Концерт: не просто, а для души

– Я учился в Казахской национальной консерватории имени Курмангазы, где с третьего курса начал работать дирижером симфонического оркестра. Это довольно ответственно, так как мне доверили руководить коллективом из таких же студентов, зачастую старше меня, что равносильно работе педагога. Только вот обычно в аудитории сидят до 10 учеников, а симфонический оркестр – это от 60 до 90 человек.

В конце первого года мы выполнили весь план концертов в консерватории, и осталось свободное время, выпавшее на пос­ледние месяцы учебного года. Я решил использовать такую возможность и попросил руководство поставить собственный концерт киномузыки. Он возы­мел успех – в консерватории билеты были распроданы на весь зал. Затем мы неоднократно представляли эту программу в стенах консерватории, возили в Астану, Павлодар, на ЭКСПО…

Незадолго до окончания консерватории решил, что стоит попытаться собрать собственный коллектив и сделать так, чтобы он был коммерчески оправдан. 17 ноября 2017 года это случилось – наше первое выступление было в «Казахконцерте» в Алматы, в зале на 450 посадочных мест.

– Помните, как проходил тот концерт? Что играли, какие были ощущения?

– Мы играли музыку из «Влас­телина колец» и «Игры престолов» – сериал тогда еще шел, было не так много материала. Основную часть заняла музыка из «Властелина колец». Я вообще влюблен в музыку Говарда Шора, все детство рос на этих фильмах, каждую часть посмотрел, наверное, раз 300.

Два дня подряд – успех, все билеты проданы. Мы были в восторге, потому что шли в неизведанное – и все получилось. А ведь мы тогда были сами студенты, только выбиравшиеся в жизнь, никогда не сталкивавшиеся с коммерческой деятельностью. Самые дорогие билеты стоили около 7,5 тысячи тенге, и музыканты недоверчиво спрашивали: «Купят?» Я отвечал, что у нас нет выхода; если не купят, я вам не заплачу.

Над ценой за билет, честно говоря, посмеивались, потому что приходить на концерт симфонической музыки, заплатив за это какие-либо деньги и заплатив со рвением – скажем так, непривычно для представлений музыкантов, исполнителей классической музыки. Мы воспитаны на том, что на Западе все прекрасно, культура настолько высока, что люди покупают билет и духовно обогащаются, приходя на концерты, а вот у нас никто ничего не понимает. Кто придет слушать скрипку, вио­лончель, трубу, тромбон?..

Так думали и мои музыканты. Постепенно все менялось, мы вышли за стены консерватории, стали более самостоятельными… А отдача от публики дает ощущения непередаваемые! Коллектив «горел» идеей, хотели ставить концерты еще и еще, несмотря на многочисленные репетиции и дисбаланс между оплатой и количеством вложенного труда.

После первых концертов я уехал по магистерской стажировке в Баку. За это время на нашей страничке в соцсети появилось много отзывов. Люди спрашивали, где концерты, почему нет рекламы, освещения в СМИ, потому что многие не попали на наши выступления, а хотели. И мы, когда я вернулся из Баку, решили сделать еще один концерт в Медицинском университете имени Асфендиярова – уже в зале на 1 тысячу мест, который был почти полный.

– В наше время публику, особенно молодежь, непросто привлечь на концерты симфоничес­кого оркестра. У вас это получилось. В чем секрет?

– Здесь, думаю, заслуга не совсем наша: просто мы выбрали специальный «инструмент» для привлечения молодежи – это музыка, которую мы играем. Кино – один из самых массовых видов искусства. Каждый с ним соприкасался так или иначе – мультфильмы, аниме, сериалы, большие кинокартины... А вот подойти с другой стороны и музыку оттуда сыграть – об этом так часто не задумываются.

Между тем в блокбастерах голливудского типа всегда звучит симфонический оркестр. Сейчас «многоуважаемый» фильм с бюджетом от 50 миллионов долларов, претендующий на это звание, обязательно должен иметь звуковое сопровождение в виде саундтрека, исполняемого большим симфоническим оркест­ром, хором и так далее.

