Кризис гуманизма современного мира: ответ степной культуры
1181
Ерлан Саиров, политолог
«Первое условие модернизации нового типа – это сохранение своей культуры, собственного национального кода. Без этого модернизация превратится в пустой звук». Таким образом, Президент страны Нурсултан Назарбаев в статье «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания» четко и ясно обозначил ответы на эти вызовы современности.
Почему задан такой тренд? Сегодня остро стоит вопрос о духовных исканиях человечества XXI века – поиск идентичности и культурно-исторических корней народами, вступившими в эпоху глобализации. Культурная идентичность видится как установление духовных связующих нитей между обществом и человеком, дает ощущение принадлежности к определенной культуре, способствует принятию ее ценностей вплоть до устройства своей жизни на основе проводимых какой-либо культурой идей. Это помогает определить свое место в социокультурном пространстве и свободно ориентироваться в окружающем мире. Важно понимать, что искусственное насаждение чуждых народу идей не приведет к успеху. Мы можем только ускорять, а также частично направлять естественные процессы, наблюдающиеся в этой сфере.
Затрагивая вопрос о приоритетах культурной идентичности, следует отметить, что достаточно высокая степень сложности структуры ценностных ориентиров представляет собой наиболее прочную основу культурной идентичности, обеспечивающую наибольшую свободу самовыражения каждого члена общества. Тогда как следование предельным показателям традиционности или ее антипода ведут к сужению проявлений личностей, доводя до конфликтов между представителями различных социальных слоев, групп, разделенных по принципам на уровне «свой-чужой». Тем самым противореча идее единства в разнообразии.
При этом следует отметить, что историческая память, делающая народ самим собой, не есть нечто созданное однажды и передающееся неизменным. Она живет, растет, пребывает в перманентном движении. Нет такой культуры, которая, обретя идентичность, застыла бы в самодовлении. Даже США, лидер глобализации и вестернизации, еще век назад представляли собой доминирующую культуру белого мужчины-англосакса, а десять лет назад американский народ, выбирая президента, уже задумался о предпочтениях между женщиной и темнокожим мужчиной с африканскими корнями.
Отказ от культурного наследия, признание своей самодостаточности, гордость и кичливость сиюминутным богатством лишают человека внутренней нравственной оседлости, которая должна быть присуща кочевникам и земледельцам в равной мере. Государство, таким образом, может лишиться настоящих граждан, без которых его институции рассыпаются под ударами внутреннего врага – коррупции, безделья, ловкачества.
Эти слова, сказанные 30 лет назад академиком Лихачевым, оказались пророческими. Социологи доказали, что чем больший ущерб нанесен культурной среде, тем более население нездорово. И духовно, и физически.
Сегодня мы наблюдаем, как глобализация обостряет проблемы сохранения и развития этнокультурного наследия. Американский культуролог Лимм Уайт высказал мысль о том, что глобализация, окончательно разрушив культурную память народов, стала первопричиной мирового финансово-экономического кризиса, поскольку послужила краху морального и культурного императива, без которого экономика неизбежно дает трещину. «Глобализм в своей всенивелирующей тенденции, – пишет он, – сплел все миры, и их взаимная противоречивость и взаимная связанность раскрылись со всей ясностью».
Единственной силой, объединяющей народы, стало потребление. Иначе говоря – «чрезмерные потребительские претензии» и зрелищная псевдокультура. А разъединяющей – хозяйство и промышленность, то есть то, что создало, казалось бы, базу общего экономического пространства. В таком случае культурная глобализация может стать угрозой. Но это не означает ее отрицания, а, скорее, говорит о необходимости критического к ней отношения и возможной коррекции. И одним из механизмов контроля над хаосом глобализации становится самоутверждение культур, то есть акцентирование на их самобытности и неповторимости.
