Туркестану нет альтернативы

– Дархан Амангельдиевич, город с тысячелетней историей, получив статус областного центра, начал новый отсчет времени в своем развитии. Как лично Вы восприняли сообщение о трансформации региона?

– Увеличение населения Шымкента до одного миллиона человек автоматически поставило вопрос о придании ему статуса города республиканского значения, как то предписывает закон. Стали изучать, куда перенести областной центр.

Альтернативы Туркестану не было. Это исторический город. Место, где решались судьбы казахского народа, располагалась первая ханская ставка, можно сказать, столица Казахского ханства. Здесь похоронены видные ханы, бии и батыры. Мы говорим о Туркестане не только как об областном центре, но и о центре всех тюркоязычных стран. Это единственный город, который имеет в названии приставку «стан», что означает «страна».

Когда поднимался вопрос территориального деления, я работал заместителем акима области и делал все возможное, чтобы крайний юг поделить, создав на базе Макта­арала три района, как было раньше. Сарыагашский район когда-то образовали слиянием Келесского и Сарыагашского районов. В итоге получились огромные районы, эффективность управления которыми оказалась очень низкой.

Анализ ситуации в образовании и здравоохранении показывал, что эти районы, лидировавшие по уровню образования среди других городов и районов, после объединения сдали свои позиции. Ослаб контроль из-за громоздкости структуры и невозможности управлять такой махиной.

Только представьте себе, в отделе сельского хозяйства Мактааральского района было восемь штатных единиц, притом что в нем порядка нескольких тысяч хозяйствующих субъектов, получающих субсидии. А у них же еще масса других вопросов. Они физически не успевали выполнить такой объем работы.

Так что все эти трансформации напрашивались сами собой. Они были просто необходимы, чтобы придать мобильность государственному и хозяйственному управлению, быстрее принимать решения, сократить расстояние между населением и властью. После разделения людям стало удобнее и ближе добираться до районного центра, получать государственные услуги.

К тому же пришло время уделить внимание сельскому хозяйству. Юг – аграрный регион, более 80% населения проживает в сельской местности.

За пять лет мы определили свой статус, начали развивать новый областной центр. Нам надо было построить инфраструктуру, перевести все государственные и правоохранительные органы, структуры, оказывающие услуги населению, чтобы можно было из Туркестана эффективно управлять всей областью, взять под контроль ситуацию в районах, потому что основная масса населения живет в сельской местности, а доходы у людей падают.

– Часто приходится слышать, что главная проблема густонаселенного региона – отсутствие денег. Вы посмотрели на ситуацию свежим взглядом. У Вас тоже сложилось такое впечатление?

– Это правда. Почему это происходит? Потому что вся область практически на дотациях. Наши собственные доходы составляют только 10%, и то основная часть налогов в местный бюджет формируется за счет Казатомпрома. 90% областного бюджета составляют субвенции и трансферты.

Учитывая, что мы аграрный регион, это вполне объяснимо. Они всегда дотационные, в любой стране. Постоянно требуют поддержки через субсидирование. Это как армия. Если ее не кормить, то придется кормить чужую. Если мы не будем дотировать свое сельское хозяйство, то будем дотировать соседей, теряя продовольственную безопас­ность и оставляя своих людей без работы.

После разделения зависимость области от республиканского бюджета резко выросла. Все работающие индустриальные зоны, крупные предприятия остались на территории Шымкента и, следовательно, налоги платят там. Да и весь бизнес в основном был там сконцентрирован.

Поступления в казну сократились, а расходы остались прежними. Основная же масса населения осталась жить там, где и жила. Сейчас у нас население составляет порядка 2 миллионов 200 тысяч человек.

Районы нуждаются в деньгах на строительство инфраструктуры, содержание школ и больниц, на выплату субсидий фермерам. Что мы должны делать? Увеличивать налогооблагаемую базу.

Рецепт того, как это сделать, прописан давно. Необходимо создавать условия для бизнеса, потому что это единственный относительно стабильный источник доходов, и искать резервы.

Я объехал все районы по нескольку раз. Встречался с населением. Отдельно беседовал с акимами, замами и руководителями управлений. Мы сообща искали резервы для пополнения местного бюджета.

Такие возможности однозначно есть. К примеру, возьмем оценку недвижимости. Если приходится изымать землю под какую-нибудь АЗС при строительстве дороги на государственные нужды, то собственник требует компенсацию в сотни миллионов тенге. При этом по налоговому учету значится оценка в два-три миллиона тенге, с которых оплачивается налог.

