Незакрытая тюрьма. Как Тарас Шевченко провел семь лет в ссылке в Казахстане

В честь великого Кобзаря в Мангистауской области назван целый город. Здесь же находится одноименный музей, посвященный творчеству поэта. И в этом же самом месте в далеком 1881 году был установлен первый в стране и мире памятник Тарасу Шевченко. Именно в Мангистауской облас­ти Кобзарь провел самую длительную в своей жизни ссылку, которую он отбывал с 17 октября 1850 года по 2 августа 1857 года в Новопетровском гарнизоне на полуострове Мангышлак.

Военная служба, на которую определили в наказание за «провинность», стала поводом для знакомства с казахской культурой, в эти годы созданы десятки картин и рассказов. Вспоминая великого деятеля, для начала, вероятно, стоит объяснить любопытному читателю, за что в те годы могли сослать на казахские земли и почему это считалось наказанием.

В бескрайних степях

В апреле 1850-го на поэта был подан донос о неподобающем поведении, причем «нажаловался» на него почти что друг, по крайней мере с человеком этим Шевченко был прекрасно знаком и даже рисовал его портрет.

– Автором кляузы после личного конф­ликта стал прапорщик Николай Исаев.­ Дело в том, что Шевченко и Исаев были хорошо знакомы, неоднократно встречались в Оренбурге в доме их общего друга – инженера Карла Герна. В итоге Шевченко разоблачил безнравственность и любовные притязания Исаева в отношении жены Герна. В отместку за это Исаев написал донос, в котором указал, что рядовой Шевченко ходит по городу в обычной одежде, а не в солдатском мундире, живет на квартире, а не в казарме; а самое главное – вопреки наказанию и строжайшему запрету рисует­ и пишет стихи, – рассказала заведующая Тупкараганским районным филиалом Мангис­тауского областного историко-краеведческого музея им. А. Кекилбаева Айгуль Балабаева.

На жалобу отреагировали. В квартире поэта провели обыск и действительно обнаружили «запрещенку»: изъяли книги, частные письма, альбомы с рисунками, рисовальные принадлежности. Шевченко отправили на гауптвахту, а после окончания расследования было решено направить его служить в самую далекую точку Оренбургского военного корпуса – Новопетровское укрепление на западном краю полуострова Мангышлак.

Прибыв на место, поэт был зачислен в 4-ю роту 1-го батальона. В своих дневниках он описывает службу на казахской земле такими словами: «Я теперь слишком медленно и однообразно живу… монотонно, однообразно, больше ничего», «Живу я... в казармах, муштруюсь ежедневно, хожу в караул и т. д., одно слово, солдат... да еще солдат какой! Просто пугало воронье. Усища огромные. Лысина, что твой арбуз», «...из меня... тянут жилы по осьми часов в сутки!», «Трудно, тяжело, невозможно заглушить в себе всякое человеческое дос­тоинство, стать на вытяжку, слушать команды и двигаться, как бездушная машина», «Начальники мои – добрые люди, здоровье мое, благодарю Бога, хорошее, только чтение весьма ограничено, что и удваивает скуку однообразия. Вот и весь быт мой настоящий».

Режим солдатской жизни рядового Шевченко был суровым, все семь лет поэт оставался бесправным «нижним чином». На­дежды на облегчение участи не оправдывались.

Не раз ему приходилось слышать отказы даже по самым мелким просьбам. Так, не разрешили Шевченко безвозмездно написать запрестольный образ для гарнизонной церкви. Отказали и в представлении к званию унтер-офицера.

– Однако не все офицеры относились к Кобзарю плохо. Сос­тав гарнизона часто менялся, и со временем у Шевченко сложились добрые отношения с комендантами крепости. Сначала с Антоном Маевским, который умер в 1953 году, а затем с Ираклием Усковым. Также в этот период у него появилась возможность относительно регулярно переписываться с друзьями из разных городов. Это придавало сил. Важно отметить, что ввиду тяжелых условий жизни, частых болезней и высокой смертности рядовых солдат обычно сменяли здесь каждые два года, местных офицеров – раз в четыре-пять лет. Шевченко же оказался единственным в гарнизоне, кто прослужил почти семь лет, – рассказал ведущий научный сотрудник столичного филиала Института истории и этнологии им. Ч. Ч. Валиханова кандидат исторических наук Денис Черниенко.

Место для творчества

Период ссылки Тараса Гри­горьевича Шевченко в Мангис­тау историки нередко называют «темным временем», «трагедией одиночества», «наказанием пус­тыней» и другими жутковатыми эпитетами, означающими ограничения в проявлениях и время застоя. Однако на деле даже в таких суровых усло­виях великому деятелю удалось оставить немало «творческих следов».