В новую историческую эпоху влияние внешнего фактора на культуру, начавшееся вместе с крахом коммунизма, трудно переоценить. Казалось бы, начинается процесс глобальной всемирной унификации на основе западной либеральной модели культуры примерно так, как ее описывал Ф. Фукуяма в своем «Конце истории». Однако довольно быстро (по историческим меркам) стало ясно, что жить в современном мире глобализации и не стать ее «жертвой» – один из главнейших национальных интересов для стран, желающих продолжить свое существование и развитие как субъекты.
В век глобализации самые непрактические и неутилитарные вещи, такие как национальная культура и религия, и есть самые практические и осязаемые. Но это не означает культурной самоизоляции или создания «культурного гетто», ведь в каждой национальной культуре заложены базовые гуманистические ценности, разделяемые всеми. К тому же глобализация обеспечивает доступ к знаниям и информации о культурном наследии как в глобальном масштабе, так и локальном национальном. И чтобы не утонуть в океане глобализации, нужны государственные усилия, а национальная культура должна стать ориентиром.
Программную статью Президента страны Нурсултана Назарбаева нужно рассматривать с этой точки зрения. Этот труд как раз является ответом на все гуманитарно-культурные вызовы и риски современности. Значимостью проблемы и обоснована разработка приоритетов в культурной политике. Главное условие – конкурентоспособность культуры нашего народа.
«Речь идет о том, чтобы мир узнал нас не только по ресурсам нефти и крупным внешнеполитическим инициативам, но и по нашим культурным достижениям», – отмечает Глава государства.
Реализация проектов, изложенных в статье, может стать первым шагом к новому культурному и духовному возрождению нашего общества. Таким образом, в постиндустриальный век под напором глобализации актуализируется интерес к прошлому с тем, чтобы стимулировать ощущение уникальности своей культуры, обретение культурной самоидентичности.
Энергия создаваемой культурной системы, ее устойчивость под ударами и вызовами XXI века – вот сверхзадача.
Одним из результатов этой государственной политики станет позиционирование Казахстана в качестве светского государства с богатым историко-гуманитарным бэкграундом, как в массовом сознании народа Казахстана, так и в мировом общественном мнении. И очень важно, что поиск культурных корней и идентичности продолжается.
Почему особый акцент сделан на идентичности и культурной политике?
Знаменитый семиотик Цветан Тодоров, француз болгарского происхождения, дал ей краткое и емкое определение: «Как нельзя вообразить людей, сначала живших изолированно друг от друга и лишь затем образовавших общество, так нельзя представить себе культуру, не имеющую связей с другими культурами: идентичность рождается только из осознания различия».
Мерло Понти вторит ему: «Идентичность – это образ мыслей, который вступает в действие, когда объектом является «другой», и требует, чтобы мы сами видоизменились».
В связи с этим культурологи выделяют несколько типов культурного взаимодействия: «геттоизация» (от «гетто»), когда соплеменники в инокультурном сообществе отъединяются и воссоздают привычный микромир, ассимиляция – полный отказ от своей культуры, колонизация – насильственное навязывание иной культуры, промежуточная форма – частичная ассимиляция и, наконец, высшая форма – культурный обмен и взаимодействие.
В своей истории Казахстан прошел все перечисленные стадии, подойдя к высшей фазе культурного взаимодействия – обмену и продуктивному равноправному диалогу. Некоторым исследователям понятия «кочевание» и «культура» казались несовместимыми. Официальная советская историография придерживалась позиции, что кочевники не могли быть творцами и всегда играли роль разрушителей. В связи с этим степным народам средней Азии, в том числе Казахстана, была отведена роль младших братьев «более развитых» народов. И потому в Казахстане проблема идентичности особо актуальна, поскольку для нашей страны определение стратегии идентификации в мировом социокультурном пространстве совпадает с необходимостью формирования этнической идентичности казахов в новых исторических условиях.
