Забытое имя, или Возвращение Всеволода Теляковского

Осколок «Серебряного века»

Кастеевский музей, как его с любовью называют алматинцы, можно сказать, возродил имя талантливого художника, одного из создателей театрально-декорационного искусства Казахстана Всеволода Владимировича Теляковского, впервые широко представив его работы, которые долгие годы хранились в запасниках музея.

Как говорит заместитель директора по научной работе, кандидат искусствоведения Светлана Кобжанова, одна из задач музея как раз и стоит в показе маленьких драгоценностей из его фондов.

Такой драгоценностью стала и нынешняя выставка, открывшая посетителям не только великолепного художника, но и во многом уникальную личность, каким был Всеволод Теляковский.

Достаточно сказать, что его отец, Владимир Аркадьевич Теляковский, был последним директором императорских теат­ров в Петербурге, смещенным со своего поста в 1917 году решением Временного правительст­ва. Можно представить, в каком окружении рос и воспитывался Всеволод Владимирович.

«Дом у директора императорских театров был богат и знатен, – писал в своих воспоминаниях о Теляковском казахстанский писатель Юрий Домбровский. – Один из самых аристократических салонов столицы. Мне как-то пришлось видеть у Всеволода Владимировича среди семейных фотографий несколько снимков этого дома: кабинет генерала, личные комнаты, гостиная – все в гобеленах, картинах и коврах, в бронзе и старинной мебели».

В доме Теляковских бывал весь цвет русской культуры того времени. Отец будущего художника был не только высокопоставленным царским чиновником, но и прекрасным музыкантом, зачастую играл в четыре руки на рояле с самим Рубинштейном. На званых вечерах, где собирались известные актеры и музыканты, не однажды пел Федор Шаляпин.

Первые уроки живописи Всеволод Теляковский брал у таких знаменитых художников, как Константин Коровин и Александр Головин, ведущих декораторов императорских театров, с ранней юности впитав традиции русского искусства рубежа веков, так называемого Серебряного века.

Позже Теляковский продолжил учебу во Франции у известного художника Мориса Дени, ученика Гогена, и графика Феликса Валлоттона. Но состояться как художнику ему помешала революция, для которой он оказался всего лишь одним из «бывших» – потомок старинного дворянского рода, Всеволод Владимирович был слишком интеллигентен, слишком талантлив, чтобы вписаться в рабоче-крестьянскую пролетарскую обстановку. Как ни трудно догадаться, в Казахстане он оказался не по своей воле.

Роковым для семьи Теляковских стал день 1 декабря 1934 года, когда в Ленинграде был убит Киров. Тогда начались массовые репрессии. Всеволод Теляковский был осужден 7 марта и в этом же месяце вместе с сестрой Ириной Красовской и ее мужем выслан в Казахстан. Так, в возрасте сорока одного года началась другая жизнь художника и новый этап его творчества, связанный с Казахстаном, который продлился более 25 лет. 

Поначалу Всеволод Владимирович работал в Атбасарском городском и областном Актюбинском музыкально-драматическом театрах, затем, когда в Алма-Ате начали открываться театры, приехал в наш город. Был художником-декоратором в театре оперы и балета, а когда Наталья Сац организовала Театр юного зрителя, стал работать в нем главным художником. За эти годы Теляковским было создано немало декораций и эскизов костюмов к различным спектаклям. Об этом перио­де его жизни рассказано в книге Людмилы Мананниковой «Я родом из ТЮЗа». 

...Чтобы имя Всеволода Теляковского вернулось из забытия, много сделала и куратор выставки, руководитель цент­ра классического зарубежного искусства Государственном музее искусств им. А. Кастее­ва Галина Сырлыбаева, которая буквально по крупицам воссоздавала жизнь Всеволода Теляковского, назвав его «удивительным человеком с удивительной судьбой».

– Эта выставка – дань памяти художнику, чья судьба сложилась далеко не так, как он задумывал ее сам, – сказала Галина Николаевна, – но и в этих обстоятельствах Всеволод Теляковский сумел сохранить себя как личность и остался верен своему пути – пути труженика, творца и созидателя. В апреле 1961 года уже немолодым человеком Теляковский вернулся в родной Ленинград, где через два года умер.

Всеволод Владимирович щед­ро поделился с Казахстаном антикварными работами, которые достались ему по наследству от родителей, передав в дар музея искусств 94 произведения русского и западноевропейского искусства.

«Теляковская» галерея

Так, шутя, обыграв название Третьяковской галереи, назвал картины, подаренные ему художником, Юрий Домбровский, ведь Всеволод Теляковский был не только талантливым театральным художником, но и первым профессиональным живописцем, обратившимся к казахскому эпосу.

Полная серия из десяти полотен – «Жалбыр», «Ер-Таргын», «Кыз-Жибек» и других – впервые представлена в музейной экспозиции. Правда, частично картины Теляковского экспонировались на выставке изобразительного искусства, проходившей в рамках Декады казахского искусства и литературы в Москве в 1958 году, представляя театрально-декорационное искусство республики. 

