Бессмертный подвиг девушки-снайпера

Снайпер 54-й отдельной стрелковой бригады 22 армии 2-го Прибалтийского фронта Алия Молдагулова была убита в бою за деревню Казачиха Новосокольнического района Псковской области 14 января 1944 года. В июне того же года, к своему 19-летию, ефрейтор Молдагулова была посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.

Начало

Ее судьба была невероятно яркой и насыщенной. Алия родилась 15 июня 1925 года в ауле Булак Хобдинского района Актюбинской области. Отца Нурмухамбета Саркулова, видимо, преследовали за происхождение (был из зажиточной байской семьи): в годы коллективизации и массовых репрессий он кинулся в бега. Алию воспитывал дядя по материнской линии Аубакир Молдагулов, давший ей свою фамилию.

В книге Максима Кузнецова «Снайпер Алия Молдагулова. История женщины неженской профессии» читаем: «В 1933 году Маржан, мать Алии, была застрелена сторожем, когда проходила мимо колхозного картофельного поля. Случайная трагедия... Так во всяком случае об этом обычно рассказывается в историях об Алие. Однако в 1933 году в Казахстане бушевал голод, так что, возможно, мать Алии не просто проходила мимо колхозного поля – и трагедия с ней была не случайной.

Отец похоронил убитую мать Алии где-то в низовьях реки Курайли, где они тогда скитались. Он был полнос­тью раздавлен и уничтожен, не имел ни сил, ни средств заниматься детьми, оставил их и исчез. Алия с младшим братом примерно год странствовали по селам, выживая на улицах небольших городков, и, судя по всему, младший брат Багдат в этих скитаниях и умер. Алие же повезло: ее дядя, брат матери Аубакир Молдагулов разыскал девочку и забрал к себе в Алма-Ату. Ей было тогда десять, и она впервые пошла в школу».

Когда дядя поступил в Военно-транс­портную академию, то с семьей переехал в Москву, а оттуда в Ленинград, куда вскоре перекинули вуз. Там он в 1939 году устроил племянницу в школу-интернат. Кстати, Алия была первой казашкой, награжденной путевкой во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек», но туда она не попала – началась война.

Всех, кто занимался и продолжает заниматься детальным изучением ее биографии, поражает железный характер, принципиальность и бесстрашие 16-летней Алии.

– Эта девушка, нет, даже еще девочка-подросток, держала свою судьбу в собственных руках и никому, даже дяде Ауба­киру, заменившему ей отца, не позволяла что-то решать за нее, – говорит Александр Шухов, генеральный продюсер байопика об Алие Молдагуловой, съемки которого начались в прошлом году. – Когда он с семьей решил эвакуироваться в Ташкент, она отказалась уезжать из Ленинграда. При этом в жизни Лия (она, по воспоминаниям боевых подруг, любила, когда ее называли именно так) была очень мягкой, сердобольной, внимательной к другим людям. В детдоме для совсем маленьких она была «мамой Лией».

Восьмого сентября 1941 года началась блокада Ленинграда. В марте 1942-го вместе с детским домом Алия выехала из осажденного города в село Вятское Ярославской области. До этого, едва исполнилось 16 лет, обивала пороги военкоматов. Ее оттуда выгоняли. Не подходила ни по возрасту, ни по росту – метр пятьдесят с кепкой, ни по комплекции – болезненно изможденная.

В октябре 1942 года Алия поступила в Рыбинский авиационный техникум, думая, что там готовят военных летчиков. Оказалось – тыловых механиков. С присущим ей упорством она пробилась в первый набор женской снайперской школы, расположенной в подмосковных Вешняках. Будущие снайперы покатывались со смеху, глядя на казахскую Дюймовочку. Еще бы! Уж очень смешно она выглядела в военной форме не по росту и громко хлопающих сапогах, надетых на тонюсенькие ножки со стопой 34 размера. Они, эти сапоги размером 40+, «сообщали» о ней задолго до того, как она появлялась. А ей, проходя строевую подготовку, надо было в них ползать, бегать, залезать на деревья...

