Споемте, друзья!

– Многие ожидали, что у нас будет большой скачок по заражению COVID-19, Индия все-таки густонаселенная страна. Но, к счастью, здравоохранение страны смогло, мне кажется, взять ситуацию под контроль. Сейчас у многих моих согражадн приподнятое настроение. С 1 января учебные заведения страны начали работать в режиме офлайн. То, что дети пошли наконец в школу, как-то обнадеживает, вселяет веру в будущее.

Эти последние новости из своей страны Шах сообщил на хорошем казахском и русском языках. Его однокашник по аспирантуре в Тимирязевской академии, известный популяризатор казахского языка алматинец Канат Тасибеков нисколько не покривил душой, когда сказал, что его талантливый индийский друг владеет ими получше, чем любой из нас. Шах учился и много лет работал в Москве, где очень подружился со студентами и аспирантами из Казахстана. Пос­ледние 20 лет он живет на родине.

– И хотя жизнь заставила меня стать специалистом широкого профиля, я все же больше предпочитаю заниматься переводами, – говорит он. – Но, признаюсь, положа руку на сердце, это очень трудно – не иметь полноценной языковой среды.

– Что надо делать, чтобы так же хорошо, как и Вы, овладеть чужим языком?

– Мои юность и молодость, которые прошли в СССР, признаюсь, были очень бурными. Об этом можно написать книгу. Впервые я приехал в Москву 6 октября 1972 года – сразу после окончания школы, не зная ни слова по-русски, ни тем более по-казахски. Но в юном возрасте, а я был тогда 16-летним мальчишкой, обычно все быстро схватываешь. Правда, сейчас те, кто учился со мной, уже фактичес­ки забыли языки своей юности. Что касается меня, то вначале я выучил русский, а потом по воле случая – казахский. После окончания Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, где я получил диплом магистра сельскохозяйственных наук, вернулся в Индию, поработал немного в департаменте сельского хозяйства, а потом поступил в аспирантуру Тимирязевской академии, где и познакомился с Канатом Тасибековым. Меня не удивляет то, что он сейчас взялся популяризировать родной язык. Мне кажется, у него есть талант к разработке разных методик. Когда мы с ним учились в аспирантуре, темой его кандидатской была методика оценки спортивных лошадей на основе биомеханики. И вот теперь язык.

Но, самое главное, благодаря ему и другим ребятам-казахам я полюбил Казахстан по их рассказам еще до того, как стал ездить на их свадьбы.

– Ладно русский, в Москве все на нем говорили, а как Вы овладели казахским?

– Канат и его друзья, скучая по дому, обычно говорили между собой на казахском. И я тоже постепенно заговорил. Все начиналось с простого «Қал қалай?» по утрам, а потом мимоходом подхватывал и другие фразы. Допустим, Канат по утрам заглядывал ко мне в комнату с вопросом на русском: «У тебя хлеб есть?» Я ему отвечал на казахском: «Қара нан бар. Керек па?» Потом у нас была традиция – собираться еженедельно на посиделки, где пели казахские песни. Обычно те, кто быстро овладевает языком, хорошо поют, а у меня был тогда неплохой баритон. Моими любимыми песнями тогда стали «Домбыра» из репертуара Розы Рымбаевой, «Көзімнің қарасы» Абая, но особенно мне близок «Атамекен» Ескендира Хасангалиева. Вся академия благодаря нам напевала строчки, от которых у меня и сейчас сердце заходится ностальгией и пробегает дрожь по телу:

Қайда жүрсең, Атамекен

Көкейіңде жатады екен

Күннің өзі ұясына

Қимай оны батады екен…

Прошло столько лет, а мелодия этой песни до сих пор делает мой день, как говорят у вас на родине. Я вообще помню и пою все песни, которые были популярными в Сою­зе в 70-х и 80-х. Вот эту песню вы вряд ли где-нибудь услышите еще (напевает):

Почтовый ящик открываю я с волненьем,

А вдруг он снова, как и всю неделю, пуст.

Ты мне не пишешь начиная с воскресенья,

Молчишь, обидевшись на что-то, ну и пусть...

– А сколькими языками Вы владеете?

– Нормально, как рыба в воде, чувствую себя с тремя – родным тамильским, английским и русс­ким. Официально у нас около 36 штатов, и везде свой язык, обычаи и культура. Поэтому люди вынуж­дены общаться на английском даже внутри семьи. Я, например, кроме тамильского, другие языки Индии не знаю, а моя жена родилась в Дели, где говорят на хинди, поэтому дома мы говорим на английском или на русском (она тоже училась в Москве).