Ведем работу с учредителями, собственниками, объясняем и убеждаем. Процесс идет, и есть первые результаты. На апрельской сессии областного маслихата область увеличила собственные доходы на 18 миллиардов тенге. Это результат поиска дополнительных источников дохода.

Еще одно направление – открытие новых предприятий. Другого рецепта пополнения налоговых поступлений нет.

– Чтобы строить предприятия, необходимо привлекать инвесторов, а для этого – соз­давать условия…

– Все верно. У нас в нескольких районах есть индустриальные зоны с готовой инфраструктурой, хорошие локации для размещения предприятий вокруг Шымкента, ведь все хотят строить бизнес в густонаселенной зоне, ближе к городу. Это понятно: там и инфраструктура, и рынок сбыта продукции.

Только создавая инфраструктуру, строя заводы и фабрики, мы сможем развивать производство и переработку. У региона в этом плане большие возможности.

– Дархан Амангельдиевич, повсеместно акцент делается на развитие кластерной экономики. Каждый регион ищет для себя наиболее привлекательные направления. Какие производства могли бы быть локализованы в Туркестанской области?

– Я работал несколько лет в Узбекистане и изучил их опыт переработки хлопчатника. Там на 1 миллионе гектаров выращивают хлопчатник. Построили для его переработки 800 крупных заводов и фабрик. А если считать маленькие цеха, то их порядка 15–16 тысяч. Только за счет развития хлопкового клас­тера создано порядка 300 тысяч новых рабочих мест.

У нас под хлопчатником в этом году 114 тысяч гектаров. Это примерно 10-я часть от объема соседей. Следовательно, у нас должно быть 80 предприятий. Сейчас мы разрабатываем региональную программу по хлопково-текстильному кластеру. Да, там требуются деньги, будем просить финансы на строительство инф­раструктуры, договариваться о «длинных» кредитах для бизнеса. По предварительным расчетам, мы сможем создать 42 тысячи рабочих мест, построив примерно 70 заводов и фабрик.

Выращивание овощей в закрытом грунте – тоже наш конек. 70% теплиц расположено на юге. Решение системных вопросов снимет барьеры для развития отрасли.

С Минсельхозом достигнута договоренность об утверждении двух типов теплиц – промышленных, построенных с соблюдением всех стандартов, и фермерских. Это важно для расчета субсидий. Сейчас у нас каждый желающий на свой страх и риск строит теплицы как ему заблагорассудится. При сильных морозах урожай гибнет, как это было минувшей зимой, а фермер становится банкротом. Мы даем понять, что есть стандарты, соблюдение которых является условием для получения помощи.

Регион находится в условиях резко континентального климата. Резкое колебание температур влияет на урожай. Риски создают также маловодье, болезни растений, нашествие вредителей. Возделывание овощей в закрытом грунте как раз и является страховкой от подобных природных катаклизмов.

Еще одно приоритетное нап­равление – животноводство. 70% экспорта мяса приходится на нашу область. Мы продолжаем масштабировать этот бизнес.

Сейчас у нас есть крупные проекты в Арысе, Сайраме. В Арысе планируем создать откормочный комплекс на 50 тысяч голов КРС. Сейчас уже не обязательно строить огромные капитальные ангары, существуют новые технологии с минимальными затратами. И это огромный плюс.

Параллельно ищем рынок сбыта. Во время недавней поездки в Китай обсудили эту тему тоже. Китайцы готовы создавать совместные компании по производству и экспорту мясной продукции в Поднебесную.

Причем речь идет о глубокой переработке, включая шкуры и сбой. Есть огромный спрос на ту же костную муку, но никто этим у нас пока не занимается, продолжая закапывать отходы в землю.

Я поручил нашему управлению предпринимательства расширить вектор деятельности. Ориентироваться не только на то сырье, которое есть у нас в области, но смот­реть шире. К примеру, в Атырау построен завод по производству полипропилена, сырье которого может стать основой для выпуска изделий, которые закупаем в огромных объемах в Китае.

Мы уже запросили у таможенной службы информацию, чтобы понять, о какой продукции идет речь. И если атырауское сырье подходит для производства изделий из пластмассы, то предложим занять эту нишу нашему бизнесу.

Идеи есть, рабочая сила, ресурсы. Сама большая проблема знаете в чем? Очень сложно найти бизнесмена, который возьмется за проект и реализует его.

