Партийные системы стран мира и Казахстана – обзор

Формирование зрелой партийной системы – центральное звено политического процесса. И можно с уверенностью сказать, что рано или поздно каждая такая система приходит в своем развитии к политическому плюрализму.

Восточная Европа

По мнению австрийского политолога Дитера Зегерта, на дее­способность партий влияют институциональные условия, такие, как избирательное законодательство и законы о финансировании политобъединений. При этом индикатор зрелости политической общественной организации определяется умением успешно мобилизовывать своих избирателей для участия в выборах в течение длительного времени.

– Показатель стабильности партийной системы свидетельствует о привлечении наиболее значимыми партиями больших групп избирателей на выборах, следующих друг за другом. Если результаты выборов лишь немно­гим отличаются друг от друга, то показатель нестабильности партийных предпочтений минимальный, меньше 5%, – поясняет ученый. – Нестабильность партийных предпочтений больше 20% должна рассматриваться как высокая. Как правило, в молодых демократиях волатильность высокая, а в зрелых – низкая. Большинство политологов полагают, что в ходе следующих друг за другом выборов связь избирателей и партий усиливается, так что чем «старше» демократия, тем меньше волатильность.

В Восточной Европе, например, с середины прошлого века поч­ти везде существовала только одна политическая движущая сила – государственная партия коммунистической ориентации. Но в 1990 году в момент первых выборов в каждой стране возникло большое число партий, которые старались завоевать места в парламентах и повлиять на формирование правительств.

Даже в полуавторитарных режимах, так называемых «фасадных демократиях», как в Сербии до 2000 года, регулярно проходящие выборы были связаны с ростом значения партий, включая оппозиционные. Однако все они были неустойчивыми – преобразовывались, распадались, сменяли ориентацию.

Если проследить уровень электорального участия в Восточной Европе, то вплоть до 2004 года он был достаточно низким: только 18% в Словакии, 21% – в Польше, 28% – в Чехии, 39% – в Венгрии. Если сравнить: в Дании, Италии, Германии в последних выборах в среднем принимало участие примерно 80% избирателей, во Франции средние показатели электорального участия равняются примерно 65%, в Великобритании – почти 70%.

При этом волатильность относительно высока, колеблясь между 15 и 20%. В трех случаях (Болгария, Польша и Украина) она еще выше. Этот факт отражался и на нестабильности правительств. Чаще всего кабинет министров менялся в Польше и Украине. В Польше это объясняется нестабильностью партийной системы, а в Украине – зависимостью правительства от президента. В Чехии, начиная с кризиса 1997 года, тоже существует постоянная внутренняя нестабильность, ведущая к досрочным выборам и частым сменам правительств.

– Можно сказать, что процесс политического строительства во многих странах региона проходил через кризисы, досрочные выборы и нестабильные правительства. Расколы, падение популярности, даже исчезновение с политической арены ранее правящих партий характерны практически для всей Восточной Европы, – считает Дитер Зегерт. – Таким образом, можно говорить о существовании в Восточной Европе хотя и способных выполнять ряд функций, но слабых партийных систем.

Исходя из того, что действую­щие партии возникли лишь накануне первых демократических выборов или даже поз­же, то есть существуют всего 15–30 лет, можно предположить, что закономерности их развития поддаются изучению с использованием теоретических концепций, применяемых к западным демократиям. В среднесрочной перспективе следует ожидать консолидации данных нестабильных систем.

Япония

В политической системе после­военной Японии закрепился уникальный для мирового опыта феномен «системы 1955 года», который по форме и содержанию противоречил присущему демократическим системам принципу сменяемости власти.

В течение 38 лет Либерально-демократическая партия сохраняла большинство в нижней палате парламента, что позволяло ей формировать правительство без создания коалиций с другими партиями. «Система 1955 года» была формой адаптации политической власти к специфическим условиям эпохи холодной войны.

По мнению доктора исторических наук, профессора Дмитрия Стрельцова, японская партийно-политическая система обладает существенной спецификой с точки зрения роли и места политических партий в системе государственного управления.

В противоположность принятой в западной политологии точке зрения о том, что политическая партия возникает как форма протеста ущемляемого меньшинства против привилегий и власти, политические партии в Японии образовывались в рамках существующей власти как один из ее инструментов против оппозиции. Например, «Сэйюкай», первая крупная олигархическая партия, образовавшаяся в 1900 году, ставила своей целью находиться «по правую руку» от власти.

– К тому же общепринятый в Японии подход свидетельствует, что политическая партия, не находящаяся у власти и не имеющая шанса войти в правящую коалицию, не достойна существовать в принципе. Только приход партии к власти, позволяющий ее лидерам войти в состав правительства и дающий реальное право голоса в подготовке государственных решений, оправдывает высший смысл ее существования и усилий по ее созданию, – поясняет историк.