Трансформация общества в постиндустриальную фазу демонстрирует, что Казахстан находится в транзитном состоянии, когда процессы идентификации наиболее интенсивны. Но этот факт не означает, что наша культура сейчас в провинциальном положении. Наоборот, у нас идет активный поиск своих корней, на основе которого мы способны выйти на новую ступень пассионарности.
Мы можем совершить качественный рывок в мировом культурном пространстве. Наша страна выступает как культура-интегратор. Перевод 100 лучших учебников мира с разных языков по всем направлениям гуманитарного знания на казахский язык – как раз показатель того, что мы намерены наполнить нашу духовность внешними символами, идеями и идеалами. Мы делаем шаг к тому, чтобы узнать самое лучшее в мире. Когда мы говорим, что отечественная культура должна зазвучать на шести языках ООН, мы декларируем транспарентность казахской культуры. А транспарентность – это не только умение предъявить свою культуру, но и подготовка ее к переводу на язык других культур. Чем более развита культура, тем больше стремится к расширению диапазона своего культурного опыта и навыков.
Шокану Уалиханову важно было применить в изучении казахской культуры западный инструментарий, а Мухтар Ауэзов уже смог поднять культуру степи на уровень мировых смыслов.
Мы всему миру предъявляем комплементарность нашей духовной жизни и бытия. Толерантность этноса способствует комплементарности его культуры. Казахи, земля которых как во время сталинских репрессий, так и в годы так называемого «покорения целины» подверглась массовому заселению иными этническими общинами, отлично уживались со всеми народами, с которыми у них никогда не было общей истории.
Питирим Сорокин, описывая энергию культурной системы, отмечает: «Чем больше людей, проводников системы (искусства, религии, философии, науки и т. д.), чем выше их умственные и социальные качества, чем более совершенна система их организации, чем больше общее количество находящихся в их распоряжении средств и способов ее развертывания, трансляции и сохранения, тем больше энергия культурной системы, тем более независима она от окружающей среды».
Казахский космос – безграничен. В нем отсутствует представление о внутреннем и внешнем пространстве – оно текуче и все принадлежит лишь великому куполу небосвода. Сферичность кочевого жилища – юрты – вторит небосводу, но ограничивает пространство человека лишь условно, юрту легко можно перенести на иное место. Космос казахов не топологичен, ибо порожден степными просторами. «Кочевники представляют открытые системы, способные воспринимать внешние стимулы и оказывать их в отношении других. Одновременно их большое отличие от оседлых культур является показателем относительного обособления и непроницаемости в отдельных областях».
Показательна для мышления кочевника традиция гостеприимства. Столетия существовало правило: если пришел гость, сначала нужно его с почестями принять, три дня угощать и развлекать и только на четвертый день попросить рассказать, кто он, откуда и что видел в других местах? А в буран кочевник был обязан временами выходить из своего жилища и громко зазывать к себе – на случай, если неподалеку кто-то заблудился. Таким образом, наглядно проявляется открытость системы мировосприятия кочевника.
Традиционно доброе соседство со всеми сопредельными народами свидетельствует о мастерстве степных дипломатов, а открытость сознания естественным образом сопровождается гибкостью и уживчивостью. Таким образом, прорисовывается призвание кочевников как проводников нового и «пограничников» культуры и мировоззрения. Нам нужно сделать так, чтобы нашей культурой восхищались, ее ценили. Как-то у одного японца спросили: «весь мир восхищается театром кабуки, но не понимает, в чем заключается его смысл». А японец ответил: «Нас не надо понимать, нами надо восхищаться!»
Модераторство в диалоге культур и цивилизации – главная миссия степной культуры. Наши предки этим занимались. Они оставили глубокие духовные заделы этого мастерства.
Три формы, три взаимодополняющих определения диалога культур задают ориентиры его выстраивания. Участник диалога становится носителем целостного, а значит, осмысленного культурного сознания, стремится адаптировать свои ценности и взгляды, учитывая особенности «иного» в той же мере, как свои собственные, и, наконец, разрабатывает средства и пути диалога. Ключевое понятие здесь – осмысление, рефлексия. А, следовательно, движущей силой диалога, без которого жизнь культур уже немыслима, становятся мыслители, гуманитарная интеллигенция.
