Человек-легенда

Рожденный летать

Мне посчастливилось не раз встречаться с Талгатом Якубековичем. Записи наших с ним разговоров – «золотой запас» моего журналистского архива. Это был поистине неординарный человек, про таких, как он, говорят: рожденный, чтобы летать.

И действительно, словно сама судьба предопределила Талгату путь в небо, ведь его имя в переводе с арабского означает «высота», «подъем». Поэтому, когда 16-летний курсант аэроклуба ДОСААФ впервые самостоятельно поднялся в небо, каждой клеточкой своего тела он понял – это его стихия.

Хотя внешне Талгат никак не тянул на летчика: невысокого роста, маленький, щупленький, «в каких-то болтающихся штанишках, брюк-то не было», как он сам вспоминал. Этот мальчишеский вид сыграл с ним злую шутку, и когда после окончания аэроклуба шел отбор в Саратовскую авиационную спецшколу пилотов, и потом, на фронте, когда командиры эскадрилий не спешили зачислять его в свою команду.

– Не брали меня в школу пилотов. Спасибо начальнику летной подготовки аэроклуба, замечательный человек был, который предложил: «Давайте я с этим малышом полечу». А летали мы на По-2. Это был мой первый самостоятельный полет. Можете представить, что я чувствовал. Взлетел – и такой меня восторг охватил: сам лечу, сам управляю самолетом! – рассказывал он.

Свой первый экзамен Бегельдинов сдал на отлично. Впереди была Саратовская военно-авиа­ционная спецшкола пилотов, где готовили летчиков-разведчиков. К этому времени Талгату исполнилось всего 18 лет. Проучился два года, и его направили в 3-ю Чкаловскую бомбардировочную школу пилотов, после чего последовала 1-я Чкаловская истребительная авиационная школа пилотов.

А теперь – «горбатый»!

– Однажды вижу объявление: «Кто из курсантов-выпускников желает летать на самолете Ил-2, напишите заявление», – вспоминал Талгат Якубекович. – И ниже приписка, что это новый самолет-штурмовик, его можно увидеть на аэродроме. Я вместе с другими ребятами взял и написал: дескать, хочу переучиться. Это уже потом, на фронте, понял: эх, лучше бы мне специализироваться на истребителях, ведь, как оказалось, на Ил-2 впору смертникам было летать.

Во-первых, как правило, он шел на небольшой высоте, поэтому его не только с воздуха, но и с земли можно было достать. А во-вторых, когда мы посмотрели на его «начинку», ахнули: две пушки, два пулемета, бомбы, реактивные снаряды! То есть он весь был напичкан боеприпасами.

Правда, позже самолет был модернизирован. А толчком к этому послужила встреча летчиков с его создателем Ильюшиным осенью 1942 года. Ильюшин тогда молча выслушал все претензии и пообещал, что в ближайшем будущем летчики получат «горбатого» с хвостовой огневой точкой. Кстати, это прозвище – «горбатый» – самолет, который поначалу назывался БШ-2 (бронированный штурмовик), получил за характерный профиль, приобретенный за счет того, что кабина пилота была приподнята по отношению к мотору, чтобы обеспечить лучший обзор.

Но это было позже, а пока Талгат Бегельдинов отправился на учебу в 34-й запасный авиационный полк в Ижевск. Выучили всех быстро – и на фронт.

– Меня со старшиной Сергеем Чепелюком направили на Калининский фронт под Москву. Прибыли в штурмовой авиационный полк, Чепелюк здоровый такой, выше меня, шагает широко, а я сзади бегу, зима, холод, замерз весь. Помню, командир полка посмотрел на меня и спрашивает: «Вы кто?» Я летчик, сержант Бегельдинов, отвечаю. Он с недоверием переспрашивает: «Летчик? Ну-ка, летчики, – говорит, – идите в первую эскадрилью».

Пошли туда, но там нас не взяли, направив в третью. А так получилось, что один из летчиков этой эскадрильи знал Чепелюка, увидел его, обрадовался. «Будем вместе летать», – говорит. Словом, Чепелюка оставили. А мне командир эскадрильи лейтенант Шубин сказал: «Рядом стоит вторая эскадрилья, у них, по-моему, летчиков не хватает. Идите туда». Опять меня мой внешний вид подвел: маленький, замерзший, в обмотках. Скажу честно, мне было так обидно, что я подумывал даже пойти к командиру полка, пожаловаться, что не берут меня нигде. В общем, пошел во вторую эскадрилью. Помню, там в середине деревенской избы, где располагались летчики, буржуйка стояла, вокруг сидели летчики, пекли картошку и обсуждали полеты.

