Сарыарка его манила

Он был человеком незаурядным. Как говорят американцы, self-made-man. Был крепостным, а стал купцом. Ушаков смолоду научился делать деньги и, выкупив себя из рабства, стал думать о приумножении состояния. Верным способом разбогатеть в то время считались поиски сокровищ в казахских степях.

Приложив немало усилий и средств, Никон Абрамович получил в 1840-х годах право розыска разных руд и металлов, а главное – золота. Так открылась ему дорога к несметным подземным богатствам Акмолинской области, которая в те времена включала в себя современную Карагандинскую и простиралась до реки Шу.

Известный карагандинский краевед Владимир Новиков писал про Ушакова, что сопки Сарыарки тянули купца к себе неведомым магнитом. В каждой возвышенности чудились ему клады. Это чувство не покидало его и даже усиливалось по мере того, как то здесь, то там он обнаруживал следы древних рудокопов и плавильных печей.

В его руках оказалось много подземных сокровищ. К 1851 году он оформил на себя месторождения меди и свинца (урочища Ак-Бюрат, Нельды, Искулы, Джезказган, гора Джанай), каменного угля по речке Сокур. Тогда же Ушаков получил согласие на использование медных месторождений при урочищах Казан-Санган, Юсалы, Там-Куралы от владельцев земель – казахов. К примеру, был составлен акт о покупке им урочища Сокур площадью 100 кв. верст у баев Кошкарбая и Саттыбая Долумановых.

На деньги «герцогов»

Но что мог Ушаков сделать в одиночку? Чтобы извлечь богатства земных недр, превратить их в товар, наладить логистику требовались немалые капиталы, сотни тысяч рублей. У Никона Ушакова таких средств не было. В Петропавловске и Акмолинске тоже не нашлось таких людей, которые могли вложить свои деньги в столь рискованное и необычное дело.

Спонсоров нужно было искать в крупных городах Урала и Сибири. И таких людей Никон Ушаков нашел. Ими оказались екатеринбургские купцы Аникий Рязанов и Тит Зотов.

Поначалу они занимались обработкой и продажей сырья, которое в изобилии поставляла примыкавшая к Уралу казахская степь, торговали солью, хлебом. Когда же в Сибири было открыто золото, оно стало многими пудами оседать в сейфах Аникия Рязанова и подобных ему богатеев. Общество, опьяненное милостями этих нуворишей, называло их даже герцогами, а влияния у них было не меньше, чем у губернатора. Впрочем, «герцог Томский» Горохов, к примеру, быстро разорился, не успев принять участие в деле Ушакова.

В компании, создаваемой Ушаковым на средства Рязанова и Зотова, было 120 паев. По 35 у Рязанова и Зотова, 20 они отдали Ушакову за его идею, месторождения, которые он открыл и выкупил, и труд. И еще 30 паев оставляли на тот случай, если надо будет привлечь кого-то из правительсвенных чиновников, чтобы продвигать дело в верхах. Вскоре он действительно появился, но потом быстро продал свои паи, неплохо на них заработав.

«Медный» договор

16 февраля 1852 года три компаньона заключили договор о разработке открытых Ушаковым месторождений меди и угля. А главное соглашение положило начало успеху Спасского медеплавильного завода при урочище Сокур-Сарана. Строительство его было начато в 1857 году и обошлось в 130 тыс. рублей сереб­ром, а производство запущено в начале 1860 года. Успенский рудник стал основной сырьевой базой медной руды для Спасского медеплавильного завода. Руду доставляли на завод казахи на телегах, запряженных верблюдами, лошадьми или волами. Одновременно разрабатывались и угольные копи.

