В борьбе с особо опасными

Новогодний переполох

– Еще во время учебы в карагандинской Высшей школе МВД СССР я выбрал тему курсовой работы «Бандитизм», – вспоминает руководитель депар­тамента полиции Павлодарской области генерал Амантай Аубакиров. – Остановился на ней, так как состав этого преступления относится к категории особо тяжких, отличающихся особой жестокостью, дерзостью и цинизмом. Позднее я принимал непосредственное участие в ликвидации 5 бандитских групп. По трем из них – бандам Можаева, Сорокина и Абдрахманова – участ­вовал в качестве исполнителя. А позже при ликвидации банд Слямгалиева и Узбекова уже сам возглавлял следственно-оперативные группы. В состав этих 5 бандитских группировок входили 25 человек, четверо из которых приговорены к смертной казни, четверо – осуждены пожизненно. Общий срок лишения свободы остальных участников составил почти 250 лет. На счету преступников более 100 тяжких преступлений и 45 убийств. Наи­более жестокой и кровожадной была именно банда Слямгалиева, которая орудовала в Алматы с 1998 по 2001 год.

…В 80-е годы прошлого столетия редакция статьи 63 Уголовного кодекса КазССР определяла состав этого преступления так: «Организация вооруженных банд с целью нападения на государственные или общественные предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, а равно участие в таких бандах и в совершаемых ими нападениях». Даже за одно участие в составе банды человек должен был нес­ти суровое наказание.

Как говорит генерал, выйти на устойчивую банду было крайне сложно. Это был очень организованный механизм, управляемый обычно неглупым человеком. Глубокая конспирация, тщательная подготовка к преступлению давали о себе знать. Банды заранее проводили рекогносцировку по месту предстоящего нападения, составляли и отрабатывали план действий, схемы и карты, проводили тренировки и замеряли хронометраж. Препятствия на пути жертвы, условные сигналы, пути отхода и прикрытия – у каждого члена банды своя роль. Что говорить, если даже маскировались преступники профессионально: маски, парики, спецодежда, подложные госномера автомобилей, перчатки и средства для сбивания запаха.

– Откровенно говоря, раскрывать преступления, совершенные бандами, всегда сложно, но при этом просыпается какой-то профессиональный интерес, – считает Амантай Аубакиров. – Он стимулирует нас, оперативников, заставляет идти вперед, не останавливаться. В таких историях не бывает стандартных решений. Такие преступления не всегда удается раскрыть по отработанной схеме. Здесь важен взгляд именно опытного сотрудника, потому что нужно знать, как мыслят профессиональные преступники, а это приходит с опытом.

…В декабре 2001 года, перед самым Новым годом, в дежурную часть Алматинского главного управления внутренних дел пос­тупает сообщение: в квартире над магазином «Тулпар» (по проспекту Райымбека) в районе автовокзала обнаружили убитой хозяйку квартиры с ножевыми ранениями. Когда оперативники приехали на место, то сразу же увидели, что погибшая была в положении. Стало понятно: преступники совершенно беспринципные.

У этой семьи был небольшой бизнес в районе автовокзала: в подземном переходе супруги торговали утварью. Первоначальный осмотр ничего не дал полицейским: район был, как проходной двор, люди приезжают, снимают квартиры, тут же магазин по продаже запчастей. Словом, муравейник, и никто ничего не видел.

– Тогда я уже был заместителем начальника уголовного розыска Алматы, курировал преступления против личности, – вспоминает генерал. – Раскрыть это преступление нам помог сотовый телефон убитой – грабители прихватили его вместе с другим добром. Казалось бы, прошло не так много времени – меньше 20 лет, но тогда мы не имели таких технических возможностей, как сегодня, – никаких детализаций, биллинга и прочего. Кстати, именно после этого убийства мы создавали у себя отдел К (в сфере информационных технологий). Но в тот раз даже примитивная трубка и правильный ход мысли вывели нас на бандитов.

В то время сотовые компании уже активно использовали рекламу через рассылки, причем проводили розыгрыши с реальными призами. Дело шло к празднику, и оперативники решили выйти на руководство сотового оператора – попросили, чтобы на нужный сотовый номер прислали сообщение, мол, уважаемый абонент, компания дарит вам к Новому году такой-то приз, вы можете забрать его лично. Такой ход не должен был вызвать подозрений. Во-первых, придет сообщение с официального номера, а во-вторых, приглашают прийти в официальную точку продаж сотового оператора, она находилась тогда в ЦУМе. Чтобы не спугнуть злоумышленников, их даже не ограничивали по времени, просто определили целый день для выдачи приза. Единственное условие, вполне логичное, – с собой необходимо иметь сотовый телефон с этим сообщением.

Конечно, сразу возник вопрос, как отследить преступника, ведь ЦУМ перед Новым годом – это столпотворение.

– Тогда мы решили, что подарок и будет нашим опознавательным знаком – взяли большую коробку, обтянули ее ярко-красной бумагой, прицепили здоровый бант, чтобы она была видна издалека, – делится подробностями Амантай Аубакиров. – Задача менеджера была простой: когда ему покажут сотовый телефон с сообщением, он подаст оперативникам условный знак и вручит эту коробку. Все произошло именно так в районе 9 часов вечера. Я и начальник убойного отдела Курманбаев стояли на втором этаже, и сверху нам было прекрасно видно, как эта красная коробка пробирается через толпу людей. Ее несли двое парней, они шли к выходу, а на улице уже темнело. Приняли решение задерживать на месте, потому что если выйдут – разбегутся. Прямо на выходе их и задержали. А эта красная коробка так и осталась лежать у дверей.

