили в «национализме», вдруг заявил в лицо руководителю республики Геннадию Колбину: «Почему вы не реабилитируете учителей наших учителей, начиная с Ахмета Байтурсынова?». Именно это позже и послужило толчком к формированию государственной комиссии по данному вопросу.

Ответ на все эти вопросы я услышал в свое время из уст старейшины советской тюркологии, знаменитого лингвиста Николая Баскакова: «Ахмет Байтурсынов и его школа были вершиной лингвистической мысли для своей эпохи, и многие ученые в мире, в том числе и в СССР, в 20–30-е годы учились у них, гордились ими, восторгались их трудами…»

Помним ли мы о том, что Ахмет Байтурсынов был не только ученым, он был крупным государственным деятелем? Он дважды был первым министром образования и науки в Казахстане: первый раз в структуре правительства республики Алаш, второй раз – в составе советского государства.

Именно он стоит у истоков национальной академии наук, основы которой он институционально и официально заложил в самом начале 20-х годов, задолго до той даты, которую мы все знаем.

Он был учредителем целого ряда чрезвычайно популярных периодических изданий, ректором и директором образовательных и научно-исследовательских учреждений, автором уникальных трудов, многократно переиздававшихся и выходивших большими тиражами.

Его фигура была настолько значительна, что сам Ленин, приняв его в 1919 году, собственноручно вручил ему мандат – документ высшей юридической силы, обязывающий госорганы беспрепятственно содействовать и подчиняться во всем предъявителю данного документа.

Лингвиста, литературоведа, музыканта, композитора и музыковеда, искусствоведа, педагога, поэта и писателя, переводчика, политика, общественного и государственного деятеля, про­све­тителя Ахмета Байтурсынова нам еще предстоит глубоко познавать и узнавать, чтобы по достоинству оценить тот огромный вклад в мировую культуру, который он внес своей незабвенной деятельностью.

А для достижения этого нужно отказаться от порочной практики никому не нужных пышных тоев и торжественных празднеств, сконцентрировав свое внимание на каждодневной (а не только во время юбилеев!) работе.

Во-первых, по поиску, сбору и систематизации трудов Ахмета Байтурсынова. К нашему стыду, эта первостепенная работа до сих пор не осуществлена должным образом. Мы не можем найти не только отдельные статьи ученого, но даже некоторые его крупные монографические труды, тщательно уничтоженные советской властью.

Во-вторых, положения и принципы Ахмета Байтурсынова должны, наконец, гармонично встроиться в систему лингвис­тических современных теорий казахского языкознания. Причем не в качестве дополнения или придатка, а в роли базовой методической основы, на которой строится вся грамматическая конструкция.

И, наконец, в третьих, наша языковая реформа должна вес­тись по-байтурсыновски на деле, а не на словах. Мы много и красиво говорим, цитируем классика, по сути, часто на прак­тике грубо нарушая его же установки. Повторяя: мы строго выдерживаем байтурсыновские принципы «одна буква – один звук», «для каждого исконного гласного или соглас­ного звука казахского языка должна быть соответствующая буква» и многие другие простые правила алфавитосозидания, в то же время мы все хорошо – и повторю еще раз, к нашему счас­тью, и Глава государства Касым-­Жомарт ­Токаев – прекрасно видим, что все это абсолютно не соответствует действительности. На общенациональном курултае в Улытау Президент особо заост­рил на этом внимание: «Язык наш искажен. Предложенные варианты письма противоречат природе нашего языка и, скажу открыто, выглядят как насмешка над нашим языком. Такая поверхностная языковая реформа никому не нужна. Потому что язык – душа нации. И такое безответственное отношение к нему недопустимо. Мы утвердим только ту графику, которая поднимет престиж языка».

Вот на этой высокой ноте разрешите мне завершить свою статью. Наступило время отказа от красивых слов и перехода к реальным делам. Так, как это успешно делали наши великие предки, среди которых имя Ахмета Байтурсынова по праву занимает одно из самых почетных мест.