Я спрашиваю командира эскадрильи.

– Ну, я командир, – отвечает один из них.

– Летчик, сержант Бегельдинов прибыл в ваше распоряжение.

– Если летчик, тогда садись, замерз, наверное.

Смотрю, вроде бы приняли меня. Один летчик мне картошку дал. Командир говорит: «Давай рассказывай». Я рассказал про себя. Все нормально. «Ладно, пошли спать», – говорит.

Два месяца Талгату не давали разрешения на вылет, командир эскадрильи Степан Пошевальников приглядывался к пареньку. Но тот вроде бы и не расстраивался: изучал машину, слушал рассказы бывалых летчиков, заучивал карты, помогал механикам.

Талгат Якубекович с особой теплотой вспоминает своего первого боевого командира, который был необыкновенной личностью – единственный во всем авиакорпусе капитан, награжденный полководческими орденами Суворова III степени и Александра Невского. Позже к ним прибавилась и Золотая Звез­да Героя. К сожалению, Степан Пошевальников погиб в одном из боев. К своим летчикам он относился поистине с отеческой заботой, и, прежде чем отправить юного Талгата Бегельдинова на боевое задание, комэск решил сам удостовериться, насколько высоко летное мас­терство нового пополнения: он поднялся в воздух вместе с самолетом Бегельдинова. «Летаешь нормально», – сказал командир после окончания полета.

Первый бой

Это было в начале 1943 года в районе Великих Лук. Обстановка на фронте оставалась напряженной: на западе противник прочно удерживал треугольник Невель – Новосокольники – Великие Луки. На востоке в его руках находилась железная дорога Мостовая – Ржев. Южнее, в район города Белый Калининской области гитлеровцы стянули крупные силы, включая дивизию «Мертвая голова». Войскам ставилась задача – осуществлять наступательные операции, чтобы сковать противника и лишить его возможности перебрасывать резервы под Сталинград.

Первый боевой вылет у Талгата Бегельдинова состоялся 17 февраля 1943 года. Группу из шести штурмовиков вел командир эскадрильи Степан Пошевальников, на его самолете была цифра 13 – по числу сбитых им вражеских самолетов. Вот как писал об этом полете в книге «Летчики и космонавты» Герой Советского Союза Николай Каманин: «После возвращения Талгата Бегельдинова с первого боевого задания стало известно, что в первом заходе он настолько удачно спикировал на цель, что бомбы легли точно в бензохранилище. А со второго захода поджег склад боеприпасов. Такое бывало и у других летчиков, но редко, а у Бегельдинова получилось сразу».

– Мы тогда атаковали вражес­кий эшелон и железнодорожную станцию, – вспоминал Талгат Якубекович. – Шли в атаку с высоты тысячи метров, снижались, прицеливаясь, и с 500–600 метров начинали бить по врагу. Поверьте, это не так-то просто. Хотя, если честно признаться, цели на земле я не видел, просто смотрю, все стреляют, и я нажимаю кнопку – вижу, бомбы пошли. Оказалось, удачно. В первый день я сделал три вылета. Вот такую дырищу привез с правой стороны самолета – зенитный снаряд попал, хорошо еще, что бронебойный, который ушел и там где-то разор­вался. А то если бы осколочный, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

Через несколько дней состоялся еще один знаковый полет Бегельдинова. При налете на деревню Горушка из шестерки Илов, где замыкающим шел Талгат, было сбито пять наших машин. И один из немецких истребителей стал настойчиво атаковать Ил Бегельдинова.

– Немец совершенно обнаг­лел, – вспоминал он. – Высокая скорость в этот момент была для него помехой, и он выпустил шасси, чтобы уменьшить ее. Это почему-то меня взбесило. Ну, думаю, гад, я тебе не котенок. Резко развернул машину в сторону противника, взял ручку на себя. «Мессер» в этот момент оказался прямо передо мной в прицеле. Я нажал на гашетки. Вижу, как пули вонзаются в истребитель. Он задымился, свалился на крыло и пошел к земле. Но и мой самолет был поврежден, начал входить в штопор. Кое-как выровнял машину, набрал скорость, снизился и с трудом дотянул до аэродрома.