Когда командир пытался отправить ее на кухню, она отвечала, что поступила в техникум не картошку чистить, а учиться защищать Родину. Словом, не на ту напали! На хохот и подтрунивания волевая целеустремленная девочка не обращала внимания, училась на отлично, побеждала на стрельбах.

«Дорогая, ты не представляешь себе, какую радость доставило твое письмо после долгой разлуки, – писала Алия своей тете Сапуре, которую называла сестрой. – Я сейчас нахожусь в Подмос­ковье, учусь… Я шлю тебе гвоздику, незабудочку, земляничку. Мой адрес – Московская область, почтовое отделение Щелково, Центральная женская школа снайперов, Алие Молдагуловой».

– Когда я читаю письма о цветах, мне вспоминается то счастливое время, которое мы провели вместе с ней в Москве и Ленинграде, – рассказывала Сапура Молдагулова в документальном фильме «Алия» Юрия Пискунова, снятом в 1970 году. – Как мы с ней вступали в пионеры, первая елка, которую мы увидели в школе и в академии, где учился брат, экскурсии по городу, мавзолей Ленина, планетарий, Дом пионеров… По-моему, у нее еще оставили след те события, которые происходили в те времена, когда мы жили в Москве и Ленинграде. Особенно в Москве, когда встречали папанинцев и трех летчиц – Валентину Гризодубову, Полину Осипенко и Марину Раскову, которым было присвоено звание Героя Советского Сою­за за самый длинный беспосадочный перелет из Моск­вы на Дальний Восток.

Все это Лию волновало, она старалась раздобыть книги о таких людях, жадно слушала рассказы о них. Она читала запоем, жене брата иногда даже приходилось отбирать у нее книги. Стать героиней она, конечно, не мечтала, просто считала, что защищать Родину – это долг каждого. Запомнился день, когда я последний раз виделась с ней – 9 июля 1941 года. Наша семья выезжала из Ленинграда. Мы звали ее с собой, но она сказала, что не по­едет. «А ты, Сапураш, езжай, – сказала она. – У дяди трое маленьких детей, надо помочь».

Снайперская школа

Из рассказа Валентины Суворовой, учительницы из села Вятское Ярославской области:

– В 1942 году мы получили письмо из района о том, что к нам едут дети, вывезенные из блокадного Ленинграда. Подготовили к их приезду комнаты для проживания, школу. Мы знали, что эти дети пережили и голод, и холод, и бомбежки, и обстрелы, но то, что мы увидели, трудно передать словами. Желтые, сморщенные маленькие старички с обтянутой кожей кос­тями. Среди приехавших детей обращала на себя внимание черноглазая девочка. Не потому, что была единственной казашкой, а своей недетской сосредоточенностью и серьезностью. Они все еле стояли на ногах, один путь по Ладоге чего стоил, но она, забыв о себе, хлопотала, заботясь о других. После, когда немного пришла в себя, часто вспоминала Ленинград – она любила этот город. Потом, когда она ушла на фронт, я часто думала об этой хрупкой девочке. Откуда в ней было столько героизма и бесстрашия? Может быть, она его впитала с молоком матери, ведь ее народу приходилось много воевать, отстаивая свои границы? Или на это повлияли бурные события тех лет.

– Когда я решила добровольно пойти на фронт, то первой среди девушек, собравшихся в районном военкомате, обратила внимание на Алию, – вспоминала ее боевая подруга Надежда Матвеева. – У маленькой хрупкой девочки было такое обиженное лицо, что хотелось ее пожалеть. Я подошла к ней, мы познакомились и разговорились, Лия (она так представилась) сказала, что ей отказали в просьбе отправить на фронт. Мала, мол, еще – всего 17 лет. Но она упорная, пошла еще раз к военкому. И вот ее, меня и еще двух девушек зачис­лили на снайперское курсы в подмосковных Вешняках.

