Монеты «с котиком» расскажут о стране не менее любого путеводителя

О том, как рождаются новые казах­станские монеты и купюры, почему они становятся средством народной дипломатии и какое будущее ожидает наличные дензнаки, – в интервью с главным дизайнером – руководителем проектов, а в недалеком прошлом начальником управления дизайна банкнот и монет Национального банка РК Алматом Басеновым.

– Алмат Галиевич, Вы в своем деле больше 25 лет и много знаете из истории казахстанских денег. Расскажите об этом с позиции их эстетики, внешнего вида…

– В этой истории многое – удачное стечение обстоятельств. Изначально был сделан правильный выбор, когда группу разработчиков первой – портретной – серии тенге возглавил известный дизайнер Тимур Сулейменов. Он сумел собрать крепкую профессиональную команду.

Плюс к тому Казахстанский монетный двор был организован в Усть-Каменогорске на основе одного из подразделений Ульбинского металлургического завода, а это мощная промышленная база. Многие инженеры и технологи приш­ли на монетное производство оттуда. И дальнейшее успешное развитие ему обеспечила именно советская инженерная и технологическая школа. Поэтому немногим монетным дворам, даже с тысячелетней историей, удается повторить технологии, которыми обладаем мы.

– А какие дизайн-проекты казах­станских монет, если уж мы упомянули КМД, прошли через Ваши руки?

– Можно сказать, все. Я пришел в Нацбанк в 1999 году, в конце которого вышла первая коллекционная серебряная монета proof-чеканки, то есть наивысшего качества. С этого момента началась история национальной «коллекционки».

Следует напомнить, что существует три вида монет. Циркуляционные, или разменные, – ими мы пользуемся каждый день. Инвестиционные – их приобретают для приумножения сбережений за счет роста цен на драгоценные металлы. И монеты, предназначенные для нумизматического собирательства, коллекционные. Но в не меньшей мере коллекционные монеты важны для экспорта культуры и истории государства. Я бы назвал их инструментом «странового пиара». Соз­данные по особым случаям и с определенным смыслом, они позволяют людям, незнакомым с нашей страной, понять ее и, возможно, даже полюбить.

И это незатратный способ донести до мирового сообщества наши национальные ценности, поскольку средства, вложенные в производство коллекционных серий, Нацбанк возвращает от их же продажи. Я бы добавил, это элегант­ный, красивый и довольно привлекательный имиджевый инструмент для любого государства: даже те из них, где нет собственного монетного производства, чеканят коллекционные монеты по заказу за рубежом.

– Как бы Вы оценили мировой спрос на казахстанские монеты? Есть представление, где они, у кого и сколько?

– Подобный анализ едва ли возможен. Но можно предположить, что эта геогра­фия обширна. Общее представление мы получаем на международных выставках, встречаясь с нумизматами из разных стран, которые коллекционируют в том числе и наши монеты. Конечно, повышенным интересом всегда пользуются эксклюзивные экземпляры. Например, знаменитая серия «Космос» с применением тантала или монеты с различными вставками. Но я хочу вернуться к теме, которую затронул выше. Сейчас коллекционные монеты, кроме того, что транс­лируют в мир национальные ценности, становятся средством коммуникации.

Монета «Мир вашему дому» из серии «От сердца к сердцу» (ее еще прозвали «монета с котиком») вышла в обращение полтора месяца назад и была в два дня разобрана на внутреннем рынке, хотя на нее поступало много запросов от мировых нумизматических компаний. Успех ей, на мой взгляд, обеспечила тема дизайна с намеком на сложную геополитическую ситуацию, царящую сейчас в мире. Через свою работу мы попытались выразить желание всех людей планеты жить в мире и согласии. И такой посыл доброй воли нашел свой отклик.

– Как рождаются такие задумки? Чисто технически: вы собираетесь на совещания или мозговые штурмы и выдаете на-гора предложения?

