С благодарностью за жизнь
772
Зарина Нокрабекова
Приказ выполнен
Как и многие советские люди, дед был мобилизован в первые дни Великой Отечественной войны. Его фронтовой путь, начавшийся 23 июня 1941-го, завершился в далеком Кенигсберге весной 1945 года. Согласно архивной записи №45488356, место призыва – Джамбулский РВК Казахской ССР, с. Актоган Луговского района Джамбулской области. Проведя положенный месяц на учебных сборах в Джамбуле, вместе с другими новобранцами он был направлен в Москву, в распоряжение кавалерийского полка 72-й стрелковой дивизии. С октября 1942-го и до конца войны воевал в составе № 548 отдельной автотранспортной роты 306-й Рибшевской Краснознаменной стрелковой дивизии Калининского фронта, позже перешедшей под командование Прибалтийского фронта.
Звание Рибшевской дивизии было присвоено после того, как войска Калининского фронта в результате четырехдневных ожесточенных боев прорвали сильно укрепленную полосу врага, разгромили его долговременные опорные пункты Рибшево, Вердино, Ломоносов, Кулагино, Панкратово и штурмом овладели важнейшим опорным пунктом обороны немцев на путях к Смоленску – городом Духовщина. Так была взломана укрепленная, долговременная оборонительная полоса немцев, запирающая так называемые Смоленские ворота. В лесных массивах к югу от реки Сермятка на оборонительных позициях расположились 3 пулеметных батальона. Перед 306-й стрелковой дивизией стояла задача: «После прорыва переднего края противника частями 179 стрелковой дивизии на рубеже Безымянной высоты 700 метров… одним полком нанести удар на Матвеево, и дальше на Рибшево…»
Несколько недель боев, большие потери, сотни раненых, много суток без сна, – было неимоверно тяжело, но с поставленной задачей дивизия справилась, приказ был выполнен!
Именно тот жаркий август позже будет отражен в приказе командира, представившего моего дедушку в числе других к медали «За боевые заслуги». Читая строки из пожелтевшего приказа, удивляешься силе духа, умению даже в боевой обстановке следовать правилам орфографии и мысленно благодаришь командира, оставившего бесценную память в этих строках. Наград было немало: орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За оборону Москвы», «За Победу над Германией», «За взятие Кенигсберга» и другие.
Сегодня мы можем лишь приблизительно представлять, какой ценой далась эта Победа. Участвуя в боях за оборону Москвы, дед получил контузию, не отпускавшую его до самых последних дней. Отголосками страшных дней давал о себе знать пораженный организм и спустя десятки лет. Но в целом фортуна была к нему благосклонна: за четыре года ранения были сравнительно небольшими. В одном из боев он был ранен в живот, но после лечения в госпитале продолжил службу.
День Победы красноармеец Нокрабек Кохаев встретил в Кенигсберге – Калининграде. Ответственный и дисциплинированный боец еще пару месяцев возил командира, сменив боевую машину на служебный транспорт. В конце лета 1945 года дедушка вернулся в родной аул, где его ждала молодая жена. Через год дедушку вызвали в Москву, где вручали очередную награду. Именно в эти дни в далеком казахском ауле у него родился долгожданный сын, которого красноармеец, фронтовик Кохаев назвал в честь Москвы, обороняя которую он чуть не погиб, – Маскеу (Москва на казахском).
«А расскажи мне о прадеде»
Каждый год к майским праздникам мы едем на малую родину. В ауле, раскинувшемся у подножия Каратауских гор, нас ждут. Путь от столицы до села Кулан немалый, едем почти сутки, детям скучно. Пользуясь правом старшего, сын недовольно ворчит: «Мы живем в Астане много лет, а я ни разу не видел Парад Победы! Все одноклассники видели, а я нет. Всегда вы нас везете в этот аул на 9 Мая. Почему нельзя не поехать один раз?»
«Понимаешь, сын, мой дед, твой прадед, воевал на фронте. Он был в самой круговерти войны с первого дня до последнего. За четыре года в него миллион раз могла попасть вражеская пуля или снаряд, он мог остаться молодым навечно, лежать среди фронтовых друзей на поле боя. Но судьба была милостива к нему. Он вернулся живым, у них с моей бабушкой родилось шестеро детей, старший из которых твой дедушка – мой папа. Понимаешь, если бы дед не пришел с войны, не было бы моего папы, не было бы меня и тебя с братиком тоже», – объясняю как могу. После паузы сын просит: «А расскажи мне о прадеде. Где он воевал? А скольких фашистов убил? А какая у него была винтовка? Или он был пулеметчиком?»