За этот бой Талгат Бегельдинов был награжден орденом Отечественной войны II степени. Вскоре ему было присвоено звание старшего лейтенанта, а в августе он был назначен командиром звена.

Бессмертное пике

Талгата Бегельдинова на фронте считали везунчиком, судьба его словно оберегала, помогая выходить невредимым из самых невероятных ситуаций.

Вот один из таких случаев. В феврале 1944 года его Ил-2 был подбит зенитной артиллерией. Он дотянул до нейтральной территории и аварийно посадил самолет на густо заминированную поляну. Предупрежденные об опасности, вместе со стрелком они целый день отсиживались под обстрелом в бронированной кабине штурмовика и лишь ночью с помощью саперов вышли из опасной зоны. Поразительно, но его самолет, пробороздивший по начиненной минами земле десятки метров, не напоролся на них!

А в одном из боев, когда Ил Бегельдинова вошел в пике, сверху на него стал падать подбитый немецкий истребитель. За доли секунды Талгат сумел вынырнуть из-под падающего на него самолета, и тот врезался в землю, а вместе с ним взлетели на воздух вражеские вагоны. Наблюдавший за этим воздушным боем командир дивизии Каманин в восторге воскликнул тогда: «Блестящее боевое пике выполнил Бегельдинов! В учебники бы его занести. Бессмертное пике!»

С именем Талгата Бегельдинова связан и еще один поистине легендарный случай, вошедший в историю Второй мировой войны. В германской армии славился как непобедимый летчик Ганс Хан по прозвищу Асси, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями. На его счету было 560 вылетов и 108 сбитых самолетов, он стал известен еще в битвах за Францию и Англию. На Восточный фронт немецкого аса перевели осенью 1942 года. Асси считался непобедимым, пока его самолет не пересекся в небе с Илом Талгата Бегельдинова.

Этот бой произошел 21 февраля 1943 года в районе Старой Руссы. Для аса такого уровня, каким был Хан, быть сбитым каким-то мальчишкой (Талгату тогда было всего 20 лет) было позором, поэтому во время допросов (Ганс Хан попал в плен и семь лет провел в советских лагерях) он категоричес­ки отказывался признать, что его сбил молодой советский летчик, уверяя, что его самолет подбила зенитка, и из-за отказа двигателя он был вынужден приземлиться в советском тылу.

Битые тарелки и котенок на счастье

Помните, как в знаменитом фильме «В бой идут одни «старики» один из механиков тихонько крестил летчика, героя Леонида Быкова, перед вылетом? Свои приметы на счастье всегда были у авиаторов, которые украшали фюзеляжи своих самолетов. Как правило, рисовались звезды, каж­дая из которых означала сбитый самолет врага. Что же касается амулетов, то и они были у «сталинских соколов».

Как рассказывал Талгат Бегельдинов, в эскадрилье Сергея Луганского летчики поочередно брали с собой в воздух небольшую собачонку – общую любимицу.

– А у нас, например, в полку один летчик-штурмовик все время летал с котенком. Некоторые летчики ни за что не брились перед боевым вылетом, другие обязательно присаживались на землю, прежде чем сесть в кабину самолета. А вот Герой Советского Союза летчик-истребитель Николай Шутт, который часто шел рядом со мной в качестве прикрытия, был вообще человеком со странностями. Мы его прозвали Усатый за пышные холеные усы. Так вот, он перед вылетом непременно ломал тарелку. Да-да, самую обыкновенную тарелку. Не сломает – не полетит. Официантки в столовой вначале сердились, а потом привыкли.

Сам Талгат счастливым для себя считал число 13. Именно под этим номером он впервые появился в небе над Берлином.

Ведущий группы

«Летал Талгат неустанно, – писал о Бегельдинове Николай Каманин. – Стал мастером штурмовых ударов, воздушным разведчиком. Мне доставляло большое удовольствие подписывать на него несколько наградных листов, а затем представить к офицерскому званию. В боевые расчеты его стали включать ведущим группы».