– В этом нет необходимости. Все зависит от погружения в тему. Любой творческий человек живет какой-то идеей, ищет способы ее воплощения, а все темы – вокруг, в обычной жизни, главное – их заметить. И потом, к нам нередко обращаются из общественных организаций, министерств, коллекционеры, знатоки истории – подсказывают, какие юбилеи выдающихся соотечественников или исторические даты грядут. Это помогает с подготовкой юбилейных и памятных монет.

– А мода на дизайн денежных знаков существует? Вы принимаете к сведению рыночные тренды?

– Обязательно. В этом тоже помогают всемирные выставки, где можно понять, куда движется рынок. За мою профессиональную карьеру было несколько крутых поворотов в монетном, да и банкнотном деле. Еще в прошлом столетии тиражировались в основном монеты строгого классического типа. Как правило, из чистого серебра, которое различалось у разных производителей разве что сте­пенью proof-качества или способом оксидирования, и без излишеств – вставок, золочения и тому подобного.

Затем рынок резко свернул в сторону дизайна сувенирных, подарочных монет. Появились более «легкие» темы: горос­копы, «монеты на удачу», и больше разнообразия в оформлении. Следующую за этим тенденцию я бы назвал гонкой технологий. Стали смелее применяться повышенные рельефы, различные вставки – из редкоземельных металлов, драгоценных камней и прочее, прочее.

Сейчас отрасль выбирает новое направление – в сторону цифрового дизайна. В монетах и даже в банкнотах все чаще обнаруживаются элементы современной действительности: их облик пытаются приблизить к криптовалюте.

– Вам попадались безвкусные дензнаки, неудачные с точки зрения дизайна?

– Это сложный вопрос. Деньги – часть культуры народа, отражение его традиций, мировоззрения, поэтому оценивать качество национальной валюты какими-то вкусовыми мерками не совсем правильно. Могу только сказать, что мне непонятно, например, зачем покрывать золото краской, изображая птиц или цветы. Но на юго-восточном рынке это вполне распространенная практика. А если местное население с такими деньгами спокойно живет, то почему бы нет?

– А пошалить в этой сфере можно: изобразить что-то легкомысленное, может, даже провокационное? Или деньги этого не любят?

– Пошалить, конечно, можно, и этим занимаются некоторые производства, правда, чаще для привлечения сторонних эмитентов. Монетный двор Польши под флагом малоизвестных островов выпустил «забавные» монеты с изображением каннабиса. Но под своей эмиссией, конечно же, такие вольности непозволительны. Все-таки центральный банк – государственный орган и должен держать лицо.

– Давайте поговорим об особенностях казахстанских монет. Чем примечательны они, в том числе для нумизматов и вообще специалистов?

– Когда я вначале говорил о счастливом стечении обстоятельств, имел в виду еще и то, что первая команда дизайнеров целиком состояла из архитекторов. В этом большое преимущество, поскольку у архитектора нет какой-то сложившейся техники, как у любого хорошего художника. Поэтому его работы могут быть свободнее, разнообразнее. Это то, что подтверждают, например, монеты Беларуси: они великолепны, но по стилистике довольно однотипны. Прям чувствуется рука двух-трех мастеров. У нас иначе. Архитектор – это еще и более социальный тип, он не живет в своем творческом уединении, поэтому и его подходы к проектированию более коммуникативные. И поэтому ему проще сделать монету, которая будет понятна всем, витающие в обществе мысли до него быстрее доходят.

– А что касается технических, технологических решений, мы идем в ногу со всем миром?

– Не только в ногу, но в некоторых момен­тах, возможно, опережаем коллег. В прошлом году вышла монета «Балхашский окунь» как ответ на большую общечеловеческую проблему сохранения окружающей среды. После того как в озеро запустили несвойственные его биоте породы рыб, популяция окуня стала исчезать. Этой небольшой и невзрач­ной рыбке мы решили посвятить оригинальную и довольно сложную с технологической точки зрения монету.

