​Поджать хвосты, или Насытились до отвала

В апреле служба «Казгидромет» зафиксировала 10 случаев высокого загрязнения в восточно-казахстанских реках и речушках Ульбе, Красноярке, Тихой, Глубочанке, Брексе. В той же Красноярке пробы в один из дней показали концентрацию цинка, почти в 90 раз превышающую предельно допус­тимую. И здесь нет никакой сенсации. Похожую картину экологи фиксировали и в прошлом году, и в позапрошлом, и 5 лет назад.

По экологической классификации речка Красноярка относится к категории чрезвычайного уровня загрязнения. Другие (Брекса, Ульба, Глубочанка, Тихая) – к высокой степени загрязнения. Из года в год пробы, взятые из них, показывают превышение по тяжелым металлам, марганцу и другим химичес­ким элементам.

В Зыряновском районе на рубеже нулевых экологическое обследование Бухтармы и Бухтарминского водохранилища выявило идущие от местной обогатительной фаб­рики промышленные стоки интенсивностью 2,3 тыс. куб. м в час.

В Риддере в 2007 году в пробах из Мартынова ключа нашли превышение ПДК по цинку в 287 раз! Сейчас и в Зыряновске, и в Риддере действуют перехватывающие скважины, стоки перекачиваются на очистные сооружения. Но сколько «химии» накопилось в округе!

Заметим, речь не о техногенных авариях, о них отдельный разговор. Речь о так называемом «вторичном загрязнении», источником которого служат старые отвалы, шламонакопители, отработанные рудники и прочие «приветы» из индустриального прошлого края.

Около 10 лет назад экологи по итогам инвентаризации опубликовали впечатляющие данные: более чем на 100 техногенных объектах накоплено свыше 3 млрд тонн твердых отходов горно-металлургических производств. Под отвалы и хвостохранилища предприятий цветной металлургии за последние 60 лет ушло свыше 4,5 тыс. га. Из 20 млн тонн ежегодно перерабатываемой горной массы только 4% превращается в полезную продукцию. Почти треть полезных компонентов остается недоизвлеченной и складируется в отходы. Иначе говоря, может вымываться, просачиваться, дренировать.

Самое грустное – отвалы, хвостохранилища и накопители расположены в зоне водосбора Ульбы и Иртыша. Как, собственно, и сами горно-металлургические предприятия.

– Если говорить о Риддере, то в прошлом там было полное безобразие, – дал комментарий специалист областного ЦЭБ (Центра экологической безопасности) Юрий Кудинов. – Водоотлив из шахты и воды обогащения сбрасывали в Брексу. Около 40 лет назад провели серьезную работу: построили Таловское хвостохранилище, отстойник шахтных вод, мощную систему очистки. Сбросы прекратили. Конечно, на бортах и в русле осталось много намытого, «хвосты» настолько тяжелые, что течение их почти не сносит. Но при этом Брекса сегодня затянута водорослями, здесь водится живность.

Там же, в Риддере, на Ульбу влияет отвал, исторически возникший из вскрышных пород Тишинского карьера. Он лежит прямо в русле речки, идет какое-то вымывание галенитов (руды, содержащие свинец, – Прим. авт.). Выше города после вскрыши рудника Чекмарь осталось 8 млн тонн слабоокис­ленных пород с содержанием полиметаллов. Пока шли работы, действовали дренажные канавы, очистные сооружения. Сегодня все остановлено, возможно, что-то попадает в воды.

Похожих точек, где что-то вымывается, просачивается или стекает, по области не одна и не две. В Глубоковском районе после закрытия Березовского рудника шахтная вода свинцового цвета начала шуровать в ручей Березовский и дальше прямиком в речку Красноярку. Этой истории уже больше 20 лет, и теперь Крас­ноярка – одна из самых грязных рек Казахстана.

В том же районе после запуска Снегирихинского рудника в пробах некогда хрустальной таежной речки Карагужихи начали фиксировать многократные превышения по цинку, меди и свинцу. Причем историческим рудник не назовешь, он работал 15 лет до 2017 года.

В Уланском районе вблизи Иртыша и Бухтарминского водохранилища дислоцированы горные отвалы и «хвосты» обогащения бывшего Белогорского комбината, специализировавшегося на производстве бериллиевых и танталово-оловянных концентратов руд.

В Усть-Каменогорске после закрытия крупного конденсаторного завода в грунте остался слой совола – вещества, относящегося к стойким органическим загрязнителям 1-го класса опасности. Пятна могут подмываться подземными водами, попадать в Иртыш.

Список можно продолжить. Что интересно, ЦЭБ оценивает ситуацию с загрязнением рек в целом как стабильную. Причем слово «стабильная» экологи употребляют в самом лучшем смысле. Ураганных сбросов, как в 50-е годы, нет. Та же Ульба в Усть-Каменогорске показывает ИЗВ (индекс загрязнения воды) 3–4, что соответствует категории «загрязненная», изредка 5 – «грязная». Главное, говорят специалисты, мониторинг не фиксирует экстремальных значений.

В сухом остатке

Ясно, что в глазах обывателя индекс загрязнения больше единицы с трудом увязывается со словом экология. Тем не менее, по убеждению специалистов ЦЭБ, даже снижение до порога ИЗВ 4 потребовало серьезных усилий. К примеру, в 2011 году одна из местных горно-металлургичес­ких компаний помогла в Риддере рекультивировать исторический Шубинский отвал. Породы покрыли геомембраной, сверху нанесли почву, посеяли траву. Запустили дренажную насосную для перехвата любых стоков. Похожая система сбора, нейтрализации и очистки дренажной воды была построена на отвале Тишинского рудника.