Дед был очень немногословным. Большим, сильным, удивительно сдержанным. Даже разменяв восьмой десяток, оставался выносливым и терпеливым, словно нар. С легкостью косил траву на лугу, могучими руками укладывая свежескошенное сено в стоги, с удовольствием пил колодезную воду, которую ему передавала бабушка через нас. До самых последних дней водил старенькую «Волгу», плавал в речке, катался верхом на лошади, возился с домашней живностью. Всегда находил время для внуков. Летом дом деда превращался в настоящий детский лагерь. Два десятка внуков и внучек, вырвавшись из пыльных городов, приезжали в аул. Этой детской армией заведовала бабушка. Вставала затемно, доила коров, пекла вкусный хлеб, и к утру на столе детвору ждал настоящий деревенский завтрак. Впрочем, хлопотать на кухне бабушке приходилось весь день. Немудрено, ведь накормить такую ораву – дело непростое. Вечерами бабушка рассказывала легенды, делилась воспоминаниями из детства, будучи дочерью бая, она на себе испытала ужасы политики раскулачивания.
Несмотря на немалое количество курносых гостей, дед всех успевал приласкать, давал ласкательные забавные прозвища, катал верхом, удивительно стойко переносил шум и гам от детских игр. За его могучей спиной нашкодившие из нас прятались от справедливого гнева бабушки или от побежденных «противников». В праздничные дни он торжественно извлекал из нагрудного кармана портмоне и неторопливо раздавал рубли. Каждый получал в зависимости от возраста. Самой старшей вручали пять рублей, следующие получали по три рубля, кто помладше – по рублю и совсем маленьким доставалось по 50 копеек.
Дедушка никогда не рассказывал о войне. На вопросы особо любознательных отшучивался. И лишь ночами из его комнаты были слышны вскрикивания, даже в глубоком сне он продолжал свою борьбу с врагом. «Контузия», – вздыхая, говорила бабушка, неизменно добавляя «Шукр, шукр», благодаря судьбу за то, что ее любимый выжил в мясорубке войны.
В лабиринтах души
День Великой Победы для деда, как и для всех фронтовиков, был по-настоящему Великим днем. Надев костюм и новую тюбетейку, сверкая орденами и медалями, он шел на парад. Обязательно выпивал фронтовые сто грамм, ему звонили боевые товарищи со всего Союза, вместе с соседом, тоже фронтовиком, вспоминал непростые годы.
А потом в полном одиночестве он сидел за воротами, вглядывался в горизонт, словно хотел увидеть там своих фронтовых друзей, оставшихся на поле боя. В такие минуты нельзя было его тревожить. Это было неписаным правилом дома. Вся шумная, неугомонная ватага притихала. Бабушка украдкой вытирала слезы, дед молча сидел, провожая закат. О чем он думал в эти минуты? Об этом можно лишь догадываться.
Страшный след войны не заживает в душе того, кто побывал на ней. Мирные будни отодвигают воспоминания, приглушают крики раненых, что звучали в окопах, взрывы и грохот снарядов. Но память не отпускает навсегда лица тех, с кем ты воевал, делил солдатский паек, кому ты в последний раз закрыл глаза, сдерживая скупые слезы…
Нам, живущим под мирным небом, не осознать в полной мере силу страданий тех, кто, рискуя жизнью каждую секунду, боролся за тишину. Мы мним о себе порой, гордимся победами над бытом и невзгодами жизни, хвастаем, что трудности нас закаляют, что мы качаем духовные мышцы, сумев подняться над суетой. Но даже сотой доли стойкости наших фронтовиков, солдат Победы, нам и не снилось. Навсегда закалившись в огне боев, они по сей день продолжают войну с воспоминаниями, терзающими душу. Борются с застарелыми болячками от былых ран с терпением праведников.
Дед угас быстро. Ранение не прошло даром, давала знать о себе и контузия. Без единой жалобы и стона, как настоящий солдат, он тихо ушел глубокой осенью. В первую весну без него, первое 9 Мая дочери и сыновья приняли решение: где бы ни жили, куда бы ни забросила судьба, раз в году, на День Победы, собираться в его доме, чтобы дети и внуки, потомки помнили и знали подвиг простого военного шофера, выжившего в этой страшной войне, дав жизнь большому семейству.
С тех пор прошло почти тридцать лет. Уже нет бабушки. Все мы из босоногой ватаги памятных лет давно повзрослели, стали сами родителями и даже бабушками. Видимся нечасто. Быт и заботы не отпускают от семей. Но каждый год весной, в начале мая, двор, знакомый с детства, заполняют голоса родных. С детьми, внуками издалека, за тысячи верст, все обязательно едут. Потому что по-другому нельзя. Потому что никакие хлопоты, никакие торжества не могут затмить столь нужный нам всем великий День Победы, благодаря которому мы все есть на этой земле.