Да, бывают ярые фанаты, которые обращают внимание на саундтреки из фильмов, но большинство людей конкретно музыке внимание во время просмотра в кинотеатре не уделяет. Такая культура только зарождается. Хотя первый блокбастер – фильм «Челюсти», музыку к которому написал Джон Уильямс, – вышел в 70-х годах прошлого века. Оттуда и началась культура, предполагаю­щая, что в фильме, рассчитанном на большую пуб­лику, должно иметься «эпичное» звучание.

Поэтому мы пошли таким путем, нашли «ключик» к нашей молодежи, да и не только. Среди наших слушателей и люди постарше, которые росли на фильмах начала 2000-х или застали их премьеры уже довольно взрослыми. Мы приглашаем их на концерт, заинтересовав именно тем, что им понятно и близко. Думаю, это точное попадание.

– Мадияр, учитываются ли ожидания и желания публики? Как формируется репертуар?

– Мы обязательно читаем комментарии после наших концертов. Там всегда есть ответ на вопрос: «Что вы хотите услышать?» Честно говоря, за три года мы не сильно далеко «ушли» по репертуару. Успели исполнить то, что лежит, так сказать, на самой поверхности.

Мне кажется, когда мы исполняем музыку в концертном зале, то всегда бьем в «точку ностальгии». Это большой эмоциональный «крючок», за который можно зацепиться, выдать слушателю настоящий шквал эмоций, и он будет безмерно благодарен. Человеку свойственно хотеть возвращаться в прошлое и размышлять над ним… Так что нос­тальгия – тоже один из наших «ключиков».

Мы подбираем именно те слова, запоминающиеся кадры и диалоги, которые наиболее выигрышны в эмоциональном плане. На это специально тратится уйма времени, обдумывается видеоряд, сильные моменты в музыке и так далее. Мы, как фанаты, помним, что нас зацепило в детстве, когда впервые посмотрели эти фильмы, и пытаемся такие самые «вкусные» моменты максимально подпитывать в музыкально-эмоциональном ключе.

– Существуют ли, на Ваш взгляд, отличия музыки для кинофильмов от традиционной симфонической?

– Отличие, конечно же, есть. Вообще, этот диалог относится к таким, о которых говорят: «Пусть философы разберутся».

Классическая музыка изначально написана исключительно для симфонического исполнения, там не подразумевается никакого визуального ряда. Человек должен додумывать сам, иногда мысль бывает сильнее. Это самостоятельное цельное произведение, а развертывание и понимание его человеком – процесс бесконечный. Тоже философский момент.

Киномузыка – все же тандемное исполнение, часть целого. Бывает музыка, которую невозможно воспринимать без видеоряда, она словно пустая, не цельная. Обязательно должно быть 50 на 50. Бывает и на 20, на 80%. Например, если вы смотрите какие-нибудь ужасы. Можно отдельно послушать саундтреки – там будут раздражающие шумы, создающие эмоциональное напряжение, но они не несут обособленной смыс­ловой нагрузки.

А есть такие композиторы, как Джон Уильямс, которому Джордж Лукас когда-то говорил: большая часть успеха «Звездных войн» – это музыка. Сейчас мы можем взять эти саундтреки, «вытащить» их из кинофильма и получать отдельное удовольствие. Можно даже человеку, который никогда не был знаком с самими фильмами, дать послушать их музыку, не говоря, откуда она, – и он будет воспринимать ее как отдельную цельную художественную единицу.

Это зависит от степени подготовленности слушателя, насколько он знает бэкграунд. Бывало, что нас просили отправить весь список произведений, которые будут на концерте, чтобы пересмотреть какие-то картины. Аргументировали тем, что музыка из фильмов, которые недавно пересмотрели, на концерте воспринимается лучше, а если незнакомый материал, программа не имеет такого сильного эффекта.

Здесь дело вкуса. Но все-таки степень подготовленности публики много значит. Чтобы понимать музыку, у человека в голове это все должно «разархивироваться», и тогда он начинает строить цельную картину, а мозг – выдавать дофамин.

– Познакомьте со своим коллективом. Кто выступает в оркестре и есть ли критерии «попадания» музыкантов в Ne prosto orchestra?

