​Сквозь испытания временем

80 лет – это начало возраста мудрецов и патриархов. Пройдя сквозь тернии ХХ века, он встречает свой юбилей, не теряя бодрос­ти, ума и таланта.

Серебряная медаль выпускника школы, именная стипендия университета с дипломом отличия, досрочное завершение аспирантуры с блестящей защитой кандидатской, затем докторской диссертаций в знаменитом Плехановском институте Москвы – все эти факты красной линией подчеркивают беспрекословный талант ученого Сагадиева.

Признание нашло его совсем молодым, он всюду был востребован, по образовательной сфере он, образно говоря, «прошел пожаром». Волей судьбы и «говорящей» фамилии ему была уготована особая участь – реформатора образовательной системы.

Он еще в 1982–1990 гг., будучи ректором Целиноградского сельско­хозяйственного института союзного подчинения, перевернул весь учебный процесс и внедрил модульную систему обучения, организовал сложную глубокую интеграцию учебы с наукой и производством, прибли­зил ее к лучшим зарубежным стандартам, создал один из шести биотехнологических центров бывшего союза. За 8 лет ему удалось удвоить материально-техническую базу института, изменить всю социальную среду и осуществить программу, равную предыдущим 25 годам.

Свое второе пришествие ректором Казахского экономического университета в 1993 году он начал с переименования его в Казахскую академию управления, с удвоенным окладом труда ее сотрудников, отказа от рутинных структур управления учебным процессом. Упразднил прежние факультеты, создал учебно-научные комплексы, открыл новые кафедры, изменил номенклатуру специальностей, разработал новые учебные планы, организовал новые институты. За 1,5 года осуществил сразу 3 крупных проекта по модернизации экономического образования стоимостью 6,5 млн долларов.

Благодаря его усилиям за короткий период весь учебный процесс Национального аграрного университета, которым он руководил в 1996–2001 гг., был подвергнут основательному пересмотру, и на базе прежних факультетов были организованы учебно-научные и производственные комплексы. Для усиления фундаментальной подготовки специалистов и выхода их в мировое информационное поле были созданы центры компьютерной и языковой подготовки, гуманитарного образования, не вписывающиеся в основные направления деятельности такого вуза. Были открыты новые подраз­деления подготовки кадров по биотехнологии, агроэкологии, таможенному делу и др. Пол­ностью обновлена материальная база, реконструированы особо важные объекты университета, внедрена рейтингово-тестовая система контроля обучения, тогда трудно воспринимаемая для нашего общественного соз­нания, и т. д.

При рассмотрении сложных проблем он мгновенно улавливал их суть и находил наиболее рациональный путь решения благодаря редкому дару чувства нового, умению видеть перспективу, природному таланту и аналитическому складу ума. Это ему пришло в голову отработать и реализовывать доселе не известную, отвечающую современным реалиям и перспективе философию высшего аграрного образования.

Создав собственную школу экономистов, он совершил свое удачное восхождение во власть и определил почти пожизненное кредо в организации вузовской системы с редким для такой миссии достоинством. Об этом свидетельствует кардинально преобразующая деятельность ректором четырех сложнейших вузов, чем добился общественного признания своего авторитета.

Несмотря на значительное время занятости депутатскими делами, он оставался одним из самых известных и самых узнаваемых организаторов вузовской системы с очень крепким и солидным послужным списком. При этом у общественности такой образ Кенжегали Абеновича Сагадие­ва – бунтарь и разрушитель с холодным, ясным, смелым умом.

Поразительно, что Кенжегали Сагадиев, будучи натурой сложной и противоречивой, иногда даже парадоксальной, человеком, всегда мятущимся и проблематичным, а в экстремальных ситуа­циях – эгоцентричным, нетерпимым вплоть до грубости, увлекал на свою орбиту сотни согласных и несогласных, рукоплещущих и негодующих и просто неравнодушных. Соотнося проявление отдельных, не совсем приятных моментов проявления его характера к обстоятельствам того неи­моверно сложного времени, мы, друзья, считаем их продолжением его достоинства. Впрочем, когда бы вы видели, чтобы талантливый человек был еще и удобный? Ибо эти качества вообще не совместимы. Все это говорит о том, что он создан по образу и подобию людей, помогавших ему и полюбивших его.

