Казахи все чаще спрашивают: «Кто я в этом огромном мире?» В связи с этим появилось много вопросов, касающихся традиций
и обычаев казахского народа. И иногда без расшифровки культурного кода, который они несут, без помощи специалистов не обойтись.
Выкуп или благодарность?
– Народ возвращается к своим культурным истокам. Видимо, сейчас настало время самоидентификации и духовного возрождения, – говорит признанный эксперт в этом вопросе, казаховед, учитель высшей категории, лингвокоуч Толеу Аймаганбетова (на снимке).
Она знает, о чем говорит. Написанная ею книга «Поздравляем на казахском!», где расшифрована этническая культура языка, пользуется, без преувеличения, большим спросом и у казахов, и у неказахов.
Толеу Аймаганбетова рассказывает о двух обычаях – қалың мал, который в обывательском сознании закрепился как калым – выкуп за невесту, и бауырына салу – когда отдают детей (особенно старших) на воспитание бабушке-дедушке или другим родственникам.
– На самом деле в казахском языке слово «қалыңдық» означает «невеста», – сообщила эксперт. – Оно происходит от слова «қалың». В первом значении – толстый, во втором – несчетное, несметное количество. Но как тогда объяснить общность между словами «қалың», и какое они имеют отношение к изящному, стройному образу невесты? А все очень просто, если опереться на правила словообразования в казахском языке.
Добавив к слову «қалың» аффикс «-дық», получаем новое слово – «невеста», а стоит добавить к этому же корню слово «мал» (қалың мал), и уже – выкуп за невесту. Такой перевод был закреплен за этим словом еще с советских времен. Оно и понятно: тогда этнические особенности, сложившиеся обычаи и традиции народа представлялись в неприглядном свете. Потому у целого поколения за 70 лет выработалось превратное мнение, что казахи продавали своих дочерей за скот. Оно настолько внедрилось в сознание людей, что даже сами казахи по сей день используют в своей речи искаженное «калым» в негативном ключе.
Да, қалың мал действительно означал некую плату, но отнюдь не за невесту. Это было своего рода проявление благодарности родителей жениха сватовьям за то, что они не просто родили и вырастили, но и достойно воспитали свою дочь.
Қалың мал состоял из трех долей. Первая – атаның куші (ата – отец, а күш – сила) – особо скомплектованный набор подарков отцу невесты «бес жақсы – пять добротных предметов». Вторая – ананың сүтi (материнское молоко) – предназначалась матери невесты в благодарность за молоко, которым она вскормила дочь.
Третья часть даров – босағаға байлар – больше распространена в Центральном Казахстане. «Босаға» – «порог дома», слово «байлар» происходит от «байлау» – «привязывать». Это подношение к порогу дома в знак почтения к «шаңырақу», где выросла невеста. Более того, сторона жениха берет на себя все расходы по подготовке свадебного наряда невесты во главе с дорогостоящим головным убором сәукеле. Зачастую приданое невесты перевешивало стоимость «қалың мал». И исходя из перечисленного, этнографы в один голос утверждают, что «қалың мал» расходуется в основном на приданое невесты и возвращается в дом жениха.
А подарки в виде киіт – добротной верхней одежды, ювелирных изделий, дорогих тканей – служили символом особой расположенности к новым родственникам. Ведь сторона жениха смотрит на невестку как на верную спутницу их сына и мать своих будущих внуков.
Бауырына салуВторой обычай, непонятный нынешнему поколению и вызывающий недоумение, – бауырына салу. На русский язык это словосочетание переведено как «усыновление», что опять-таки не соответствует изначально вложенному смыслу.
– Для полного понимания обратимся к этимологии слов «бауыр» и «салу», – говорит Толеу Аймаганбетова. – Бауыр: первое значение – печень, второе – кровный родственник, третье – передняя часть туловища человека. Салу: первое значение – класть, помещать, второе – вспомогательный глагол в словосочетаниях. В данном случе – взять на воспитание.
«Бауырына салу» означает, образно выражаясь, «прижать к груди (к сердцу), взять под свою опеку или на воспитание», а вовсе не усыновить или удочерить.
А теперь о главном. Почему у казахов дедушка с бабушкой брали на воспитание внуков и нередко усыновляли их? К слову сказать, у других народов нет такой традиции. Это явление можно объяснить заботой о многочисленном потомстве и, как следствие, ранней женитьбой детей, принятой у казахов. Соответственно, появление детей у юных супружеских пар влекло за собой и определенные сложности. И сами молодые родители, и само дитя нуждались в заботе умудренных жизненным опытом старших. Потому дедушка с бабушкой активно включались в процесс ухода за малышом, полностью взяв на себя ответственность за него и освободив неискушенных молодых от родительских забот.
В обязанности юной мамочки входило только своевременное кормление малыша. Совсем еще не старые родители могли подсобить детям при рождении второго, третьего, а то и четвертого ребенка. Ведь они и сами когда-то прошли через это – раннее создание семьи.