– Критериев особых нет, как и каких-то высоких планок. Человек действительно должен быть профессионалом, уметь играть на инструменте, иметь образование и быть знакомым с той или иной музыкой.

Должен ли он быть обязательно фанатом – уже другой момент. На мой взгляд, играя какую бы то ни было музыку хорошо, невозможно в нее не влюбиться. Невозможно, по крайней мере в ту минуту, когда ты на сцене, не быть причастным к ней, не волноваться за нее. Если такого с человеком не происходит, то, наверное, он не музыкант.

Так что музыканты у нас самые обычные, которые любят свое дело. И они обязательно хорошие музыканты, потому что киномузыка сложна в техничес­ком плане. Бывают отдельные «экземпляры», которые даже в сравнении с классической музыкой – высший пилотаж.

Что касается состава… В Алматы всего 5–6 больших профессиональных симфонических оркестров, и не бывает так, чтобы в каждом существовал собственный, не перекликающийся с остальными состав. Есть музыканты, которые работают в нескольких оркестрах сразу.

Да и мы в музыкальном мире друг друга очень хорошо знаем. Это помогает и с экономичес­кой точки зрения, так как везти 120 человек в Нур-Султан, например, нецелесообразно. Надо будет поставить 10 концертов, плюс питание, проживание, проезд, чтобы уйти «в ноль». Поэтому в столицу мы везем костяк –
20–30 человек и работаем совмест­но с филармонией города, этим же составом едем в Караганду. В Бишкек же едет полностью алматинский состав, но там мы не задерживаемся пос­ле концертов.

– На концертах дирижер – он же ведущий концерта, он же своего рода рассказчик. Так задумано или это «веление фанатского сердца» Мадияра Тойболды?

– Изначально это не было «фишкой». У нас просто не оказалось штатной единицы, которой можно доверить ведение концерта. Сейчас, конечно, ситуа­ция изменилась. Это одна из тех областей, в которой, я считаю, мне нужно расти и учиться. Думаю, пока слабовато получается. Но так как задумка моя, оркестр мой – может быть, громко прозвучит, – но я могу себе позволить здесь немного ошибаться, прощать такие моменты и совершенствоваться.

Но самое важное – то, как все началось. На первых концертах с музыкой из «Властелина колец» мне как фанату действительно хотелось рассказать зрителю, как я это чувствую и вижу в плане лейтмотивов, сочетания тем, почему Говард Шор написал именно так... Этот же процесс объяснения проходит и на репетициях. Я просто переношу его, разворачиваясь в сторону публики. Здесь, наверное, есть внутренняя потребность, желание настоящего фаната поделиться всем, что, так сказать, рвется из тебя.

– Где побывал коллектив за три года? Много ли слушателей собирают ваши концерты и где самая отзывчивая публика?

– Мы выступали в Алматы, Караганде, Нур-Султане и Бишкеке. Другие города пока не можем осилить с финансовой точки зрения. Если появится в этом плане какая-то помощь, то мы с радостью все наверстаем. Сказать честно, мы очень хотим поездить по другим городам с концертами. Есть задумки, но реализация хромает.

Мы не ведем статистику, не считаем слушателей в зале, так как первостепенными обозначили именно музыкальные задачи. Если говорить о примерных цифрах, в Алматы зал на один концерт заполняется где-то на 2 500 мест, в столице – 1 300–1 400 мест, в Караганде и Бишкеке – по 800 мест.

Что же касается радушного приема… Пожалуй, слушатели Алматы все-таки ближе, роднее, что ли, публика столицы чуть сдержаннее. Бишкек тоже теп­ло встречает, там менталитет похож на алматинский. Разный город по-разному себя выражает, и везде публика особенная.

– Ne prosto orchestra довольно быстро обрел популярность, стал брендом. Как организуются ваши выступления? Оказывается ли государственная поддержка?

– Бренд наш, кстати, интерес­но был придуман. Сидели за чашкой чая и пытались себя назвать, в итоге додумались до такого. Поначалу звучало очень смешно! Но помню, что, когда мы репетировали второй концерт, один из музыкантов сказал: «Все! Ne prosto orchestra – это бренд».