Однако при жестком понимании смысла нравственности он по отношению к своему окружению представляется довольно суровым, почти всегда закрытым, редко кому позволяющим подойти близко и разрешить все.

Кенжегали Сагадиев, безусловно, признанный лидер. Его жизнь, состоявшая из удач, неудач и прозрений, обернулась неоспоримым успехом, особенно после 60-летнего рубежа.

Убедительным тому доказательством является его приход в частный вуз под интригующим названием «Университет международного бизнеса», где он делал головокружительные успехи. И опять оказавшись в центре общест­венного внимания, заслужил репутацию «диссидента» образовательной системы.

Мое знакомство и постоянное, довольно тесное общение с академиком Сагадиевым, пришлось на период его работы Президентом Национальной академии наук, что помогло сложить свое суждение о нем как об организаторе науки и человеке.

Два года (1994–1996) работы Кенжегали Абеновича президентом Национальной академии наук являются исключительно богатыми на «пикантные события, взбудоражившие общество» и заслуживают самостоятельного рассмотрения.

Как ни говори, на долю академика Сагадиева выпала тяжелая и во многом неблагодарная миссия по реформированию академии, которая показала его как человека, наделенного неис­товой бешеной жаждой поиска, действующего необыкновенной дерзновенностью. Потому что он – ученый, чувствующий себя в мировой науке как дома, а дома – как в мировой науке. Он, как настоящий академик, имел солидный багаж оригинальных научных трудов, воспитал большую плеяду талантливых ученых, завоевал различные звания и титулы.

Академическое сообщество по-доброму восприняло его способность видеть и выдвигать ярких и сильных личностей, что он не боится окружать себя именно такими людьми, что он откровенно не желает общаться с посредствен­ностями, либо вообще не замечает.

Чувствительной академичес­кой среде пришлось по вкусу, что президент, который высоко ценит свой талант, безразлично относится к тем серостям и одним из первых уничтожил эпоху серых бумажных речей. С первых своих шагов показал себя скрупулезным, глубоким ученым, нацелившимся на большую перспективу, все дальше находя понимание и поддержку у капризных академиков.

Я лично, еще с 1981 года являясь членом престижной Академии медицинских наук СССР, затем Российской Федерации, возможность своего избрания еще и академиком НАН РК получил при президенте Сагадиеве и, конечно, во мне присутствует чувство признательности и благодарности к нему.

Даже для настоящего ученого звание академика было явлением необычным, и оно присваивалось за особый вклад в науку. А в сегодняшних реалиях стало возможным на пустом месте сплошь и рядом создавать любую академию, и любой человек, не имея никакого отношения к науке, может объявить себя академиком. Становится еще более смешно, грустно и стыдно, когда вполне серьезные люди с гордостью извещают в печати о присвоениях им почетных званий профессоров каких-то зарубежных университетов (кстати, которые обходятся примерно в 4 500 евро).

Академику Сагадиеву здорово не повезло, что самый пик трагического неблагополучия в истории Национальной академии наук пришелся именно на период его президентства.

Это было неимоверно трудное время. Вся социальная сфера общества впала в кризис, перестали существовать сотни объектов культуры. Закрывались библио­теки, школы, более тысячи медицинских учреждений, оставив почти 50% сельского населения без медицинского обслуживания. В глубоком кризисе находились творческие союзы.

В этих условиях было немыс­лимо оставить в прежнем положении Национальную академию наук, которую один из высокопос­тавленных чиновников назвал «советским анахронизмом», которая по своей структуре была громоздкой и обременительной для без того растрепанного бюджета страны. Слов нет, академичес­кая наука стала перед необходи­мостью кардинальных перемен.