– Ведущий – это самый главный в группе. Как командир эскадрильи, я водил большие группы, до 24 самолетов, и ни одного летчика не потерял! Почему? Да потому что грамотно летал. Перед каждым вылетом я досконально изучал обстановку, данные разведки: где артиллерия стоит, где батареи, где танки… Вслепую мы в атаки не ходили, поэтому я никогда не терял летчиков, – рассказывал Талгат Якубекович.

Талгату Бегельдинову было всего 22 года, когда он получил первую Звезду Героя, и 23, когда вручили вторую. В стране всего 65 военных летчиков дважды были удостоены этого высокого звания.

– Тогда мы даже не думали о наградах, – говорил ветеран. – Я никогда и не помышлял, что буду Героем Советского Союза. Мысль была одна – как противника уничтожить.

Талгат Бегельдинов славился и как мастер воздушной разведки. Он летал в самых сложных погодных условиях, при противодействии истребителей, порой в одиночку, добывая ценнейшие сведения о противнике.

– Как разведчика меня порой посылали на задание на рассвете или ночью, я все фотографировал: под фюзеляжем Ила было два фотоаппарата, между пушками и пулеметами еще один. Если, скажем, стреляешь из пушки, видно, куда попала трассирующая пуля, так что ничего не скроешь, – вспоминал он.

После Победы

Долгим и нелегким был для Талгата Бегельдинова путь к Победе. Под Харьковом он был ранен, блуждал по вражеским тылам. Вернулся в свой полк, где его считали погибшим, даже китель с орденами отправили в родной аул! Когда вместе с полевым госпиталем его пытались эвакуировать в тыл, убежал из санитарного эшелона, чтобы вернуться к своим.

Освобождал Украину, Польшу, громил врага в его логове, в поверженном Берлине. После Победы, как и все фронтовики, Бегельдинов рвался домой, на Родину. Однако ему предложили продолжить образование, и он стал слушателем Краснознаменной Военно-воздушной академии, после окончания которой служил в рядах Вооруженных сил СССР. Был заместителем командира полка по летной подготовке, а позднее начальником штаба Высших курсов усовершенствования офицеров-штурманов.

В 1956 году по состоянию здоровья ему пришлось оставить военную авиацию, но с небом дружить не перестал, перейдя на работу в гражданскую авиацию. Талгат Якубекович занял пост заместителя начальника по капитальному строительству Республиканского управления гражданской авиации.

Привыкший выполнять все точно, честно и добросовестно, Бегельдинов и в гражданской жизни придерживался этих правил. Совмещая учебу и работу, не прося скидок и поблажек за боевые заслуги и регалии, учился в Московском инженерно-строительном, а позднее – в Казахском политехническом институтах по специальности «промышленное и гражданское строительство». Что побудило аса стать строителем? Как он сам говорит, любовь к красоте и зодчеству, гармонии природы и архитектуры, которую не случайно называют «застывшей музыкой».

Талгат Якубекович очень серьезно осваивал теоретические и прак­тические вопросы строительства крупных промышленных объектов, занимался сооружением первой взлетно-посадочной полосы Алматинского аэродрома, за что в октябре 1958 года был награжден Почетной грамотой Верховного Совета КазССР.

И в мирной жизни талантливый летчик был как на передовой. Под его руководством построены аэродромы с современными взлетно-посадочными полосами на Мангышлаке, в Чимкенте и Усть-Каменогорске, Семипалатинске и Балхаше. Сданы в эксплуатацию двадцать аэропортов, открывших путь нашей республике во все страны мира.

Позднее, будучи заместителем управляющего треста «Казстальмонтаж», Бегельдинов возглавил строительство крупнейших промышленных объектов страны, таких как Лисаковский горно-обогатительный комбинат, Джамбулский завод двойного суперфосфата, а также престижных городских объектов в Алма-Ате: Дворца республики, Республиканской библиотеки и цирка, автодромов и многих других. Причем для него сдача всех этих объектов была как выполнение боевых заданий – в сжатые сроки, ударными темпами и с хорошим качеством.

Талгат Бегельдинов вел большую общественную работу, трижды избирался депутатом Верховного Совета СССР, депутатом Алматинского городского совета, активно участвовал в патриотическом воспитании молодежи, писал книги, вспоминая боевую юность и своих фронтовых друзей.