У негодяев действительно был сотовый телефон убитой. Но это почти ничего, и парни все отрицали: сотку нашли во время прогулки. Оперативники сразу же установили, что они приехали в ЦУМ на такси, которое стояло рядом. И хотя водитель не имел никакого отношения к преступникам (и это тоже проверялось), но он уже несколько раз забирал их с одного и того же адреса. Но показать смог только много­квартирный жилой дом, не знал даже подъезда.

– Мы приехали на место: 9 этажей, 12 подъездов, таксист всегда стоял с торца, они сами выходили и садились, – продолжает генерал. – Медлить нам было нельзя: когда задержанные не придут домой, соучастники, если они есть, начнут переживать, звонить, им никто не ответит, в итоге свободные могут залечь на дно. Решили действовать при помощи сотового телефона одного из задержанных. Я нашел контакт, по которому последние дни чаще всего звонили, набрал этот номер и просто выкрикнул в трубку, когда ответили: «Бегите, сейчас приедет полиция!» И сразу выключил сотовый.

И это сработало. Тут же в одном из подъездов дверь распахнулась, и оттуда вылетел парень, который одевался на ходу. Его задержали. Зная подъезд, оперативники смогли вычислить квартиру, устроили засаду, там же задержали и соучастников. Все они были земляками из одной области… Уже вот тут началось самое интересное: при обысках начали всплывать вещдоки и отпечатки с самых разных мест преступ­лений, хотя изначально опера и не догадывались, что вышли на след банды.

А взгляд колючий, волчий

В конце 90-х годов здания многих детских садов перешли в частные руки – теперь это были склады спиртного, парфюмерии, мыломойки. И в Алматы было несколько разбойных нападений именно на такие склады, причем охранников убивали…

– Во время обысков мы нашли вещдоки с мест этих разбоев, но прес­тупники – все крепкие ребята, все конспирацию соблюдали, никто ничего не говорил, – поясняет генерал. – Банда была большая, с четкой иерархией – 9 активных участников, еще и пособники. У них были рации для связи во время разбоев, транс­порт, форма сотрудников полиции, оружие, налаженный канал сбыта награбленного. Любого члена банды вязали кровью: вступая в их ряды, человек должен был совершить убийство. Постепенно мы вычислили их старшего – Ернара Слямгалиева, 1978 года рождения, ранее судимого. Мы предполагали, что он главарь, но когда его привезли на допрос, я с ним поговорил первым и понял, что мы не ошиблись – колючий, волчий взгляд мигом обежал комнату и остановился на зарешеченном окне. Естественно, Слямгалиев все отрицал. Но пос­ле долгой работы в уголовном розыске я уже стал ощущать ту энергетику, которая исходит от безжалостного убийцы.

Лидер мог легко подавить волю тех членов банды, кто шел на слабый контакт со следствием, поэтому было принято решение не помещать Слямгалиева в следственный изолятор ОВД. Вышли на руководство КНБ и закрыли его в СИЗО комитета. Разговаривать с ним было бесполезно – он понимал, что ему как руководителю банды, совершившей множество убийств и не гнушавшейся ничем, грозит высшая мера. Почти полгода он сидел там в полнейшей изоляции.

Удалось вскрыть целую череду жестоких преступлений. Даже в своем родном селе они совершили налет на дом своей учительницы и убили женщину. География их набегов распространялась на Алматы и область, на Восточный Казахстан. В итоге всем 9 задержанным банды был вменен бандитизм. 13 убийств и покушения на убийство (несколько жертв врачи вытащили с того света), 11 разбоев и ряд краж, грабежей, незаконное хранение боеприпасов и оружия.

В декабре 2003 года в Казахстане ввели мораторий на смертную казнь, и как раз к этому времени завершились все следствия и судебные процессы по банде Слямгалиева. Двое – лидер и активный член банды Атаев – были приговорены к высшей мере наказания, но им заменили его на пожизненный срок. Остальные получили длительные сроки заключения – 18, 25 лет… Единственное преступление, которое не удалось доказать, но Аубакиров уверен, что его совершили слямгалиевские, – убийство двух девушек-оралманок, приехавших в Алматы из Монголии.

– До сих пор помню фамилии этих девчонок-студенток, – приз­нается Амантай Аубакиров. – Мы знали, что Слямгалиев был вхож к ним в дом. Но погибли девушки довольно давно, поэтому у нас не было достаточной доказательной базы. Уже спустя год после вынесения приговора, мы с начальником отдела Курманбаевым Алпамысом решили поговорить с убийцей. Главарь банды все еще был в следственном изоляторе. Я помню, его привели четверо конвоиров, он был в кандалах на руках и ногах, их сняли только в небольшом «стакане» – комнате для допросов. Слямгалиев был уже совершенно другим: подстрижен под ноль, в руках четки. Конечно, он сразу же нас узнал. Мы давили на то, что ему и так дали пожизненное: терять нечего, расскажи правду про смерть монголок. Но он отказался…

Сейчас, спустя годы, опытный оперативник говорит, что именно после раскрытия таких прес­туплений приходит какое-то необъяснимое ощущение высшего удовлетворения профессией, торжества справедливости и осознания своей необходимости в обществе.