– Наверное, это связано с тем, что у нас слабая экономика. Чем привлечь инвесторов в таких условиях?

– Я считаю, что наши условия должны быть лучше, чем у наших соседей. Если они предоставляют инфраструктуру, землю, какие-то налоговые преференции, то мы должны к этому перечню добавить еще и строительство производственного помещения. Завози оборудование и работай. Любой бизнес сейчас сравнивает условия.

Нам необходимо растить местных предпринимателей, которые станут развивать экономику региона. Если сейчас, допустим, пять или десять процентов населения занимается бизнесом, то через определенное время их число увеличится в геометрической прогрессии. Они станут примером для других. Людям надо показать, что и как делать, и я уверен, что через определенное время они сами будут искать незанятые ниши.

– Вы считаете, что у Туркестанской области есть шанс стать бездотационным регионом? И если да, то сколько понадобится времени?

– На долгосрочную перспективу очень сложно планировать, потому что факторов, включая климатические, много. Но мы будем двигаться, потому что в регионе нет запасов нефти и газа, и необходимо искать, чем занять население густонаселенной области.

Меня радует то, что люди у нас трудолюбивые, хотят работать. Если мы сделаем хорошее предложение и создадим условия, они все смогут.

Мы все должны перестраиваться, пока есть возможность и из центра получаем дотации. А вдруг завтра не будет такой возможности? Что тогда? Как область будет жить, за счет чего? Вдруг завтра нефть упадет в цене до минимума или вообще от нее откажутся?

Мне очень жаль, что мы упус­тили время, за которое могли построить и наладить производства, которые бы конкурировали не только на внутреннем, но и на региональном рынке.

У нас есть очень хорошие возможности. Наш Президент определил инфраструктурное обеспечение через проект «Ауыл – Ел бесігі». По программе «Ауыл аманаты» наш регион – один из самых крупных заемщиков. Почти 20 миллиардов тенге нам выделяют по шести направлениям.

Не надо зацикливаться на животноводстве, потому что могут быть засуха, нехватка кормов. Сейчас мы с управлением предпринимательства отобрали полсотни мелких проектов, которые могут быть профинансированы в рамках этой программы.

Я встречался с депутатами областного маслихата и попросил их оказать содействие на местах, взять кураторство, подсказать и научить людей алгоритму действий, изучив эти проекты. Я считаю, что у каждого района должна быть специфика. Например, Шардара, Жетысай, Макта­арал – это хлопково-текстильный кластер.

Чтобы диверсифицировать хлопководство в Шардаре, иниции­ровали создание крахмало-паточного производства. Климат и почва района позволяют выращивать кукурузу и получать из нее крахмал и патоку. Практически 80% продукции ориентировано на экспорт.

Население может выращивать на своих землях кукурузу и сдавать на переработку, получая прибыль вдвое больше, чем на хлопчатнике.

Келес и Сарыагаш – бесспорные лидеры в тепличном хозяйстве. Казыгурт ориентирован на интенсивные сады и теплицы. В каждом районе есть свои особые возможности, которые станут основой развития экономики территории.

– Дархан Амангельдиевич, а какая роль отводится Туркестану?

– В первую очередь это наш духовный центр. Здесь есть и промышленные зоны. По дороге в аэропорт создаем еще одну индустриальную зону, в которой будем строить производственные ангары и предлагать бизнесу размещать в них оборудование, открывая цеха и заводы. Желаю­щие есть.

Еще одна составляющая – туризм, в первую очередь паломнический. Нужно развивать также гастротуризм, у которого много поклонников.

– Готов ли город к прие­му туристов?

– Сейчас наш номерной фонд составляет около одной тысячи номеров. Плюс мы ориентируем жителей на соз­дание гостевых домов. Готовы выделить определенную сумму для их оформления в этностиле. Иностранцам это очень интерес­но, они всегда стремятся познакомиться с бытом местного населения, кухней, прикладным искусством.

Да, сейчас гостиниц в городе достаточно, но спрос будет рас­ти, значит, надо увеличивать и предложение.

– Чтобы читателям было легче представить, каким Туркестан был пять лет назад и каким стал сейчас, могли бы Вы показать это на конкретных примерах?

– Все здесь поменялось. Город стал совсем другим. Как было раньше? Пыль, грязь, смог от угольных печей. Сейчас – тротуары, благоустройство, газификация. Пять лет назад здесь жили около 170 тысяч человек. Сейчас население увеличилось более чем на 50 тысяч человек. Теперь у нас есть новый город, застроенный высотками.