«Дорогая Сапура! В настоящее время мы сдаем зачеты, – писала она Сапуре Молдагуловой. – По окончанию учебы, видимо, не сразу поедем на фронт, хотя мы все с нетерпением рвемся туда. Вот уже несколько дней, как со всех концов родины приезжает смена. Мне очень хочется, чтобы приехала хотя бы одна казахская девушка, а то ведь в нашем наборе я одна казашка».

– Осмотрели строй, на левом фланге стояла совсем еще девочка, ростом не выше винтовки, – вспоминал бывший командир 54-й стрелковой бригады Николай Уральский. – Спрашиваю: «Кто такая?» «Алия Молдагулова», – отвечает пигалица. Посмотрел на нее вблизи, и она показалась мне еще меньше рос­том. Решил отправить ее в медсанбат. Не успел отойти и на пять метров, как Молдагулова преградила мне дорогу. Смотрим друг на друга. Справа – строй девушек – улыбаются, они уже знали, какой характер у Алии. «Я, товарищ полковник, приехала сюда не картошку чистить, а бить фашистов». «Ах ты, – говорю, – какая!» «Да, вот такая!» – заявляет дерзкая пигалица.

Из письма Алии Сапуре Молдагуловой: «Пишу в глубоком окопе. Вокруг много деревьев, у меня на голове каска, за поясом гранаты, в руке винтовка. Находимся на переднем крае. Когда впервые встретилась с фашис­тами лицом к лицу, то думала, что буду трусить, а сейчас этого за собой не замечаю. Пули летят рядом, гранаты и снаряды взрываются близко, но не страшно. Привык­ла. Если бы ты увидела меня сейчас, то не поверила бы, что я стала такой, что даже наши солдаты удивляются. Фрицев не жалею, а в начале немного волновалась.

Утром наш командир вызвал меня на три шага вперед. Сказал: «Снайпер Алия Молдагулова за три дня убила 14 фашистов. За этот подвиг я от имени командования объявляю ей благодарность. Потом он перед всем строем обнял меня и поцеловал как сына. Я смутилась и покрас­нела»…

Из последнего письма Алии: «Родная Сапура! С большой задерж­кой отвечаю на твое письмо. Оно пришло сегодня – 2 января 1944 года. В тылу радуются, веселятся, наверное. А вот мы находимся под открытым небом на морозе. Метель, пурга, кругом ни одного жилья, кроме нашей землянки. Только что зашла сюда на минутку, немного отогреться и вспомнила тебя. Пишу на коленях, неудобно и к тому же темно. Ну ладно, хватит расстраивать себя. Поздравляю с Новым годом. Желаю счастливо жить и здравствовать».

Последний бой

«Обстоятельства и ее подвига, и ее гибели довольно туманны и противоречивы, – пишет Максим Кузнецов в своей книге «Снайпер Алия». – По некоторым источникам, Алия как снайпер прикрывала наступление разведвзвода бригады, по другим – она незадолго до начала наступления была переведена из снайперов в автоматчики. Судя по всем описаниям обстоятельств ее гибели, второе куда вероятней, что очень странно. Талантливый снайпер – это штучный специалист, таких на фронте стараются беречь, их не бросают в лобовые атаки на немецкие пулеметы. Тем более что 18-летняя хрупкая девушка, недавно пережившая блокаду, явно не очень подходила для штурмовой работы. Однако Алия наступала в пехотных цепях и свою «Золотую Звезду» она получила именно как штурмовик, а не снайпер».

Далее он пишет, что 12 января началось наступление: «…и оно сразу же пошло плохо. Советские войска проводили локальные операции в районе Новосокольников всю осень 1943 года, и на рубежи, с которых началось январское наступление, они вышли совсем незадолго. Так что наступали они по незнакомой местности на оборону, система которой им была поч­ти неизвестна… В результате огневые точки врага подавлены не были, и в снегу перед ними завязли и вся 22-я армия, и весь 2-й Прибалтийский фронт. 54-я отдельная стрелковая бригада была единственной, в первые два дня добившейся заметного успеха: она прорвала немецкую оборону севернее Новосокольников и вышла к железной дороге у станции Насва, из которой смогла выбить немцев. Но потом наткнулась на очень плотный огонь и тоже залегла».