Следствием этого является то, что политические партии Японии – это парламентские организации, не обязательно имеющие массовое членство. Партия в Японии может быть зарегистрирована пятью действующими депутатами парламента либо получить регистрацию как организация, завоевавшая поддержку как минимум двух процентов голосов избирателей, принявших участие в последних парламентских выборах.

Как же ЛДП удалось сохранить свое господство в такой конкуренции? Помогали механизмы смены лидеров: регулярные отставки премьер-министров и переформирование состава правительств производились в среднем через каждые 1,5–2,5 года. Это позволяло создавать имидж обновленной партии и таким образом реабилитироваться в глазах избирателей после очевидных провалов или коррупционных скандалов.

Важным фактором политических трансформаций начала 1990 годов стала структурно-функциональная «усталость» «системы 1955 года», которая оказалась неспособной адаптироваться к коренным сдвигам в социально-экономической сфере. В 1993-м Япония вступила в период коалиционных правительств, и партийная система переживала период высокой волатильности. Партии проходили через опыт рождений и исчезновений, расколов, слияний, создания новых союзов и коалиций, на первый взгляд казавшихся даже противоестественными.

В 1993 году в результате объе­динения всех оппозиционных партий, за исключением коммунистов, к власти в стране пришла семипартийная коалиция. Либерал-демократы с тех пор уже не могли обходиться для удержания власти без партнеров по коалиции.

Германия

Партийная система современной Германии – наследница «управляемого многопартийного плюрализма», созданного на заре существования ФРГ под влиянием внешних факторов, внутренних идеологических ограничений, компромисса элит и институционального дизайна. В итоге ограниченное число партий составило своеобразный каркас политической системы.

По мнению профессора Кемеровского государственного университета, доктора политических наук Сергея Бирюкова, на сегодняшнее состояние партийной системы Германии большое влияние оказали общественные процессы последних десятилетий. Например, активизация массовых альтернативных социальных движений (экологических, гендерных, антиглобалистских, движений меньшинств), которые продвигают новую повестку дня, бросая вызов идеологическим платформам основных политических партий.

Кроме того, на политические повестки большое значение оказало переосмысление драматического опыта исторического развития в прошлом веке. Распад Восточного блока, объединение Германии и подписание Мааст­рихтского договора в 1992 году, равно как и ситуация экономического кризиса, начавшегося в 2008 году, открыли для страны широкое «окно возможностей» для выражения своих взглядов всеми участниками общественно-социальных процессов.

Создание «большой коалиции» в 2013 году способствовало дальнейшему размыванию собственного политического лица Социал-демократической партии Германии. Вместо праволиберальной и социал-демократической альтернатив между собой начинают конкурировать две версии либеральной платформы – последовательная (ХДС‒ХСС – блок правоцентристских политических партий, включаю­щий в себя «Христианско-демократический союз Германии» и «Христианско-социальный союз в Баварии») и смягченно-популистская (CДПГ и умеренная часть «Зеленых»).

– В современной ситуации у «Зеленых» существует реальный шанс постепенно превратиться в партию германского среднего класса, недовольного излишне «жесткой» социально-экономической политикой альянса ХДС‒ХСС и колеблющейся линией CДПГ, – считает политолог Сергей Бирюков. – Согласно опросам, партия сегодня пользуется популярнос­тью в больших и университетских городах. В целом же нельзя сказать, что партийная система Германии терпит кардинальные изменения. При этом ее усложнение, поляризация и дальнейший отход от модели «управляемой многопартийности» неизбежно продолжатся.

Меняющаяся социальная структура, система ценностей и интересов побуждают изменять не только идеологическую окрас­ку, но и политическую стратегию. От принципиальной способности партий не к косметическим, а к глубоким трансформациям зависит будущее современных влиятельных политических объединений. Таким образом, правильнее говорить не о «системном упадке» политических партий Германии, а о существенной трансформации их роли.

В контексте масштабных социальных изменений партии не замещаются новыми общественными движениями, но скорее дополняются ими, формируя для них качественно новую электоральную базу.

США

Двухпартийная система США привлекает внимание исследователей в течение многих лет. Это одна из наиболее стабильных партийных систем, чья история насчитывает более 200 лет.

При этом партии не всегда занимали столь важное место в истории США. На заре американского государства к ним было скорее негативное отношение. Они рассматривались как элемент, скорее разделяющий страну, а не объединяющий.

Даже первый президент США Джордж Вашингтон, напутствуя американцев после завершения срока своего президентства, предупреждал, что партии – это зло, ведущее к разъединению страны.

Примерно до 1824 года в Штатах продолжалась эпоха, названная в историографии «эра доброго согласия». Партии появились, но это, скорее, были протопартии. Одну из них возглавлял Томас Джефферсон, другую – Александр Гамильтон. В большинстве вопросов они занимали схожую позицию.