Согласно легенде, устным преданиям, еще в 1833 году пастух Аппак Байжанов обнаружил в урочище Караганды-Басы черные камешки, которые хорошо горят. По его маршруту вновь прошла геологоразведочная партия Ушакова в составе Гаврилы Чернавина, Чопея Джабатина, Исабая Кожабергенова, Тагыберды Утемисова, Товгунбая Чуманова, Адая Чорманова и других местных жителей-­казахов. В результате каменный уголь был открыт при урочищах Караганды и Сокур (в 30 верстах от Спасского завода) и стал использоваться для плавки руд и последующей очистки меди.

Сохранилось подробное описание завода, оставленное в 1860-х годах путешественником Александром Гейнсом. Он сообщал, что на предприятии действуют 6 печей, в каждой получают ежедневно до 60 пудов медистого чугуна и черновой меди. Дальнейшая очистка ведется в 4 горнах.

Известь на флюсы добывалась в двух верстах от завода. Железная руда для той же цели получалась в тридцати верстах от завода по направлению к Караганде. Прекрасная глина для кирпичей нашлась прямо на заводской площадке, а для огнеупоров глину привозили с Карагандинских копей и с горы Сокур–Сурана. Превосходный, нежно-белого цвета кварц для той же цели добывали в ближайших окрестностях завода. Вот такие удивительные хозяйст­венные удобства заставили компанию открыть завод именно в урочище Ак-Бурат-Адырь.

Как вспоминал Александр Гейнс, на заводе в первые годы его работы было 90 металлургов, казахов и русских. Кроме зарплаты, они получали пищевое довольствие: мясо, муку и крупу. Лазарет, где лечил фельдшер, показался ему хорошим и чистым, а в аптечке путник обнаружил все главные медикаменты того времени. Казармы для рабочих, по его словам, были вполне снос­ны, но как вспоминал Гейнс, казахи не хотели в них жить, предпочитая казенным стенам родные юрты, расположившиеся прямо у стен завода. Только в самые суровые зимы перебирались они в отапливаемые помещения, да и то на время.

Зарабатывали местные жители по следующим расценкам: те, кто работал непосредственно у печей, – 4,5 рубля, а в других местах – 3 рубля в месяц. Для сравнения: стоимость одного барана на ярмарке составляла 1 рубль.

Как отмечал путешественник, казахи были очень усердными и непьющими работниками, но, когда получали заработок, сразу покупали скот и откочевывали от завода.

– Это был чрезвычайно деятельный мужик, – вновь писал Гейнс об Ушакове. – Из бедных и ничего не имеющих людей он стал замечательным промышленником. Торговлей нажил себе состояние и потом в течение почти 20 лет колесил по степи, разыскивая подземные богатства. На их поиски истратил все свое состояние, но не унывал.

Вскоре Ушаков стал управляю­щим нового предприятия. Но прошло немного времени, и умер Аникий Рязанов, оставив наследницей жену Анну Семеновну, властную и жесткую женщину. В короткий срок ей удалось удалить из компании наследников Тита Зотова и мелких пайщиков, получив тем самым большинство голосов, а затем она взялась за Ушакова.

В руках вдовы

Как подчеркивал Гейнс, между Ушаковым и Рязановой начались большие неудовольствия, отозвавшиеся на работе завода самым вредным образом. Завод временами простаивал, от чего владельцы паев несли огромные убытки.

Действительно, с января 1862 года Анна Рязанова начала распоряжаться всеми операциями по медным рудникам и Спасскому заводу так, как будто она была их полновластной хозяйкой.

Анна Семеновна стала обращаться к Ушакову не как к компаньону, принявшему на себя управление делами, а как к обычному наемному управляющему.

Хотя все действия компаньон­ки Рязановой явно противоречили договору от 16 февраля 1852 года, но входить с нею в какие-либо споры на первых порах Ушаков не захотел. Ссора могла повлечь остановку предприятия. Однако миролюбие купца на сей раз сослужило ему плохую службу.

Ушаков постоянно проявлял снисхождение к самовластным действиям вдовы, открыто презиравшей «купчишку». Наконец дело дошло до открытого конфликта. Рязанова не выслала денег для финансовых операций по заводу, для продовольствия и жалованья рабочим, отказалась и от уплаты сделанных Ушаковым на эти цели долгов.

