Как избавиться от мусора?

Поддержка из космоса

Сразу оговорюсь, предметом настоящего обзора будет использование только твердых бытовых отходов (ТБО). Потому что, во-первых, промышленные отходы – отдельная обширная тема. Во-вторых, потому что ТБО, несмотря на гораздо меньший объем (их накоплено к началу 2021-го в общей сложности менее 130 млн тонн против ежегодного миллиарда тонн промотходов), уже много лет являются сильной головной болью как общественности, так и властей всех уровней.

В 2020 году переработка ТБО в Казахстане была доведена до 18,3%. Для сравнения: к началу 2018-го этот показатель не дотягивал и до одной десятой. По оценке Министерства экологии, геологии и природных ресурсов РК, ощутимое увеличение достигнуто в основном за счет внедрения расширенных обязательств производителей (РОП, обязывающих платить утилизационный сбор) и космического мониторинга незаконных свалок.

По утверждению главы Мин­экологии Магзума Мирзагалие­ва, с 2016 года, когда началось продвижение РОП, к середине 2020-го переработка ТБО вырос­ла практически в шесть раз, с 2,6 до 15%. А космический мониторинг помог ликвидировать в 2019–2020 годах более 7,1 тыс. из выявленных 8,9 тыс. стихийных свалок, то есть 80% из них. Тогда как в 2018-м без отслеживания из космоса этот показатель равнялся всего 14%.

В текущем году планируется довести долю переработки бытовых отходов в нечто полезное до 21%. К 2025 году Минэкологии обещает решить проблему стихийных свалок. При этом наиболее уязвимым звеном в Казахстане остается собственно переработка ТБО, имеющая в Казахстане невеселую историю.

Насколько оправдано ГЧП?

На рубеже 1990–2000-х со­оружение мусороперерабатывающего завода на северо-западной окраине Алматы обошлось в 240 млн тенге бюджетных средств. Но предприятие так толком и не заработало, оказавшись задушенным конгломератом барахолок мегаполиса.

Всего два года продержался во второй половине 2000-х в алматинском микрорайоне «Дорожник» второй, оснащенный испанскими агрегатами и технологией, мусороперерабатываю­щий завод стоимостью 28 млн евро, выданных в качестве кредита «Казкоммерцбанком» под гарантии городского акимата. Но стоило тому прекратить финансовую поддержку проекта, как предприятие остановилось и за долги перешло в собственность кредитора, который несколько лет распродавал дорогое импортное оборудование по цене металлолома.

С 2014-го, через два года пос­ле запуска, начались серьезные проблемы у столичного мусороперерабатывающего завода мощностью до 400 тыс. тонн сырья в год и стоимостью 36 млн евро. Он периодичес­ки останавливался и в ­2017-м дейст­вовал лишь на треть проект­ной мощности. С прошлого года предприятие подвергается модернизации. Нестабильны аналогичные заводы меньшего размера в Шымкенте, Талдыкоргане, Жанаозене.

Третий год некоторые СМИ республики ошибочно называют в качестве примера переработки ТБО в Алматы предприятие, запущенное в декабре ­2018-го. Да, этот завод мощностью 550 тыс. тонн в год при ежегодных алматинских 600 тыс. тонн ТБО – важное звено в цепочке управления бытовыми отходами. Но он является не перерабатывающим, а сортировочным, то есть выделяю­щим из мусора лишь твердую неорганическую часть (пластик, картон, бумагу, стек­ло, металл) суммарным объемом до 50 тыс. тонн, которые уходят на переработку другим предприятиям.

Неудачи в Алматы и проблемы в Нур-Султане роднит общая черта: они возникали при реализации замыслов на основе государственно-частного партнерства (ГЧП). Уместный вопрос: насколько ГЧП в принципе оправданно в управлении бытовыми отходами с пользой для общества и государства? К этому же вопросу подводит и зарубежный опыт. Например, прак­тика Мюнхена, сопоставимого по населению с Нур-Султаном и Алматы.

Один обслуживает тысячу

Более полувека назад в полуторамиллионной столице Баварии тоже долго пытались наладить взаимодействие местных властей и частного бизнеса на мусорной ниве. Но ничего путного не получалось. Терпение администрации Мюнхена лопнуло, и с середины 1980-х город полностью взял на себя сбор, транспортировку, сортировку мусора и утилизацию его части, которую невозможно переработать.

Уже около 40 лет этим занимается одна муниципальная компания Abfallwirtschaftsbetrieb Munchen (AWM – «Предприятие по переработке отходов Мюнхена»). В ее ведении технологическая цепочка от сбора мусора до выделения полезных компонентов и безопасного избавления от тех, что непригодны для дальнейшего использования. AWM – это более 200 мусоровозов, 15 участков приема отходов, мусоросжигательный завод, поля для компостирования органики и захоронения инертных остатков.