Конфликтолог Томас Шеллинг еще 45 лет назад предсказывал – «мировая культура преодолеет свою кризисную фазу, если гуманитарии всех стран примут на себя бремя ответственности за осмысление культур национальных для организации мировой дискуссии вместо мировых конфликтов».
Можно сказать, что закладывается площадка для проведения такого диалога. Очертания и приоритетные направления статьи Президента страны Нурсултана Назарбаева при эффективной ее реализации могут стать своеобразной площадкой гуманитарного диалога цивилизации в качественно новом формате.
Сегодня мир переживает гуманитарный дефицит. Технократическое и механистическое мировоззрение довлеет над духовностью. Именно в таких условиях возникает кризис гуманизма. Мы переживаем именно такой период в мировом развитии.
В языке казахов особую роль играет глагол «сшивать» – «тігін тігу». Казахи сшивают одежду, сшивают свое жилье – юрту; но и «сшивают» миры, пути, страны, культуры и религии. Казахстан «сшивает» Запад и Восток, Север и Юг. От гуманитарного возрождения нации к диалогу цивилизации – вот основное реноме программной статьи Главы государства…
В своих «Моральных учениях» Иммануил Кант высказался следующим образом: «Мы чересчур цивилизованы, но еще недостаточно культурны».
Культура любого народа – это сочетание корней и ветра. Ибо если нет корней, то дерево не живет, оно вырвано и попало ветром извне. Когда дерево попадает под влияние ветров извне, дерева уже нет. Но если дерево стоит прочно на корнях и нет ветра, то тоже погибает, потому что оно не может размножаться. Ветер не переносит его семян, и не появляются новые саженцы.
Вот такая сложность современного состояния культуры, определяемая сегодняшним днем и тем, что сталкиваются такие титанические явления, как глобализм и антиглобализм, как интернациональное и национальное, как толерантность – с одной стороны, и необходимость ее самосохранения – с другой.
Побеждает тот, кто строит не крепости, а мосты и магистрали.
Почему задан такой тренд? Сегодня остро стоит вопрос о духовных исканиях человечества XXI века – поиск идентичности и культурно-исторических корней народами, вступившими в эпоху глобализации. Культурная идентичность видится как установление духовных связующих нитей между обществом и человеком, дает ощущение принадлежности к определенной культуре, способствует принятию ее ценностей вплоть до устройства своей жизни на основе проводимых какой-либо культурой идей. Это помогает определить свое место в социокультурном пространстве и свободно ориентироваться в окружающем мире. Важно понимать, что искусственное насаждение чуждых народу идей не приведет к успеху. Мы можем только ускорять, а также частично направлять естественные процессы, наблюдающиеся в этой сфере.
Затрагивая вопрос о приоритетах культурной идентичности, следует отметить, что достаточно высокая степень сложности структуры ценностных ориентиров представляет собой наиболее прочную основу культурной идентичности, обеспечивающую наибольшую свободу самовыражения каждого члена общества. Тогда как следование предельным показателям традиционности или ее антипода ведут к сужению проявлений личностей, доводя до конфликтов между представителями различных социальных слоев, групп, разделенных по принципам на уровне «свой-чужой». Тем самым противореча идее единства в разнообразии.
При этом следует отметить, что историческая память, делающая народ самим собой, не есть нечто созданное однажды и передающееся неизменным. Она живет, растет, пребывает в перманентном движении. Нет такой культуры, которая, обретя идентичность, застыла бы в самодовлении. Даже США, лидер глобализации и вестернизации, еще век назад представляли собой доминирующую культуру белого мужчины-англосакса, а десять лет назад американский народ, выбирая президента, уже задумался о предпочтениях между женщиной и темнокожим мужчиной с африканскими корнями.