– Этот удивительный человек даже в крайне тяжелых природно-климатических и бытовых условиях военной службы, в «незамкнутой тюрьме» находил возможность заниматься творческой работой – создал около 180 живописно-графических работ (рисунки карандашом, акварели, сепии), которые стали своеобразной «энциклопедией полуострова». Среди них – порт­реты новопетровских сослуживцев, пейзажи укрепления и его окрестностей, сепии, посвященные жизни казахского народа, листы из серии «Прит­ча о блудном сыне», рисунки на сюжеты античной истории, мифологии, литературы, – рассказала Айгуль Балабаева.

^{Сегодня город Форт-Шевченко – это населенный пункт, где проживают порядка 7 тыс. человек. В XIX веке здесь находились крепость и
небольшое поселение}

Помимо этого, именно в Мангистауской области Шевченко начал создавать небольшие повес­ти автобиографического содержания. Историки считают, что было написано порядка 20 работ, сохранились и опубликованы из которых лишь девять.

Неотъемлемой частью творчес­тва поэта и его наследием ос­таются письма, которые он писал друзьям и получал от них.

Уже к концу первого года службы в гарнизоне был соз­дан драматический кружок художественной самодеятель­ности, где ставились спектакли. Так, по рассказам очевидцев тех событий, Шевченко сыграл роль в пьесе Островского «Свои люди – сочтемся».

– Большим событием в монотонной жизни солдата было включение его в состав геологоразведочной экспедиции в горы Кара-Тау в мае – сентяб­ре 1851 года для поиска полезных ископаемых. В результате 128 рисунков посвящены именно пейзажам Кара-Тау. Шевченко проводил учебные занятия с детьми коменданта Антона Маев­ского, затем помогал в воспитании детей коменданта Ираклия Ускова, – рассказывает Денис Черниенко.

Новые увлечения

К слову, именно в Казахстане Шевченко открыл новый для себя вид искусства – лепку из глины. Причем сподвиг его на это официальный запрет на рисование и поэзию на «малороссийском» (украинском) языке. В одном из своих писем друзьям он писал: «Нашел я близ укрепления хорошую глину и алебастр. И теперь тоски ради занимаюсь скульптурой...»

Это занятие открыло еще одну грань его таланта. Мастерство скульптора Шевченко приобрел и отточил именно в Казахстане, многое он перенял от местного жителя Каражусупа. На новое увлечение художника, скорее всего, повлияло и большое количество надгробных памятников на Мангышлаке, которые увлеченный историей художник внимательно осматривал и изучал в окрестностях крепости. Тараса Шевченко удивляло, что у казахов в руках было всего три простых инструмента – молоток, топор и пила, но они строили такие искусные архитектурные памятники.

Известно, что Шевченко изготовил несколько разных по тематике гипсовых барельефов и фигурок, в том числе посвященных казахской культуре – «Трио», «Бык с казахом», к сожалению, не сохранившихся. Летом 1853 года по проекту Шевченко был выполнен памятник на могиле Дмитрия – сына коменданта, умершего в детском возрасте. Этот памятник в настоящее время хранится в музее-комплексе. Также в книге известного ученого-зоолога Оскара Гримма «Каспийское море и его фауна» (С.-Петербург, 1876) есть запись о том, что «В Форт-Александровске достопримечательностей очень немного, разве образ Божьей матери, писанный Шевченко с особого разрешения высшего начальства, и пара львов при входе в дом коменданта, того же мастера».

Местное население глазами поэта

Писал Шевченко и о культуре, обычаях и традициях казахов, которых по принятым тогда нормам положено было называть киргизами. О жизни людей тех времен он сделал множество рисунков с этнографическим колоритом. К картине «Молитва по умершим» Шевченко добавил описание: «Это религиозное поверье киргизов. Они по ночам жгут бараний жир над покойниками, а днем наливают воду в ту самую плошку, где ночью жир горел, для того чтобы птичка напилася и помолилася Богу за душу любимого покойника. Не правда ли, поэтическое поверье?»