Фактически это 3D-модель, у нее гипервысокий рельеф – 17 миллиметров, изображающий рыбу, вынырнувшую из воды. Причем изготовлена она традиционным методом чеканки с proof-качеством, что ни один монетный двор даже не пытался повторить. На Всемирной валютной ярмарке в Берлине монета произвела фурор. Но это стоило колоссальной работы технологов и инженеров нашего монетного двора.

– На производстве, получается, тоже творцы-энтузиасты…

– Еще какие! Только представьте, чеканочный инструмент состоит из двух половинок, между которыми укладывается заготовка. Под большим давлением на обеих сторонах выдавливается рельеф, и этого достаточно для штамповки обыч­ных монет. Proof-качество предполагает соединение в одном изображении зеркальной и матовой поверхностей, что достигается путем нескольких ударов пресса – пять-шесть раз подряд. Только так можно получить выразительный рельеф и четкость мелких деталей. «Балхашского окуня» на любом другом монетном производстве, скорее всего, произвели бы методом литья и специальной обработки, но не классической чеканки, для которой потребовался штемпель из девяти частей!

У нас вообще замечательный «симбиоз» с Казахстанским монетным двором. С какой бы идеей мы ни обратились, никогда не слышим отказа – пока не апробированы все варианты, нам никто не скажет нет. Правильно замечено, что на производстве у нас фанаты своего дела.

– И танталовые монеты – по-прежнему уникальная технология?

– За тантал в монетном производстве никто не берется, это наше ноу-хау. У этой технологии интересная история. Один из коллекционеров в разговоре как-то заметил, что Казахстан – кладовая всевозможных редких металлов, и почему бы не попробовать что-нибудь из них сделать? Призадумались, и тут как раз открывалась тема, посвященная космосу. Очень кстати оказалось и то, что Ульбинский металлургический завод занимается получением тантала, используемого в аэрокосмической промышленности.

Тантал хорош своим глубоким, красивым серым цветом, за что этот металл ценят даже ювелиры. Проблема в его высокой пластичности, отчего при чеканке он «налипал» на штемпель. Но наши технологи разработали несколько полезных вещей, о которых я не могу говорить, и справились с задачей. С редкими металлами до сих пор мало кто в мире работает, а мы научились менять цвет тантала, и сейчас в палитре более 20 его оттенков, что очень расширяет поле для дизайнерской мысли.

– Приходилось еще слышать о Ваших экспериментах с пазлами в дизайне. Получилось?

– Пазловые монеты тоже вышли. Эту серию мы посвятили философским взглядам древних цивилизаций на устройство мира. Начали с родной темы – тенгрианства. Монета составлена из двух частей – тантала и серебра, на одной – изображение легенды о мистическом дереве Байтерек, на другой – знаки современного мира: компьютерный код, ДНК. Сложенные вместе при чеканке половинки соединяются, в чем тоже есть символизм. В этом году выйдет «индийский взгляд», в следующем – «египетский».

– С каким настроением Вы смотрите в «безналичное» будущее, где нет ни купюр, ни монет, а только эфемерные цифровые деньги?

– Без каких-либо страхов. Рынок наличности, по крайней мере в обозримом будущем, никуда не денется. Во-первых, потому что нумизматика и бонистика будут существовать всегда. Вы даже не представляете, сколько народу вовлечено в эту среду! Ну и пример с филателией тому подкрепление – сам предмет коллекционирования постепенно уходит из обихода, а собиратели марок были и остаются.

Не предвижу катастрофы и для циркуляционных денег, потому что в этой связи приходится рассматривать вопросы глобальной безопасности. Если вспомнить Қаңтар, когда пропал Интернет и были разгромлены банкоматы, тяжелее пришлось тем, у кого не оказалось наличных денег. Сегодня правильно оценивают такие риски и на уровне руководства стран. К примеру, Швеция, которая успела почти на сто процентов перейти на безналичные расчеты, теперь обязывает работодателей определенную часть зарплаты выплачивать наличными деньгами. Пока существует множество факторов, которые могут привести к сбою платежных систем, физические деньги как гарантия функционирования экономики должны жить.