Отказ от культурного наследия, признание своей самодостаточности, гордость и кичливость сиюминутным богатством лишают человека внутренней нравственной оседлости, которая должна быть присуща кочевникам и земледельцам в равной мере. Государство, таким образом, может лишиться настоящих граждан, без которых его институции рассыпаются под ударами внутреннего врага – коррупции, безделья, ловкачества.
Эти слова, сказанные 30 лет назад академиком Лихачевым, оказались пророческими. Социологи доказали, что чем больший ущерб нанесен культурной среде, тем более население нездорово. И духовно, и физически.
Сегодня мы наблюдаем, как глобализация обостряет проблемы сохранения и развития этнокультурного наследия. Американский культуролог Лимм Уайт высказал мысль о том, что глобализация, окончательно разрушив культурную память народов, стала первопричиной мирового финансово-экономического кризиса, поскольку послужила краху морального и культурного императива, без которого экономика неизбежно дает трещину. «Глобализм в своей всенивелирующей тенденции, – пишет он, – сплел все миры, и их взаимная противоречивость и взаимная связанность раскрылись со всей ясностью».
Единственной силой, объединяющей народы, стало потребление. Иначе говоря – «чрезмерные потребительские претензии» и зрелищная псевдокультура. А разъединяющей – хозяйство и промышленность, то есть то, что создало, казалось бы, базу общего экономического пространства. В таком случае культурная глобализация может стать угрозой. Но это не означает ее отрицания, а, скорее, говорит о необходимости критического к ней отношения и возможной коррекции. И одним из механизмов контроля над хаосом глобализации становится самоутверждение культур, то есть акцентирование на их самобытности и неповторимости.
В новую историческую эпоху влияние внешнего фактора на культуру, начавшееся вместе с крахом коммунизма, трудно переоценить. Казалось бы, начинается процесс глобальной всемирной унификации на основе западной либеральной модели культуры примерно так, как ее описывал Ф. Фукуяма в своем «Конце истории». Однако довольно быстро (по историческим меркам) стало ясно, что жить в современном мире глобализации и не стать ее «жертвой» – один из главнейших национальных интересов для стран, желающих продолжить свое существование и развитие как субъекты.
В век глобализации самые непрактические и неутилитарные вещи, такие как национальная культура и религия, и есть самые практические и осязаемые. Но это не означает культурной самоизоляции или создания «культурного гетто», ведь в каждой национальной культуре заложены базовые гуманистические ценности, разделяемые всеми. К тому же глобализация обеспечивает доступ к знаниям и информации о культурном наследии как в глобальном масштабе, так и локальном национальном. И чтобы не утонуть в океане глобализации, нужны государственные усилия, а национальная культура должна стать ориентиром.
Программную статью Президента страны Нурсултана Назарбаева нужно рассматривать с этой точки зрения. Этот труд как раз является ответом на все гуманитарно-культурные вызовы и риски современности. Значимостью проблемы и обоснована разработка приоритетов в культурной политике. Главное условие – конкурентоспособность культуры нашего народа.
«Речь идет о том, чтобы мир узнал нас не только по ресурсам нефти и крупным внешнеполитическим инициативам, но и по нашим культурным достижениям», – отмечает Глава государства.
Реализация проектов, изложенных в статье, может стать первым шагом к новому культурному и духовному возрождению нашего общества. Таким образом, в постиндустриальный век под напором глобализации актуализируется интерес к прошлому с тем, чтобы стимулировать ощущение уникальности своей культуры, обретение культурной самоидентичности.
Энергия создаваемой культурной системы, ее устойчивость под ударами и вызовами XXI века – вот сверхзадача.
Одним из результатов этой государственной политики станет позиционирование Казахстана в качестве светского государства с богатым историко-гуманитарным бэкграундом, как в массовом сознании народа Казахстана, так и в мировом общественном мнении. И очень важно, что поиск культурных корней и идентичности продолжается.
Почему особый акцент сделан на идентичности и культурной политике?