Когда город меняется, то меняется и ментальность людей. Щелкать семечки или бросать окурок человек не станет, когда вокруг все чисто, ухожено и красиво.

Это видно на примере туркес­танцев. Выходя на улицу, они чисто и опрятно одеваются, наводят макияж. Когда проходят культурные мероприятия, мест нет. В театр билеты раскупаются. И 90% зрителей – местное население. Культура, ментальность, сознание людей меняются на фоне трансформации города.

– Туркестан представляет собой большую строительную площадку. Причем это определение относится не только к новой его части, заложенной на северной окраине, но и к историчес­кой территории города. Что из построенного за прошедшие годы Вы считаете наиболее важным?

– Самое главное – это инфраструктура. Без нее город представить невозможно. Газификация, качественное водоснабжение, устойчивое энергоснабжение, система канализации – все это пришло в Туркестан после обретения статуса областного центра. Город растет, и сети тоже надо расширять и модернизировать.

– Не могу не спросить о программе озеленения. Сейчас жара, и в городе практически негде спрятаться. Местные жители привыкшие, а вот туристам из северных регионов, из других менее жарких стран, приходится в такую погоду непросто. Как намерены спасать Туркестан и от жары, и от пыли?

– Город был совсем пустынным, что уж там скрывать. Сейчас порядка 600 гектаров парков у нас появилось. В них подрастают деревья, которым надо время. Зелень меняет климат, а он здесь суровый, сильные ветра.

Вокруг Туркестана стали соз­давать «зеленый пояс». Сейчас мы ставим задачу сажать де­ревья в каждом дворе. Старая часть города относительно зеленая, а озеленить новую – наша важнейшая задача.

А поливать все это уже есть чем. Проблема поливной воды решена после строительства нового водохранилища и реконструкции ряда водохозяйственных объектов.

Поэтому так смело мы пошли на закладку сливового сада пло­щадью 400 гектаров вокруг города. Он также будет работать на улучшение экологии, а заодно решать и продовольственную проблему.

– Что для Вас значит Туркестан? Место, которое близко вашему духу?

– С детства слово «Туркестан» у меня ассоциировалось с историей. Сразу перед глазами вставали дувалы, батыры. Старина всегда притягивает.

Вокруг мавзолея созданы комфортные условия для паломников и туристов. Они могут гулять вокруг, наслаждаться его величием, созерцать творение великих зодчих и размышлять о вечности.

В этом году завершится строи­тельство музея под открытым небом. Все это делается для комфорта путешественников. Все изменения согласовываются с ЮНЕСКО.

На юге очень много туристичес­ких маршрутов. Когда говорят: «Туркестан», то первая ассоциация – паломнический туризм. И речь не только о мавзолее Ходжи Ахмета Ясауи. Это Арыстан-баб, Байдибек-ата, Домалак-ана, Укуш-ата и многие другие святые места.

Много у нас и исторических мест. Огромной популярностью пользуются лечебницы, прекрасные места для экотуризма. Потенциал очень большой. В регионе выстроено много хороших маршрутов, пользующихся популярностью.

– На Ваш взгляд, роль Туркестана в Центральной Азии по мере строи­тельства города будет возрастать?

– Конечно. Все-таки он уже является духовным центром всех тюркоязычных стран. Президент определил и дал поручение предоставить Туркестану особый статус. Мы предложили разработать и принять отдельный закон по этому вопросу. В нем мы закладываем все наши правила и требования, вплоть до регулируемой застройки. Туркестан в первую очередь исторический город, и все в нем должно быть подчинено этой идее.

Когда мы говорим о Туркестане, то подразумеваем Ходжу Ахмета Ясауи. Влияние его учения на тюркский мир, территориально простирающийся от Индии до Кавказа и Анатолии, велико. Роль суфия в формировании мировоззрения, быта и жизни тюрков бесспорна. Все тюркские страны согласны с особой ролью и статусом Туркестана.

Наш Президент Касым-Жомарт Токаев предложил создать специальную экономическую зону TURAN, что позволит создать благоприятные условия для торговли и инвестиций, упрос­тит таможенные и транзитные процедуры, финансовые и банковские операции для свободного перемещения товаров, капиталов, услуг и технологий тюркоязычных стран.

Перспектив у нашего нового областного центра очень много.