Так ли это? Не знаю, мы очень молоды, нам расти и расти, предстоит много работать, чтобы как-то громко о себе заявить. Но что есть, то есть: мы не простые, потому что играем то, что не играют другие. Думаю, это определение нам подходит.

Другой вопрос, что в процессе работы мы часто забываем про какие-то рекламные вещи для продвижения бренда… Спонсоров тоже не было никогда. Не знаю, хорошо или плохо это? Один раз в организации концерта в Алматы нам помогало государство. В целом же мы всегда на самоокупаемости: сколько билетов на концерт продали – такова наша выручка, распределяем по всем затратам и гонорарам.

К тому же, если у тебя есть спонсор, ты кому-то обязан: сказать или сделать что-то со сцены, что, может быть, тебе не по нутру. Я никогда не имел дело со спонсорами, но чувствую, что такая помощь под­разумевает какие-то маленькие жертвы свободы на сцене. Сейчас вроде все обходится. Пока у нас есть публика, готовая приходить на концерты, покупать билеты, думаю, будет все получаться.

– Как проходил и проходит карантин для ваших музыкантов? Были ли какие-то онлайн-проекты?

– Мы с музыкантами в порыве энтузиазма записали пару роликов для нашего канала в Instagram – это все. Пока выжидаем.

В начале пандемии мы были очень наивными (мы – это я). Надеялись, что в августе сможем после первого локдауна поставить концерт на новой сцене в «Алматы-Арене» – около 10 тысяч человек. Пытались объять такую программу, начали над ней работать, но жизнь внесла свои коррективы.

Однако пандемия дала нам шанс подготовить много разных программ. Они увидят свет, как только это будет возможным.

– Хотелось бы подробнее узнать о творческих планах. Будете по-прежнему играть классику кинематографа или обратите взор на современные, в том чис­ле и отечественные картины?

– Фильмы, музыку из которых мы играем, в большинстве своем новые. Стоит исходить из того, чего хочет публика. Если выйдет хороший фильм, у которого действительно стоящее музыкальное сопровождение, и оно врежется в сердца зрителей – мы, конечно, постараемся найти продолжение этой любви уже в концертном зале. Нет – придется «копать» то, что уже есть в сердцах, а такого очень много: музыка из аниме, игр, а также рок-концерты, может быть, песенные. Возможности огромные. Мы сейчас в начале пути, самые «сливки» выбираем.

Но чтобы создавать такие концерты, нужна масса людей, действительно готовых на них ходить. А публику надо воспитывать, соз­давать. Не было киноконцертов – не было и публики, которая на них ходила бы. Они начались – пуб­лика появилась. Мы заполнили какой-то вакуум, теперь должны расширять нашу аудиторию.

Насчет отечественной музыки – здесь проблема не в нас. Как только появятся картины, пользующиеся повышенным спросом, мы обязательно обратимся к их музыке. К примеру, есть фильм «Кочевник» 2005 года, снятый Казахстаном совместно с Голливудом. Для него была написана музыка американским композитором итальянского происхождения Карло Селиотто, позже номинированная на «Золотой глобус».

Как раз во время пандемии я связывался с композитором и получил все партитуры. Теперь мы готовы ее играть, представить публике. Единственное, как бы мы ни пытались, «Кочевник» – это не «Игра престолов». Чтобы заставить публику прийти не на столь громкие произведения, а на качество Ne prosto orchestra, надо расти, дать пару десятков концертов, чтобы обрести доверие публики.

На ближайшее время мы подготовили две программы – это музыка из самых знаменитых видеоигр, начиная с Super Mario и заканчивая «Ведьмаком», GTA, «Мафией», Skyrim… И музыка из аниме – «Сейлор Мун», «Наруто», «Тетрадь смерти» и других популярных историй.

Но здесь есть проблема: не все можно сыграть силами симфонического оркестра. У этой музыки своя специфика. Мы, конечно, постараемся мастерски перенести все, чтобы музыка зазвучала не только в новых красках, а еще и лучше, насколько это возможно.

Другая задумка – рок-концерт, рок-музыка в симфонической обработке. Постараемся создать что-то в массовом ключе, зрелищное. Наша цель – сделать так, чтобы люди с разными интересами могли найти в наших программах что-то себе по душе.