Начиная с президентских выборов 1824 года впервые возникают реальные общенациональные партии: демократы и виги. Они действовали на территории всех штатов, входивших в молодое американское государство. В последующем эти партии не пережили Гражданскую войну.

На смену пришла известная система «демократы – респуб­ликанцы». Республиканская партия действовала на севере, а Демократическая – на юге.

Выборы 1932 года привели к тому, что Демократическая партия превратилась не просто в общенациональную, а в значительной степени в партию мигрантов, за которую голосовали многие новые американцы. Рес­публиканская партия к этому времени обрела консервативный статус.

Сейчас в США идут глубокие трансформации как в самом электорате, так и в механизмах работы политических партий. И демократы, и республиканцы стараются модернизироваться. Например, демократы сделали первичные выборы обязательными, до начала 1970 годов система «праймериз» действовала лишь в немногих штатах.

Изменения коснулись и финансирования политических партий. Многие говорят, что американская избирательная кампания превратилась просто в многомиллиардный бизнес, активными участниками которого являются комитеты политического действия.

В результате политические партии вынуждены конкурировать не только друг с другом, но и с определенными корпорациями. Это ставит под вопрос будущее двухпартийной системы. Впрочем, пока никто не придумал другого механизма ни выдвижения кандидатов, ни организации выборов. В этом смысле замены партиям пока нет.

Казахстан

Современный этап развития казахстанского общества характеризуется усилением роли политических партий как активных участников процесса формирования и функционирования системы государственного управления. В последние годы наблюдается тенденция рационализации партийной системы и формирования крупных партий, рельефно выражающих интересы основных социальных групп.

В целом развитие института политических партий в Казах-стане можно условно разделить на четыре основных этапа. Первым следует считать период с 1990 года по осень 1995-го. Принятие Закона «Об общественных объединениях в Казахской ССР», уход с политической арены Коммунистической партии Казахстана, распад СССР ускорили процесс формирования многопартийнос­ти в стране.

Второй этап охватил промежуток времени с осени 1995-го по весну 1999 года. Выборы в Мажилис, прошедшие 10 октября 1999-го, стали первым опытом межпартийного соперничества за депутатские мандаты.

Третий этап становления и развития партийной системы Казахстана связан с принятием в 2002-м нового Закона «О политических партиях» и парламентскими выборами 2004 года. Четвертый – современный этап развития партийной системы Казахстана – берет начало с событий 21 мая 2007 года, после принятия Конституционного закона «О внесении изменений и дополнений в Конституцию Рес­публики Казах­стан», который существенно изменил статус и усилил роль политических партий в стране.

16 марта 2022 года в Послании народу Казахстана Глава государства Касым-Жомарт Токаев объявил о масштабном реформировании политической системы страны. В первую очередь, по мнению старшего научного сотрудника КИСИ Жанар Санхаевой, заявленные изменения направлены на формирование баланса всех ветвей власти и пересмотр «правил игры».

– Трансформации будет подвержена система сдержек и противовесов, где конечной целью является усиление роли Парламента. Сама процедура формирования законодательного органа претерпит значительные системные изменения, – говорит эксперт. – Обновление законодательной ветви власти начнется с непосредственной активизации партийного поля посредством упрощения процедуры регист­рации политических партий.

Так, было заявлено о снижении регистрационного барьера с 20 тыс. до 5 тыс. человек. Тем самым Касым-Жомарт Токаев за весь свой президентский срок сократил порог регистрации в 8 раз – до декабря 2019 года барьер составлял 40 тыс. подписей.

Помимо регистрационного барьера, отличительной особенностью нового этапа партийного строительства являются иные меры, предусматривающие облегчение юридического оформления новых партий. Так, предусмотрено снижение численности региональных представителей и необходимого числа членов инициативной группы. Конечно, все эти меры должны способствовать появлению новых партийных игроков, которые в будущем смогут представлять свой электорат в Мажилисе Парламента.

– Между тем меняется и конкурентная среда. В новом избирательном цикле партийные игроки за голоса избирателей будут бороться и с непартийными кандидатами. На это указывает внедрение смешанной пропорционально-мажоритарной системы выборов. Ожидается, что нижняя палата Парламента будет формироваться на 70% из числа депутатов по партийным спискам, на 30% – по одномандатным округам. Смешанная система будет реализована и на местах. Новые правила позволят учесть электоральные предпочтения тех избирателей, чьи интересы, возможно, не будут представлены в рамках предвыборных программ партий, – говорит Жанар Санхаева.

В целом смешанная избирательная система будет способствовать качественным изменениям по двум направлениям. Во-первых, на политическом поле появляется новый социальный лифт для профессиональных политиков. Во-вторых, это большой сигнал политобъединениям о необходимости усиления роли их представителей, партии не смогут быть обезличенными.