Эти меры позволили снизить содержание цинка в стоках со 159 мг на литр до 42 мг. Общая сумма вложений составила 2,6 млн долларов. Хотя, согласитесь, «приправа» из 42 мг «цветмета» в каждом литре промстоков – не «айс» для горной реки. Вопросы, что называется, остаются.

Лишь отчасти снята проблема исторического загрязнения в Усть-Каменогорске. В свое время экологи заявляли о накопленной в районе промплощадки бывшего свинцово-цинкового комбината подземной линзе из кислот, тяжелых металлов, сульфидов, нитратов, радионуклидов и так далее.

Под открытым небом в черте города к 2000 году оказалось складировано более 28 млн тонн твердых и жидких отходов. Избавиться от такого бэкграунда предложили с помощью проекта «Восстановление окружающей среды города Усть-Каменогорска» стоимостью почти 70 млн долларов. Он стал возможен благодаря займу Международного банка реконструкции и развития. Предлагалось решить 3 задачи. Укрыть 4 промышленных отвала и 2 шламонакопителя, чтобы исключить стоки. Перехватить и очистить загрязненный водоносный слой. Организовать постоянный конт­роль качества грунтовых вод.

Два года назад проект завершился. В сухом остатке – 2 ликвидированных исторических отвала (свинцово-цинкового комбината и ТЭЦ), а также обезвреженный накопитель шлама бывшего конденсаторного завода. Работы по шламонакопителю Усть-Каменогорского титано-магниевого комбината, содержащему хлориды, зависли. К работам по отвалу № 6 с отходами обогащения уранового (!) производства еще даже не приступали. От идеи очистки линзы подземных вод отказались, мол, дорого, долго, и вообще, ее миграция в сторону Иртыша вроде бы остановилась...

Короче, проект завершился, а головная боль у экологов не исчезла.

Точечный эффект

Какими технологиями по снижению влияния исторического загрязнения на водные источники располагает страна? Кто способен продвигать подобные проекты? Эти вопросы мы задавали многим экспертам. Выяснилась любопытная картина.

По мнению опытнейшего специалиста, сотрудника ЦЭБ Юрия Кудинова, все технологии, которые можно назвать эффективными, основаны на том, чтобы предот­вратить вымывание.

– Выровнять профиль изоляционным слоем, покрыть геомембраной, – высказал мнение Юрий Анатольевич. – Дренажные стоки собрать, очистить, для контроля устроить наблюдательные скважины.

Представитель алматинского научно-производственного цент­ра Виктор Макаров привел ряд примеров применения такого минерала, как шунгит. В 2011 году с использованием этого природного сорбента в габионах (ячеистых коробах) перегородили речку и пруд, загрязненные аварийным сбросом цианидов на Секисовской золотоизвлекательной фабрике.

– Подсчитали объем загрязнения, объем материала на 1 литр, – привел детали специалист. – Привезли 90 тонн, наполнили минералом габионы и установили при впадении в пруд и на выходе поперек течения речки, чтобы вода перекатывалась.

Еще 350 тонн в шахматном порядке уложили на дно искусственного озерца. Сделали анализ. Если в первое время показатели загрязнения зашкаливали, то через 2 недели упали. В Павлодаре городской водоканал с 2005 года использует шунгит для очистки воды. В Курчатове в Институте радиационной безопасности и экологии провели испытание: после шунгита радиоактивность воды упала на 99%.

По убеждению Виктора Ивановича, природный сорбент – лучший вариант для реабилитации небольших речек вроде Брексы или Красноярки. Укладывай в русло, отслеживай эффект.

– Это небольшие затраты, – отметил представитель научно-производственного центра. – Но в акимате на наши предложения один ответ: не предусмотрено, не заложено.

Как подтвердили в ЦЭБ, сегодня наука и бизнес могут предложить массу разработок с инновационными методиками и материалами. Тем не менее бюджетного финансирования нет именно в силу новизны.

– Специалисты могут увлеченно рассказывать о полезных свойствах материала, но есть Экологический кодекс, – пояснил директор ЦЭБ Геннадий Корешков. – По закону проект невозможен, если в нем не прописаны сроки, способы рекультивации, оценка воздействия на окружающую среду и так далее. У бизнеса далеко не всегда есть деньги, чтобы составить и утвердить такой проект. А государство не вправе рисковать бюджетными деньгами, если нет гарантии успеха. Получается парадокс: реконструировать очистные сооружения по технологиям, прописанным и утвержденным в 60-х годах прошлого века, проще, чем применить что-то новое.

Судя по отчетам, выложенным на сайте областного управления природных ресурсов и регулирования природопользования, здесь предпочитают придерживаться консервативной политики: устанавливать водоохранные зоны и водоохранные полосы. Не пропускают проекты, в которых не предусмотрены очистные сооружения и площадки под те же бытовые отходы. Жестко конт­ролируют природопользователей.

Как заметил экс-руководитель управления Виталий Чернецкий, такой подход позволяет упредить ухудшение ситуации.

– Проекты по очистке от исторических загрязнений дорогостоящие и долгие, – заключил эксперт. – А государству удобней программы в рамках одного бюджетного года.

По счастью, в наших горных реках работают естественные силы самоочищения. Что-то аккумулируется в виде донных осадков, что-то поглощается растениями. Природа, как утверждают эксперты, способна сама исправлять ошибки антропогенного влияния. Пока способна. И это не повод для самоуспокоения.