Гордость предприятия и города – площадка приема вторсырья с крышей, оснащенной солнечными батареями, которые приводят в действие геотермальные насосы, подающие на предприя­тие тепло и горячую воду. Это звено AWM является энергетически автономным и обладает высшим уровнем экологической безопас­ности. Мусоросжигательный завод мощностью 680 тыс. тонн выдает 70 тыс. МВт⁄ч электричес­кой и 770 тыс. МВт⁄ч тепловой энергии в год.

А вот глубокая переработка отдана в Мюнхене на откуп частному бизнесу, немалочисленным представителям которого AWM продает отсортированное и вост­ребованное производством вторсырье.

Годовой оборот AWM превышает 200 млн евро. Численность предприятия – полторы тысячи работников. Получается, один из них обслуживает тысячу жителей Мюнхена и приносит доход размером более 130 тыс. евро в год. Сбором и вывозом мусора занимается меньше половины коллектива – 150 бригад численностью 700 человек. Остальные заняты сортировкой, утилизацией никчемных и продажей ценных отходов частным переработчикам.

Остатки – в печь

Не знаю, насколько учиты­вается опыт Мюнхена у нас, но в его пользу говорит курс, взятый Минэкологии на увеличение объе­мов сортировки и сжигание ТБО с получением электроэнергии. В мае текущего года министерство презентовало соответствующий план.

Согласно ему, до конца 2021-го в четырех регионах республики будут установлены 7,2 тыс. контейнеров для раздельного сбора ТБО и запущены три мусоросортировочных комплекса суммарной годовой мощностью около 300 тыс. тонн. Минэкологии также объявило конкурс проектов по строительству объектов для переработки полимеров и комбинированной упаковки.

Не подлежащий полезному преобразованию объем пойдет на мусоросжигающие заводы с технологией Waste-to-energy (отходы в энергию). Планируется ввести шесть таких предприятий – в Нур-Султане, Алматы, Актобе, Караганде, Усть-Каменогорске и Шымкенте. Строительство этих заводов общей стоимостью более 180 млрд тенге предполагается за счет привлечения частных инвес­торов.

Главное требование к ним – наличие в проектах мусоросжигания пятиступенчатой очистки дымовых газов согласно европейским нормам и автоматизированного мониторинга выбросов в атмосферу. По прогнозам, запуск шести перечисленных предприятий позволит довести уровень утилизации так называемых остаточных отходов до 20%, а также вырабатывать и подавать в общую сеть электро­энергию.

По оценкам Минэкологии, увеличение объемов раздельного сбора и сортировки бытовых отходов плюс внедрение мусоро­сжигания по технолоии waste-to-energy позволит из ежегодно образуемых 5 млн тонн ТБО перерабатывать и утилизировать до 1,65 млн тонн. Из них 750 тыс. тонн пройдут сортировку и переработку, а 900 тыс. тонн будет сожжено для производства электроэнергии. Что позволит к 2024–2025 годам довести долю переработки и утилизации ТБО до 30%.

Учитывая критику

Но против масштабного мусоросжигания уже ополчились активисты-экологи и малые частные предприятия, которые занимаются переработкой бытовых отходов. Первые заявляют об опасности роста загрязнения воздуха и уменьшения объемов сортировки мусора, а вторые боятся остаться без работы.

Есть противники мусоросжигания и среди специалистов. Один из них – бывший совладелец упомянутых мусороперерабатывающих заводов в алматинском микрорайоне «Дорожник» и в Нур-Султане Егор Зингер, объездивший для изучения опыта четыре десятка стран. Он выступает за акцент на глубокой переработке, а мусоросжигание считает устаревшей технологией, которую Казахстану навязывают государства, где начинают от нее отказываться.

Умеренной позиции придерживается специалист в области энергетики Асет Наурызбаев. По его мнению, боязнь экологов за атмосферу – страшилка из ХХ века, когда промышленное сжигание мусора было действительно небезопасным. Тогда как сейчас его не боится экологичная Европа, сжигающая до половины ТБО, что избавило ее от стихийных свалок и свело к мизеру число полигонов для отходов. Несостоятельным доводом считает Наурызбаев и угрозу для сортировки мусора, которая в Европе мирно сосуществует с его сжиганием и последовательно развивается.

В то же время специалист полагает слишком рискованной ставку на построение экономики мусоросжигания за счет выработки и реализации электро­энергии. Ее себестои­мость, считает Наурызбаев, будет не ниже, а в разы выше получаемой от угля, воды и других однородных ресурсов. То есть электроэнергия от мусора окажется неконкурентоспособной. А чем чревато резкое повышение ее оптово-розничных цен, ясно без комментариев.

Учитывая критику и широкий интерес к перспективам промышленного мусоросжигания, Минэкологии приняло решение о создании общественной мониторинговой комиссии по вопросам реализации замыс­ла, для краткости названного Waste-to-energy.