В обществе однозначно есть запрос на изучение государственного языка, и лучшим способом считается погружение в языковую среду.

Не единожды доказано и опробовано: человек, оказавшийся в моноязычной среде и не имею­щий возможности строить коммуникации на родном для него языке, быстрее начинает говорить на другом. Он просто вынужден запоминать слова и фразы, чтобы удовлетворить свои насущные потребности, да и ступор, в который впадаешь, скованный страхом перед необходимостью задать вопрос, немного отступает.

Другое дело, когда человек живет в билингвальной среде, всегда имея возможность найти собеседника, не говоря уж об ответе на жизненно важные вопросы. Примерно такая ситуация в нашей стране, где созданы все необходимые условия для развития национальных языков.

У каждого найдется история о друзьях и знакомых, успешно освоивших государственный язык. Каждый из них прошел свой путь, осознав потребность в знании казахского: расширить кругозор, проявить уважение к стране, в которой живешь, наладить контакт с окружающими, быть уверенным, что тебя правильно поймут. Есть и тысячи тех, кто хочет выучить государственный язык, но в силу разных причин не может этого сделать.

Моя внучка-четвероклассница не говорит на казахском. Способность произнести элементарные предложения и ответить на простые вопросы – не в счет. А у нее три урока казахского языка в школе и пять раз в неделю дополнительные занятия с репетитором. Потрачено время, даже если опустить деньги, но почему-то результата нет.

Такая ситуация знакома многим русскоговорящим семьям, чьи дети не имеют возможности практиковать в быту казахскую речь. Вот почему мне так важно было услышать ответ на вопрос, почему школа не дает необходимый уровень знания по предмету, из уст кандидата филологических наук, доцента Южно-Казахстанского государственного педагогического университета Дины Байтанаевой-Молдалиевой, за плечами которой без малого полвека педагогического стажа.

Дина Абишевна – первый в Южном Казахстане и вполне возможно, что сегодня единственный дипломированный специалист казахского языка и литературы и русского языка и литературы.

– После окончания школы я поступила на факультет, который тогда назывался «Русский язык и литература для казахской молодежи», – вспоминает Дина Байтанаева-Молдалиева. – После первого курса Минис­терство образования и науки объявило, что кадров не хватает, и перед нами поставили задачу получить второе образование, добавив еще и педагогику и методику казахского языка и литературы. Прак­тически все, кто со мной учился, приехали из аулов, русский язык знали плохо и обрадовались, что появилась возможность выбора. Получив дипломы, пошли преподавать казахский язык, так им было проще. Через пару лет эту специальность закрыли.

Молодой специалист после получения диплома отправилась учить детей русскому языку и литературе в школу, изначально выбрав эту специальность для поступления в вуз. Уже имея достаточный стаж работы учителем, поступила в аспирантуру, выдержав конкурс в 11 человек на одно место, защитила кандидатскую диссертацию по математической лингвистике и пришла работать в вуз.

После декабрьских событий остро встала проблема подготовки кадров, и Дина Абишевна вплотную занялась проблемами изучения и преподавания казахского языка, написанием учебников, активно включилась в разработку методики его преподавания в русских школах, подготовку программ обучения. В ее активе десятки статей, обоб­щающих опыт преподавания и содержащих рекомендации педагогам.

– Давайте посмотрим, какая сегодня сложилась ситуация, – размышляет Дина Байтанаева-Молдалиева. – Знают казахи на юге русский язык? Нет. Остатки прежнего образования и культуры позволяют разве что купить хлеб и перекинуться парой слов. Преподаватели, обучающие студентов языкам, часто не могут перевести предложение с казахского на русский язык и наоборот. Как же тогда они будут преподавать, учить студентов?

Причину отсутствия особого прогресса в изучении государственного языка Дина Абишевна видит в том, что в республике не создана единая сквозная обучаю­щая программа, охватывающая все сферы образования, включая дошкольное. Это основа, на которой могли бы создаваться учебники, учебные пособия для каждой отрасли.

– Их нет сейчас, – утверждает Дина Байтанаева-Молдалиева. – Вот мы требуем результат, а разве есть пособие, учебник для детского сада, к примеру? Или для колледжа. Педагоги не знают методику обучения – отсюда все наши беды. При переводе на русский язык связь с грамматикой должна быть. По такому принципу должны строиться учебники. Авторы учебников должны строить материал обу­чения с учетом особенностей родного языка учащихся.

Не хватает и преподавателей. Сейчас казахский язык в основном ведут специалисты, имею­щие квалификацию учителя казахского языка для казахской школы. Русскому языку обучают специалисты, имеющие квалификацию учителя русского языка для казахской школы. В итоге специалисты казахского языка не владеют теоретическими знания­ми русского языка, а специалис­ты русского языка не знакомы с теорией казахского языка. И те, и другие не знают язык аудитории, для которой преподают. А должны знать, чтобы выбрать методику, донести особенности каждого из языков.

– Учителя казахского языка должны знать теоретические особенности двух языков в сравнении, строя на их основе объяс­нение материала, – считает педагог. – В сложившихся условиях это невозможно, нет соответствующих кадров. Я сужу по своему вузу, но такая же картина и в школах, в колледжах – везде. Между тем обучение казахскому языку должно проводиться с учетом особенностей родного языка – русского, узбекского, таджикского и других, являющихся родным для обучающегося. Если выпускник вуза, к примеру, идет работать в узбекскую школу, то как он будет учить детей, не зная узбекский язык?..

Раньше в вузе были специальности «казахский язык в русской школе» и «русский язык в узбекской школе». Сейчас их нет. Остались всего две специальности на филфаке: казахский язык и литература в национальных школах и казахский язык и литература в не казахских школах. Во вторую группу входят и русские школы, и узбекские, и таджикские, и уйгурские.

– Этим самым все окончательно запутали, – убеждена Дина Байтанаева-Молдалиева. – Преподаватель, который ведет казахский язык в русскоязычной аудитории, должен знать русский язык, но на самом деле это не так. В итоге выпускник вуза придет работать, учить детей государственному языку в школу с русским языком обучения, не зная русского, и попытки научить детей казахскому языку закончатся ничем.

Уверена, что все узбеки пойдут работать в узбекские школы, это однозначно. Они в этом году уже проходили практику, они знают свой язык, и это прекрасно. А если в такую школу пойдет работать выпускник, который не знает узбекского языка? Учитель казахского языка в школах с нерусским языком обучения русский должен знать обязательно. И таджикский или уйгурский, если он идет в такие школы. Иначе никак.

Анализируя проделанный за годы независимости путь по изучению государственного языка, Дина Абишевна главную причину достижения скромных результатов видит в том, что до сих пор в методике преподавания не разграничено понятие того, как преподавать казахский язык – как второй иностранный или как родной. Поэтому при обучении казахскому языку преподаватели ограничиваются применением привычных форм и приемов обучения, мало используют или даже совсем не применяют коммуникативный метод, предполагающий диалог обучающихся друг с другом и преподавателем.

– Учителя в школе, не зная методику преподавания, начинают объяснять грамматику, заставляя детей просто заучивать слова и тексты, – заключает наша собеседница. – Начинать же нужно с развития речи: аудирование, говорение, чтение, письмо. Изначально надо пройти все четыре этапа изучения языка, сделав массу упражнений. Зачастую педагоги не знают этого, потому что нет разграничения понятия между изучением языка как второго и изучением языка как иностранного… В Казахстане используются программы по методу ускоренного обучения, однако они, к сожалению, не имеют системной основы. А не изучая язык, мы рискуем остаться слепыми и глухими друг к другу.