Подвиг Алии заключался в том, что она подняла в атаку залегшую под ­огнем пехоту.

– Находясь всегда вместе, мы с ней договорились, что в случае гибели одной из нас мы должны сообщить об этом родственникам, – рассказывала Надежда Матвеева в фильме «Алия». – И когда в жаркой схватке за деревню Казачиха командир роты вдруг вышел из строя, Лиечка поднялась во весь свой рост и с криком: «За мной! Вперед!» увлек­ла оставшихся бойцов в атаку. Она первой ворвалась в деревню, завязался ожесточенный бой… Немцы не выдержали. Молдагулова в одиночку вырва­лась далеко вперед, впереди были немецкие траншеи. Из блиндажа выскочил фашистский офицер. Он выстрелил в нее. Алия была смертельно ранена, но нашла в себе силы дать по офицеру длинную очередь. Я писала это письмо о гибели ­Лиечки ее сестре Сапуре, заливаясь слезами, сразу же после боя, присев на корточки возле дерева.

Другая подруга Алии Молдагуловой – снайпер Зина Попова (в замужестве Полякова), как пишет Максим Кузнецов в своей книге, рассказывала несколько иную версию ее гибели: «Лия вела огонь с чердака одного дома по наступающему противнику. Один снаряд разорвался рядом, Лия была тяжело ранена. Разведчики вынесли ее в деревенский сарай, где находились раненые. Бои продолжались. От мин и снарядов этот сарай загорелся, не всех раненых смогли вынести. Погибла и Лия…»

– Показательно, что Галымжан Байдербесов, авторитетный исследователь жизни Алии Молдагуловой, в своих последних книгах стал придерживаться именно этой, самой страшной версии гибели Алии, – утверж­дает Кузнецов. – Но в фильмах, статьях и книгах обычно рассказывают наиболее героическую версию про перестрелку с немецким офицером, в которой Алия одержала свою последнюю победу. Оно и понятно: картина сгорающей заживо раненой девушки – это, пожалуй, слишком для кинематографа.

В июне 1944 года Алие Молдагуловой посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. На месте трагических событий, во время которых погибла девушка-снайпер, позже возвели мемориальный комплекс.

…Она не дожила даже до свое­го 19-летия. Исследователи ее совсем коротенькой жизни не устают задаваться вопросом: что же все-таки ею двигало, если она, не задумываясь, отдала жизнь за Родину? Это результат пропаганды или искреннего безграничного патрио­тизма? И откуда в ней такой дух самопожертвования?

«Может создаться впечатление, что Алия погибла за Ленинград – город, который она любила, – пишет Максим Кузнецов. – Там она будто бы обрела дом. Но такой вопрос не совсем корректно задавать советскому прошлому. Люди разных национальностей с детства воспитывались в мысли, что живут в одном большом гостеприимном доме, хоть это и был, как мы теперь понимаем, пропагандистский трюк.

Однако по письмам Алии видно, что Казахстан оставался ее родиной. В письмах Сапуре она постоянно спрашивает о новостях из родного аула, о жизни своих родственников (оснований любить которых у нее, честно говоря, не было, но она их все равно любила) и мечтает, что после войны вернется жить в Казахстан. Да, свою будущую жизнь Алия видела не в Ленинграде, а на родине.

В одном из писем она пишет об этом: «Дорогая Сапура, я буду представлять, будто живу вместе с вами, там, в родном Казахстане. О, как хочется повидаться, побывать в родном ауле! Но ничего. Придет час, когда мы будем праздновать нашу встречу, возвращение на родину и ­победу. Все вместе…»