Государственными у нас являются два языка – английский и хинди. Кроме них есть еще официально признанные 22 языка, которые могут использоваться правительст­вами штатов для административных целей. Делопроизводство и юриспруденция, включая суды, ведутся по привычке на английс­ком. На хинди говорят в основном на севере страны. Некоторые южные штаты сопротивляются этому, говорят, что им достаточно английского. В таких случаях, когда речь заходит о госязыках, я не устаю повторять, что для этого нужна политическая воля.

– У нас, в Казахстане, большая проблема со знанием государственного языка...

– У меня после поездок в Казахстан и общения с казахскими студентами и аспирантами в Москве не сложилось такого впечатления. Наоборот – показалось, что казахи относятся к своему языку, как и мы, тамилы, трепетно, почти фанатично обожествляя его. В школах тех штатов, где он признан официальным, звучит молитва в честь него, даже если язык обучения там английский. Так вот, когда я общался с казахскими друзьями, мне показалось, что они так же относятся к своему языку – с нежностью, владея при этом русским на уровне родного. Я всегда всем говорил, что, кроме русских, в Советском Союзе их языком лучше всего владеют казахи. Но сейчас, насколько я могу судить из прессы и общения с друзьями, в сознании людей произошел какой-то перелом. Некоторые горячие головы считают, что вполне можно обойтись без русского языка, но мне все-таки кажется, что это будет большой потерей, потому что владение любым другим языком, кроме родного, – большая ценность. Я это, что называется, прочувствовал на своей шкуре.

– Пробыв 200 лет колонией Великобритании, Индия не сталкивалась с такой проблемой, когда народ начал забывать свой родной язык?

– До сих пор во многих наших школах английский язык идет как основной. Нет, своего ребенка, конечно, любой родитель волен отдать учиться в школу, где будет звучать его родная речь, но без знания английского шансы устроиться на работу после окончания школы и университета очень низкие. Что скрывать, родные языки народов, проживающих в Индии, страдают от этого. Они используются в основном теми, кто занимается литературой и искусством. Но в последние годы и у нас тоже появились патриоты, которые считают, что в первую очередь нужно развивать родной язык. По их мнению, тамильский язык, на котором говорит около 80 миллионов человек, вполне может стать языком науки и новых технологий. При этом они ссылаются на Китай и Японию, которые смогли это сделать. «Почему они изучают мир через свой язык, а мы не можем этого делать?» – задаются вопросом в Индии. Но на Японию влияние Англии и Франции было не таким сильным, поэтому у них была возможность не просто сохранить свой язык, а развивать его. Для того чтобы наши языки стали востребованными в сфере не только литературы и искусства, но и науки, нужно решительно заявить, что обучение нынешнего молодого поколения будет вестись на родных для народов Индии языках. Кстати, в некоторых штатах это уже практикуется. Молодые получают степень бакалавра и магистра на хинди и даже тамильском языке. Их родители пошли на этот шаг, несмотря на то что с дипломом на родном языке устроиться на работу труднее. То, что у вас в Казахстане тоже придается этому вопросу большое значение, правильно. Молодое поколение должно уже изучать на нем фундаментальные науки.

– В Индии, получается, для большинства населения анг­лийский язык сегодня имеет то же значение, что и русский в Казахстане?

– Да, именно так. Может быть, даже и чуть большее. Сам я, кстати, оканчивал школу, где только точные науки были на английском языке, остальные – на тамильском. В Москве, где пришлось общаться с представителями разных народов, приехавшими со всех концов планеты, пришлось основательно взяться за английский. Я его, скажем так, изучал через русский. А им, благодаря молодой памяти и бойкому характеру, а еще огромной любви к жизни и к людям, овладел так, что, когда жил в Союзе, никто и не подозревал, что я иностранец. Один из «виновников» этого – Канат Тасибеков. Мы с ним чем-то похожи, оба жили на одной волне: песни пели на казахском и русском и тусовались, как сейчас бы сказали, в одних и тех же компаниях.

О чем я сейчас мечтаю? Приехать в Казахстан, чтобы окунуться в атмосферу моей молодости, побывать на каком-нибудь тое и спеть вместе с другом «Атамекен» и «Домбыру».