Сохранились в его дневниках и, казалось бы, отражения необычного для поэта быта, описание которых он завершил поэтичной и одновременно грустной фразой «Я любовался своей семилетнею тюрьмою»: «…Я зашел к хозяевам в аул. Около кибиток играли с козлятами нагие смуглые дети, визжали в кибитках женщины, должно быть ругались. А за аулом мужчины творили свой намаз перед закатом солнца. Вечер был тихий, светлый. На горизонте чернела длинная полоса моря, а на берегу его горели в красноватом свете скалы, и на одной из скал блестели белые стены второй батареи и всего укрепления. Я любовался своею семилетнею тюрьмою…»

За время службы Шевченко выполнил немало рисунков казахов – «Казахское кочевье», «Караван верблюдов…», «Казашка», «Байгуши» и другие.

Тарасу Григорьевичу не нравились нищета и бедственное положение местных жителей, о чем он всегда писал с большим волнением. Его угнетали бесправие рядовых солдат («самое бедное, самое жалкое сословие в нашем … отечестве. У него отнято все, чем только жизнь красна: семейство, родина, свобода, одним словом, все…»), несправедливые порядки, царившие в крепости, жесткость и пьянство офицеров («И я в этом омуте, среди этого нравственного безобразия, седьмой год уже кончаю. Страшно!..») и многое другое.

Долгожданное освобождение

После смерти в феврале 1855 года главного тирана и мучителя Шевченко – императора Николая I – появилась надежда на освобождение поэта. Уже в марте наследник престола Александр II готовил манифест об освобождении большого числа заключенных по случаю восхож­дения на престол. Но Шевченко в этих списках не оказалось. Говорили, что новый царь якобы собственноручно вычеркнул имя поэта, вспомнив, что тот оскорбил его мать-императрицу. Однако попытки добиться воли продолжались. За Шевченко лично хлопотали, например, вице-президент Академии художеств граф Ф. П. Толстой, секретарь академии В. И. Григорович и многие другие уважаемые и высокопоставленные люди.

Наконец в январе 1857 года в письмах из Петербурга до Шевченко дошли первые весточки, что поэт «прощен и скоро будет освобожден… из незамкнутой тюрьмы». За Шевченко теперь просил и сам оренбургский генерал-губернатор Перовский, который включил его в новые списки, подаваемые ко двору императора по случаю коронации. Но строгая бюрократия согласования списков и издания многочисленных распоряжений затянула дело еще на несколько месяцев. Указ был подписан только 28 мая 1857 года.

Долгожданная свобода стоила дорого – Шевченко хоть и восстанавливался в правах художника, но должен был оставаться под надзором в Уральске или Оренбурге и без разрешения дальнейшего проживания в столицах – Москве и Петербурге.

^{Музей им. Тараса Шевченко открыли в городе Форт-Шевченко в 1932 году на территории Новопетровского укрепления
(в Шевченковском саду)}

Соратники по службе уже поздравляли Шевченко со свободой, но в Новопетровский гарнизон официальные бумаги все не приходили. Поэт с надеждой ежедневно встречал каждую рыбацкую лодку с письмами, а долгожданного документа все не было.

Комендант крепости Ираклий Усков, видя мучения своего друга и зная, что указ об освобождении уже есть (но еще не зная его содержания. – Прим. авт.), под свою личную ответственность 31 июля все-таки выдал ему разрешение на проезд до Астрахани и далее до Петербурга.

И 2 августа 1857 года на попутной рыбацкой лодке через Каспийское море Шевченко отбыл в Астрахань, куда прибыл через три дня. Настоящий указ в итоге пришел в крепость, но с большой задерж­кой – только 28 авгус­та. За самоуправство Усков, к счастью, отделался лишь строгим выговором.

Так закончилась для Шевченко подневольная военная служба.

Спустя 20 лет после кончины поэта, в 1881 году, бывший комендант крепос­ти Ираклий Усков организовал установку на территории сада, возле своего дома, где проживал с семьей, первого на казахской земле и в мире памятника Тарасу Шевченко – гипсового бюста на пирамидальном пьедестале. Считается, что постамент и эскиз изготовил друг Шевченко, местный казах Каражусуп: «…величиной с человеческий рост, из гипса, на голове большая шапка. С плеч сходит прямым треугольником солдатская форма». Этот памятник стоял до 1920 года и был снесен в ходе революционных событий то ли басмачами, то ли самими революционерами. Позже на этом месте будут несколько раз устанавливаться памятники поэту и по разным причинам сноситься.

Сегодня памятники Тарасу Григорьевичу Шевченко стоят и в том самом его любимом саду, и в областном центре Мангистау­ской области. Память Кобзаря чтут, ежегодно устраивают памятные мероприятия. В честь художника назван город, в котором расположен одноименный музей. Каждый житель региона знает о том, что в XIX веке великий деятель культуры отбывал ссылку на нашей земле.