При этом нельзя забывать и то обстоятельство, что до него президентом Национальной академии наук работал академик У. М. Султангазин, настоящий ученый фундаментального толка, интеллигент до мозга костей, харизматичное обаяние которого у всех всегда вызывало искреннее чувство благоговения, сделавший многое для развития Академии.

Избрание члена-корреспондента Кенжегали Сагадиева в этих обстоятельствах президентом Национальной академии наук одновременно стало сенсацией и иронией судьбы.

Сенсацией потому, что впервые почти за ее 50-летнюю историю президента академии избрали на альтернативной основе, и не академика. Это был первый и последний в ее истории романтический акт, когда академическое сообщество вольнодумцев проявило дерзкую самостоятельность.

Иронией судьбы – потому, что самая отчаянная попытка вновь избранного президента реформировать академическую науку и вытащить ее из кризиса, в которую погрузилась вся социальная сфера, была, увы, тщетной. Здесь становится понятным, что организация науки – не только парение, но и суровое испытание. К тому же проект реформирования академии, предложенный Сагадиевым, был невероятным, космическим.

Осуществив сокращение тем, лабораторий, отделов, даже отдельных институтов, вплоть до других непопулярных для академической традиции мер, он обновил директорский корпус и сумел открыть новые институты, добился перелома психологии бюджетного иждивенчества НИИ. Сориентировал ученых на международное сотрудничество: завоевывать гранты, участвовать в конкурсах разных фондов, активизировать коммерческую деятельность.

Академик Кенжегали Сагадиев оказался у руля разваливающейся системы и фактически превратился в ее заложника.

Думая о судьбе академии наук, невольно вспоминаешь о ее основателе – великом Каныше Сатпае­ве. Он, как большая творческая душа, своей личностью освещал не только академию, но и всю страну. В самом здании академии, воспринимаемом обществом как храм науки, в котором жил и творил этот великий ученый, всегда присутствует аура человека, основавшего ее.

Разноплановые лекции, доклады Сагадиева, как правило, глубокие, понятны и доступны всем, придают ощущение причастнос­ти к большой науке и большой культуре. Они понятны потому еще, что произносились с позиции власти, но это была власть любви: к своему предмету, а еще больше – к человеку. Родным, друзьям, соратникам и всем нам близким было необыкновенно трогательно и незабываемо, что он мобилизовал все свои возможности, энергию и вложил много сил в увековечение памяти выдаю­щихся сыновей нашего народа, для бесконечно дорогих всем нам академиков Манаша Козыбаева и Омирзака Султангазина.

Он как автор свыше 300 научных работ, в том числе многих монографий, большого количества публицистики, гордится, что помогает обществу, государству найти выход из сложных ситуаций в экономике и организации науки, не забывает о социальной ответственности ученого. Все это проявилось в его работе в Парламенте, где он выступал в совершенно новой роли. Он как депутат-ученый внес свой неоце­нимый вклад в экономическое развитие и становление нашей независимой страны.

У него не бывает, наверное, более счастливого состояния, когда он имел бы возможность окунуться в общество своих детей и внуков, которые привязаны и любят своего отца и доброго дедушку. Рядом умная, красивая супруга Нагытай – нап­равляющая, организующая, объединяющая сила счастливого семейства Сагадиевых. Вместе вырастили трех прекрасных сыновей. Один из которых – достойный продолжатель дела отца: Ерлан Сагадиев является министром образования и науки РК и сейчас успешно реализует инновационные программы в сфере образования Казахстана для воспитания подрастающего поколения, соответствующего вызовам современности.

Кенжегали Абенович, несмотря на превратности времени, непонимание и нежелание ценить его талант, прекрасно реализовал свою «судьбу – триумф» и теперь может почивать на лаврах и позволить себе без оглядки заняться любимым делом – фундаментальными научными изысканиями.