Как и многие советские люди, дед был мобилизован в первые дни Великой Отечественной войны. Его фронтовой путь, начавшийся 23 июня 1941-го, завершился в далеком Кенигсберге весной 1945 года. Согласно архивной записи №45488356, место призыва – Джамбулский РВК Казахской ССР, с. Актоган Луговского района Джамбулской области. Проведя положенный месяц на учебных сборах в Джамбуле, вместе с другими новобранцами он был направлен в Москву, в распоряжение кавалерийского полка 72-й стрелковой дивизии. С октября 1942-го и до конца войны воевал в составе № 548 отдельной автотранспортной роты 306-й Рибшевской Краснознаменной стрелковой дивизии Калининского фронта, позже перешедшей под командование Прибалтийского фронта.
Звание Рибшевской дивизии было присвоено после того, как войска Калининского фронта в результате четырехдневных ожесточенных боев прорвали сильно укрепленную полосу врага, разгромили его долговременные опорные пункты Рибшево, Вердино, Ломоносов, Кулагино, Панкратово и штурмом овладели важнейшим опорным пунктом обороны немцев на путях к Смоленску – городом Духовщина. Так была взломана укрепленная, долговременная оборонительная полоса немцев, запирающая так называемые Смоленские ворота. В лесных массивах к югу от реки Сермятка на оборонительных позициях расположились 3 пулеметных батальона. Перед 306-й стрелковой дивизией стояла задача: «После прорыва переднего края противника частями 179 стрелковой дивизии на рубеже Безымянной высоты 700 метров… одним полком нанести удар на Матвеево, и дальше на Рибшево…»
Несколько недель боев, большие потери, сотни раненых, много суток без сна, – было неимоверно тяжело, но с поставленной задачей дивизия справилась, приказ был выполнен!
Именно тот жаркий август позже будет отражен в приказе командира, представившего моего дедушку в числе других к медали «За боевые заслуги». Читая строки из пожелтевшего приказа, удивляешься силе духа, умению даже в боевой обстановке следовать правилам орфографии и мысленно благодаришь командира, оставившего бесценную память в этих строках. Наград было немало: орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За оборону Москвы», «За Победу над Германией», «За взятие Кенигсберга» и другие.
Сегодня мы можем лишь приблизительно представлять, какой ценой далась эта Победа. Участвуя в боях за оборону Москвы, дед получил контузию, не отпускавшую его до самых последних дней. Отголосками страшных дней давал о себе знать пораженный организм и спустя десятки лет. Но в целом фортуна была к нему благосклонна: за четыре года ранения были сравнительно небольшими. В одном из боев он был ранен в живот, но после лечения в госпитале продолжил службу.
День Победы красноармеец Нокрабек Кохаев встретил в Кенигсберге – Калининграде. Ответственный и дисциплинированный боец еще пару месяцев возил командира, сменив боевую машину на служебный транспорт. В конце лета 1945 года дедушка вернулся в родной аул, где его ждала молодая жена. Через год дедушку вызвали в Москву, где вручали очередную награду. Именно в эти дни в далеком казахском ауле у него родился долгожданный сын, которого красноармеец, фронтовик Кохаев назвал в честь Москвы, обороняя которую он чуть не погиб, – Маскеу (Москва на казахском).
«А расскажи мне о прадеде»
Каждый год к майским праздникам мы едем на малую родину. В ауле, раскинувшемся у подножия Каратауских гор, нас ждут. Путь от столицы до села Кулан немалый, едем почти сутки, детям скучно. Пользуясь правом старшего, сын недовольно ворчит: «Мы живем в Астане много лет, а я ни разу не видел Парад Победы! Все одноклассники видели, а я нет. Всегда вы нас везете в этот аул на 9 Мая. Почему нельзя не поехать один раз?»
«Понимаешь, сын, мой дед, твой прадед, воевал на фронте. Он был в самой круговерти войны с первого дня до последнего. За четыре года в него миллион раз могла попасть вражеская пуля или снаряд, он мог остаться молодым навечно, лежать среди фронтовых друзей на поле боя. Но судьба была милостива к нему. Он вернулся живым, у них с моей бабушкой родилось шестеро детей, старший из которых твой дедушка – мой папа. Понимаешь, если бы дед не пришел с войны, не было бы моего папы, не было бы меня и тебя с братиком тоже», – объясняю как могу. После паузы сын просит: «А расскажи мне о прадеде. Где он воевал? А скольких фашистов убил? А какая у него была винтовка? Или он был пулеметчиком?»