Среди этой серии – великолепный «Акын», холст поразив­ший когда-то не только Домбровского, но и работавшего в годы войны в Алма-Ате Сергея Эйзенштейна. Юрий Домбровский впервые увидел эту картину в доме литературного и театрального критика, сценариста Льва Игнатьевича Варшавского.

«Акын сидел на холме, он пел и слегка раскачивался в такт своей песне. И с этого неосознанного, но широкого движения начиналась вся ритмическая линия картины, изгибы травянистых холмов, поворот могучей шеи верблюда, линия голов слушателей. Песня как бы лепила формы, создавала видимость. И все на этой картине было оркестровано в ее ключе. Даже овцы – волнистые спины их были тоже ее частью. Под стать ей была и палитра художника – зеленоватый тонкий свет луны, прозрачная чернота неба, темная листва дерева с синевой и прозеленью, неяркое свечение меха и малинового бархата на опушках и верхах казахских шапок». 

А вот как вспоминает Юрий Домбровский самого Всеволода Владимировича.

«Я знал Теляковского что-то около двадцати лет. Но для меня что в 50, что в 70 он оставался человеком одного и того же возраста – худощавым, невысоким, с тонкими чертами лица, с ясным взглядом светлых глаз, одетый с какой-то почти стерильной скромнос­тью и опрятностью. Он ничем не блистал и вообще не был из тех, кто запоминается с первой встречи. Об искусстве же, художниках, своих художественных принципах он говорить не любил, хотя если спрашивали, отвечал и пояснял. 

…Вся жизнь Всеволода Владимировича прошла на сцене. ...О сценическом пространстве он знал все. Он мог его сжать, уничтожить или раздвинуть до бесконечности. Мог создать в узкой сценической коробке снежную пустыню, завертеть метель, расстелить настоящее половецкое поле, такое, чтобы небо смыкалось со степью. Он мог создать и реку, и заречную даль, и избушки на этой стороне реки и огоньки на той. Но, вероятно, хуже или лучше это умели делать и другие алма-атинские театральные художники. Но что его, безусловно, выделяло, ставило выше всех этих декораторов, хотел он этого или нет, знал об этом или не знал – это безусловное и безукоризненное чувство стиля. И даже не чувство, а чутье».

Кто знает, может, это чутье и делает талантливого человека творцом?

В 1959 году Теляковский создал серию из четырех натюрмор­тов – «Утро», «День», «Вечер», «Ночь», в которой символически показал красоту, изобилие и щедрость южной природы. Они также впервые представлены на выставке.

Кроме того, на ней можно увидеть и другие уникальные материалы: фотографии Всеволода Теляковского, членов его семьи из личного архива художника, которые еще тоже нигде не были опубликованы. Впервые широко представлены многочисленные эскизы декораций и костюмов к различным постановкам как классического, так и национального репертуара. 

Костюм для Прекрасной дамы

Как рассказала Галина Сырлыбаева, в музее хранится 137  эскизов костюмов и декораций к различным спектаклям, выполненных Всеволодом Теляковским. Он всю жизнь работал над книгой, которую сам называл «костюмерной книгой», где было им создано сотни рисунков исторических костюмов, начиная с ХVи до ХХ века.

– Впервые об этой книге я прочитала у Домбровского и Льва Варшавского, – говорит Галина Николаевна, – и решила заняться ее поисками. Но в Казахстане книги не оказалось, у ныне живущих родственников Теляковского в Петербурге ее тоже не было, но как потом я узнала, много лет назад эти рисунки были переданы в Санкт-Петербургскую театральную библиотеку, и сейчас там хранится 346 рисунков исторических костюмов, созданных Теляковским.

Это, конечно, был титанический труд – представьте, 346 листов, и на каждом листе по 5–6 фигур в костюмах различных эпох! Причем выполнены рисунки очень тонко в технике акварели, туши и карандаша. Кстати, в книге есть и казахские костюмы, детали вооружения казахских воинов, старинные национальные украшения и одежда. 

– Конечно, если бы сегодня нашелся спонсор, и эта книга была бы опубликована, она могла стать очень хорошим подспорьем для современных театральных художников, потому что там очень подробно, в деталях воспроизведены совершенные, казалось бы, мелочи – какие-то аксессуары, строчки на одежде, даже пуговицы! – отметила Галина Сырлыбаева.

На открытии выставки консул РФ в Казахстане Ирина Переверзева высказала мысль о том, что Россия присылала в эти края лучших. 

– Какими судьбами, какими сложными путями эти люди оказывались в Казахстане! Кто-то находил здесь приют во время эвакуации, кто-то просто бежал, чтобы спастись от репрессий в России, кого-то присылали сюда не по своей­ воле. Но так или иначе, для всех них Казахстан стал второй родиной, он дал им приют, Казахстан дал им надежду, дал пищу для творчест­ва. Вот и сегодня мы прикоснулись к творчеству человека, для которого Казахстан тоже стал вторым домом.

Это действительно тот случай, когда Казахстан не только сохранил, но открыл для России русского художника.

Елена БРУСИЛОВСКАЯ