Насколько хорош или плох обычай бауырына салу, в настоящее время толкуют по-разному. Сторонники традиционной этнопедагогики отмечают следующие плюсы в детях, воспитывавшихся у дедушки с бабушкой: они рано начинают говорить и успешно овладевают навыками правильной речи; они самостоятельны, осознанны, ответственны и добросовестны; они растут уважительными, отзывчивыми, милосердными; у них хорошо развиваются личностные качества; по праву старшинства вырастают лидерами; у них отличные организаторские способности; вырастают знатоками народных традиций и обычаев и, как правило, бывают духовно богаче своих сверстников.
Наряду с этим немало и отрицательных высказываний. К ним особенно склонны психологи. К приписываемым ими качествам относятся: выраженный эгоизм; чувство превосходства над другими детьми и сверстниками; тяжелые переживания при уходе из жизни дедушки и бабушки; глубокая, порой непреходящая обида на своих родителей; неумение установить отношения с родными братьями и сестрами; ощущение одиночества в среде родных.
Сказать по этому поводу что-то окончательное – затруднительно. То, что считалось когда-то естественным и в порядке вещей, нынче утратило свою значимость. Современные дедушки и бабушки полны энергии, они профессионалы, которые могут еще приносить пользу обществу. Многие по достижении пенсионного возраста наконец приступают к воплощению своих творческих идей и замыслов, до которых не доходили руки. Да и устройство семьи уже совершенно другое: молодые семьи больше предпочитают жить отдельно от родителей.
Все это непременно сказывается на взаимоотношениях членов семьи. Самое разумное в нынешних условиях – это принять вызовы времени, прийти к общему взаимопониманию и по мере возможности всячески стараться не оборвать нить преемственности между поколениями. Для этого есть все основополагающие возможности: образование, благоразумие, взаимный компромисс.
Думаю, что уже в скором времени обычай бауырына салу утратит свою актуальность. Хочу подкрепить свои слова пословицей «Дәстүрдің озығы бар, тозығы бар – есть традиции лучшие и вечные, есть традиции, изжившие себя».
Дитя двух матерей
Народный артист СССР Асанали Ашимов (на снимке) – один из тех, кто испытал этот обычай на себе.
– Недавно я поставил общий памятник двум своим матерям в пантеоне мавзолея святого Карабуры, что в Сузакском районе Туркестанской области. Апа – мамой – я называл жену старшего брата отца – Алтынгуль. Она родила то ли шестерых, то ли семерых детей, но все они почему-то умирали в младенчестве. А у казахов принято отдавать первенцев деду и бабке или же бездетным родственникам. Так я и мой двоюродный брат Аскарали стали считаться сыновьями Алтынгуль-апа.
Свою названую мать я боготворил. Она прощала мне шалости, у нее я находил защиту, если разгневанная родная мать пыталась меня наказать. Когда мне пришлось жить в интернате, то, бывало, всю неделю собирал для нее конфеты-подушечки, которые выдавали к завтраку. Апа радовалась им, как ребенок. «Айналайын», – ласково говорила она и тут же скармливала конфетами меня.
Моя любовь к родной матери была смешана с жалостью. Она относилась к Алтынгуль-апе, которая была значительно старше ее, почтительно и никогда не прекословила ей, а меня, следуя давним народным традициям не обращаться к сыну старших родственников по имени, называла «бала».
Но женщины все же ревновали меня друг к другу. Чувствуя это, я старался подходить к матери, только когда мы оставались наедине. При этом я ее никак не называл. Ни апа, ни тетя, ни даже по имени – Тажихан. И, помню, всякий раз испытывал мучительное волнение, когда нужно было за чем-нибудь обратиться к ней. Бывало, глядя куда-то в сторону, я говорил: «Сегодня вернусь поздно, пойду смотреть кино в соседнем колхозе».
Первый раз я назвал ее мамой, когда она умирала. Она, словно не веря своим ушам, посмотрела на меня долгим изумленным взглядом.
Уже после ее смерти я понял, что мать жила только мною и только ради меня. Немногословная, она не высказывала своих чувств, мы с ней вообще очень мало разговаривали, разве что порой перекидывались парой шуток. Ее выдавали глаза. Они блестели от радости, когда она смотрела на меня. Встречая меня из командировок, целовала мне руки – в лицо, лоб или голову не смела. Глубоко набожная, она свято верила, что Алтынгуль-апа, которая смотрит на нас с небес, это может не понравиться.
Мне вспоминается такой трогательный случай. Рано утром мы с сыном собираемся в командировку. Я куда-то по республике, Саги уезжал на съемки в Белоруссию. И вот две матери провожают нас. Жена хлопочет возле Саги. Обнимая его, напоминает: кушай вовремя, одевайся теплее. И то же самое я слышу от своей матери. Держа меня, уже седого мужчину, за руку, она несмело упрашивает: береги себя, сынок.
Умирая, мать показала окружающим ее родственницам средний палец. Этот жест у казахов говорит о многом. Тем самым мать наказывала: он у меня не только единственный, он – ортан қолдай жiгiт, то есть всем джигитам джигит, берегите его.
Женское воспитание, вернее, та свобода, которую предоставляли мне мать и Алтынгуль-апа, пошла мне только на пользу. Я рано научился принимать самостоятельные решения. Грех так говорить, но иногда думаю: может, и хорошо, что у меня не было отца. Вернись он с фронта, никогда не пустил бы меня в актеры: эту профессию в ауле не уважали...