Дед был очень немногословным. Большим, сильным, удивительно сдержанным. Даже разменяв восьмой десяток, оставался выносливым и терпеливым, словно нар. С легкостью косил траву на лугу, могучими руками укладывая свежескошенное сено в стоги, с удовольствием пил колодезную воду, которую ему передавала бабушка через нас. До самых последних дней водил старенькую «Волгу», плавал в речке, катался верхом на лошади, возился с домашней живностью. Всегда находил время для внуков. Летом дом деда превращался в настоящий детский лагерь. Два десятка внуков и внучек, вырвавшись из пыльных городов, приезжали в аул. Этой детской армией заведовала бабушка. Вставала затемно, доила коров, пекла вкусный хлеб, и к утру на столе детвору ждал настоящий деревенский завтрак. Впрочем, хлопотать на кухне бабушке приходилось весь день. Немудрено, ведь накормить такую ораву – дело непростое. Вечерами бабушка рассказывала легенды, делилась воспоминаниями из детства, будучи дочерью бая, она на себе испытала ужасы политики раскулачивания.
Несмотря на немалое количество курносых гостей, дед всех успевал приласкать, давал ласкательные забавные прозвища, катал верхом, удивительно стойко переносил шум и гам от детских игр. За его могучей спиной нашкодившие из нас прятались от справедливого гнева бабушки или от побежденных «противников». В праздничные дни он торжественно извлекал из нагрудного кармана портмоне и неторопливо раздавал рубли. Каждый получал в зависимости от возраста. Самой старшей вручали пять рублей, следующие получали по три рубля, кто помладше – по рублю и совсем маленьким доставалось по 50 копеек.
Дедушка никогда не рассказывал о войне. На вопросы особо любознательных отшучивался. И лишь ночами из его комнаты были слышны вскрикивания, даже в глубоком сне он продолжал свою борьбу с врагом. «Контузия», – вздыхая, говорила бабушка, неизменно добавляя «Шукр, шукр», благодаря судьбу за то, что ее любимый выжил в мясорубке войны.
В лабиринтах души
День Великой Победы для деда, как и для всех фронтовиков, был по-настоящему Великим днем. Надев костюм и новую тюбетейку, сверкая орденами и медалями, он шел на парад. Обязательно выпивал фронтовые сто грамм, ему звонили боевые товарищи со всего Союза, вместе с соседом, тоже фронтовиком, вспоминал непростые годы.
А потом в полном одиночестве он сидел за воротами, вглядывался в горизонт, словно хотел увидеть там своих фронтовых друзей, оставшихся на поле боя. В такие минуты нельзя было его тревожить. Это было неписаным правилом дома. Вся шумная, неугомонная ватага притихала. Бабушка украдкой вытирала слезы, дед молча сидел, провожая закат. О чем он думал в эти минуты? Об этом можно лишь догадываться.
Страшный след войны не заживает в душе того, кто побывал на ней. Мирные будни отодвигают воспоминания, приглушают крики раненых, что звучали в окопах, взрывы и грохот снарядов. Но память не отпускает навсегда лица тех, с кем ты воевал, делил солдатский паек, кому ты в последний раз закрыл глаза, сдерживая скупые слезы…
Нам, живущим под мирным небом, не осознать в полной мере силу страданий тех, кто, рискуя жизнью каждую секунду, боролся за тишину. Мы мним о себе порой, гордимся победами над бытом и невзгодами жизни, хвастаем, что трудности нас закаляют, что мы качаем духовные мышцы, сумев подняться над суетой. Но даже сотой доли стойкости наших фронтовиков, солдат Победы, нам и не снилось. Навсегда закалившись в огне боев, они по сей день продолжают войну с воспоминаниями, терзающими душу. Борются с застарелыми болячками от былых ран с терпением праведников.
Дед угас быстро. Ранение не прошло даром, давала знать о себе и контузия. Без единой жалобы и стона, как настоящий солдат, он тихо ушел глубокой осенью. В первую весну без него, первое 9 Мая дочери и сыновья приняли решение: где бы ни жили, куда бы ни забросила судьба, раз в году, на День Победы, собираться в его доме, чтобы дети и внуки, потомки помнили и знали подвиг простого военного шофера, выжившего в этой страшной войне, дав жизнь большому семейству.
С тех пор прошло почти тридцать лет. Уже нет бабушки. Все мы из босоногой ватаги памятных лет давно повзрослели, стали сами родителями и даже бабушками. Видимся нечасто. Быт и заботы не отпускают от семей. Но каждый год весной, в начале мая, двор, знакомый с детства, заполняют голоса родных. С детьми, внуками издалека, за тысячи верст, все обязательно едут. Потому что по-другому нельзя. Потому что никакие хлопоты, никакие торжества не могут затмить столь нужный нам всем великий День Победы, благодаря которому мы все есть на этой земле.