Знаменитый семиотик Цветан Тодоров, француз болгарского происхождения, дал ей краткое и емкое определение: «Как нельзя вообразить людей, сначала живших изолированно друг от друга и лишь затем образовавших общество, так нельзя представить себе культуру, не имеющую связей с другими культурами: идентичность рождается только из осознания различия».
Мерло Понти вторит ему: «Идентичность – это образ мыслей, который вступает в действие, когда объектом является «другой», и требует, чтобы мы сами видоизменились».
В связи с этим культурологи выделяют несколько типов культурного взаимодействия: «геттоизация» (от «гетто»), когда соплеменники в инокультурном сообществе отъединяются и воссоздают привычный микромир, ассимиляция – полный отказ от своей культуры, колонизация – насильственное навязывание иной культуры, промежуточная форма – частичная ассимиляция и, наконец, высшая форма – культурный обмен и взаимодействие.
В своей истории Казахстан прошел все перечисленные стадии, подойдя к высшей фазе культурного взаимодействия – обмену и продуктивному равноправному диалогу. Некоторым исследователям понятия «кочевание» и «культура» казались несовместимыми. Официальная советская историография придерживалась позиции, что кочевники не могли быть творцами и всегда играли роль разрушителей. В связи с этим степным народам средней Азии, в том числе Казахстана, была отведена роль младших братьев «более развитых» народов. И потому в Казахстане проблема идентичности особо актуальна, поскольку для нашей страны определение стратегии идентификации в мировом социокультурном пространстве совпадает с необходимостью формирования этнической идентичности казахов в новых исторических условиях.
Трансформация общества в постиндустриальную фазу демонстрирует, что Казахстан находится в транзитном состоянии, когда процессы идентификации наиболее интенсивны. Но этот факт не означает, что наша культура сейчас в провинциальном положении. Наоборот, у нас идет активный поиск своих корней, на основе которого мы способны выйти на новую ступень пассионарности.
Мы можем совершить качественный рывок в мировом культурном пространстве. Наша страна выступает как культура-интегратор. Перевод 100 лучших учебников мира с разных языков по всем направлениям гуманитарного знания на казахский язык – как раз показатель того, что мы намерены наполнить нашу духовность внешними символами, идеями и идеалами. Мы делаем шаг к тому, чтобы узнать самое лучшее в мире. Когда мы говорим, что отечественная культура должна зазвучать на шести языках ООН, мы декларируем транспарентность казахской культуры. А транспарентность – это не только умение предъявить свою культуру, но и подготовка ее к переводу на язык других культур. Чем более развита культура, тем больше стремится к расширению диапазона своего культурного опыта и навыков.
Шокану Уалиханову важно было применить в изучении казахской культуры западный инструментарий, а Мухтар Ауэзов уже смог поднять культуру степи на уровень мировых смыслов.
Мы всему миру предъявляем комплементарность нашей духовной жизни и бытия. Толерантность этноса способствует комплементарности его культуры. Казахи, земля которых как во время сталинских репрессий, так и в годы так называемого «покорения целины» подверглась массовому заселению иными этническими общинами, отлично уживались со всеми народами, с которыми у них никогда не было общей истории.
Питирим Сорокин, описывая энергию культурной системы, отмечает: «Чем больше людей, проводников системы (искусства, религии, философии, науки и т. д.), чем выше их умственные и социальные качества, чем более совершенна система их организации, чем больше общее количество находящихся в их распоряжении средств и способов ее развертывания, трансляции и сохранения, тем больше энергия культурной системы, тем более независима она от окружающей среды».
Казахский космос – безграничен. В нем отсутствует представление о внутреннем и внешнем пространстве – оно текуче и все принадлежит лишь великому куполу небосвода. Сферичность кочевого жилища – юрты – вторит небосводу, но ограничивает пространство человека лишь условно, юрту легко можно перенести на иное место. Космос казахов не топологичен, ибо порожден степными просторами. «Кочевники представляют открытые системы, способные воспринимать внешние стимулы и оказывать их в отношении других. Одновременно их большое отличие от оседлых культур является показателем относительного обособления и непроницаемости в отдельных областях».
Показательна для мышления кочевника традиция гостеприимства. Столетия существовало правило: если пришел гость, сначала нужно его с почестями принять, три дня угощать и развлекать и только на четвертый день попросить рассказать, кто он, откуда и что видел в других местах? А в буран кочевник был обязан временами выходить из своего жилища и громко зазывать к себе – на случай, если неподалеку кто-то заблудился. Таким образом, наглядно проявляется открытость системы мировосприятия кочевника.
Традиционно доброе соседство со всеми сопредельными народами свидетельствует о мастерстве степных дипломатов, а открытость сознания естественным образом сопровождается гибкостью и уживчивостью. Таким образом, прорисовывается призвание кочевников как проводников нового и «пограничников» культуры и мировоззрения. Нам нужно сделать так, чтобы нашей культурой восхищались, ее ценили. Как-то у одного японца спросили: «весь мир восхищается театром кабуки, но не понимает, в чем заключается его смысл». А японец ответил: «Нас не надо понимать, нами надо восхищаться!»
Модераторство в диалоге культур и цивилизации – главная миссия степной культуры. Наши предки этим занимались. Они оставили глубокие духовные заделы этого мастерства.
Три формы, три взаимодополняющих определения диалога культур задают ориентиры его выстраивания. Участник диалога становится носителем целостного, а значит, осмысленного культурного сознания, стремится адаптировать свои ценности и взгляды, учитывая особенности «иного» в той же мере, как свои собственные, и, наконец, разрабатывает средства и пути диалога. Ключевое понятие здесь – осмысление, рефлексия. А, следовательно, движущей силой диалога, без которого жизнь культур уже немыслима, становятся мыслители, гуманитарная интеллигенция.
Конфликтолог Томас Шеллинг еще 45 лет назад предсказывал – «мировая культура преодолеет свою кризисную фазу, если гуманитарии всех стран примут на себя бремя ответственности за осмысление культур национальных для организации мировой дискуссии вместо мировых конфликтов».
Можно сказать, что закладывается площадка для проведения такого диалога. Очертания и приоритетные направления статьи Президента страны Нурсултана Назарбаева при эффективной ее реализации могут стать своеобразной площадкой гуманитарного диалога цивилизации в качественно новом формате.
Сегодня мир переживает гуманитарный дефицит. Технократическое и механистическое мировоззрение довлеет над духовностью. Именно в таких условиях возникает кризис гуманизма. Мы переживаем именно такой период в мировом развитии.
В языке казахов особую роль играет глагол «сшивать» – «тігін тігу». Казахи сшивают одежду, сшивают свое жилье – юрту; но и «сшивают» миры, пути, страны, культуры и религии. Казахстан «сшивает» Запад и Восток, Север и Юг. От гуманитарного возрождения нации к диалогу цивилизации – вот основное реноме программной статьи Главы государства…
В своих «Моральных учениях» Иммануил Кант высказался следующим образом: «Мы чересчур цивилизованы, но еще недостаточно культурны».
Культура любого народа – это сочетание корней и ветра. Ибо если нет корней, то дерево не живет, оно вырвано и попало ветром извне. Когда дерево попадает под влияние ветров извне, дерева уже нет. Но если дерево стоит прочно на корнях и нет ветра, то тоже погибает, потому что оно не может размножаться. Ветер не переносит его семян, и не появляются новые саженцы.
Вот такая сложность современного состояния культуры, определяемая сегодняшним днем и тем, что сталкиваются такие титанические явления, как глобализм и антиглобализм, как интернациональное и национальное, как толерантность – с одной стороны, и необходимость ее самосохранения – с другой.
Побеждает тот, кто строит не крепости, а мосты и магистрали.