Никон Ушаков со Спасского завода и Акмолинска писал ей письма, требовал разъяснений от компаньонки: «Где деньги? Куда ты медь дела?»

Как и следовало ожидать, неприятные вопросы остались без ответа.

И тогда Ушаков был вынужден продать 441 пуд меди купцу Симановичу для выплаты жалования рабочим. Рязановой тут же донесли об этом, она потребовала от Ушакова прибыть в Екатеринбург с отчетом. Зырянов, управляющий конторой компании, которая находилась в Екатеринбурге, послал Ушакову на Спасский завод оскорбительное письмо.

Дальше – больше. Рязанова подала в полицию заявление с тем, чтобы заставить Ушакова представить ей финансовый отчет по управлению Спасским заводом.

9 апреля 1864 года Никон Ушаков представил в контору Спасского завода в Екатеринбурге отчет и шнуровые книги за время его управления. Однако управляющий Зырянов документы не принял, объяснив отказ отсутствием подписи конторщика Грошева. Ушаков был возмущен до предела. С каких это пор приказчик управляет хозяином?

«Грошева признают, а меня и в грош не ставят», – горько иронизировал Ушаков. Пришлось ему письменно обратиться к Рязановой, чтобы она приказала Зырянову принять отчет. Рязанова ответила, что считает необходимым принять отчет для рассмотрения, но находит его «неосновательным» и несогласным с его (Ушакова) обязанностями.

Опять удивляется Ушаков: «Как же это так, даже не удосужившись посмотреть отчет, компаньонка Рязанова заключает, что он неосновательный?» Зырянов отчет принял, но полиция по заявлению Рязановой взяла с Ушакова подписку о невыезде из Акмолинска до окончания расчетов и отобрала у него пас­порт на месяц.

Ушаков понял, куда клонит компаньонка, и принужден был 22 апреля 1864 года отказаться от управления Спасским заводом, уведомив об этом Рязанову через контору компании.

Домик в Акмолинске

Рязанова опять потребовала через полицию обязать немедленно Ушакова к скорейшему выезду на завод, не принимая от него никаких отказов. Ушаков, подчиняясь диктату, был вынужден поехать в Спасск и затем в Екатеринбург – доказывать, что он ни перед правительством, ни перед компанией не нарушил обязательств.

После поездки на Спасский завод доверенный человек Рязановой выдал Ушакову справку, что остаток на 1864 год припасов, материалов, имущества, рогатого скота и строений оказался в том же количестве, в каком Ушаков ранее представил в отчете.

Однако вскоре умер управляю­щий конторой Зырянов, расходные книги и документы о Спасском заводе исчезли самым странным образом.

Это позволило Рязановой начать новую волну преследований Ушакова. Ушаков продолжал допытываться: почему компаньон Наркиз Зотов предъявляет денежные претензии к нему, Ушакову, а не к Рязановой, по каким документам Рязанова сделала расчет с компаньонами за проданную медь? Требовал представить конторские книги о расходах компании. И наконец, просил назначить третейский суд для разрешения споров с компаньон­кой. Рязанова отвечала, что запрашиваемых книг конторы у нее нет и что они, наверное, у Зотова. Формальное участие Ушакова в компании Рязановой продолжалось до 12 декабря 1866 года. В этот день вышло решение суда о продаже его паев в Спасском медеплавильном заводе, рудниках и угольных копях на удовлетворение компаньонки его Рязановой за долг по закладной в 29 тыс. рублей серебром.

Итак, Никон Ушаков основал Спасский завод, сделал его прибыльным, но некому было спас­ти его от самоуправства компаньонки.

У него остался только дом в Акмолинске, но Рязанова все не унималась. К «потомственному почетному гражданину Акмолинскому» Ушакову по месту жительства вновь пришла полиция. Хотели отобрать последнее, но строение, к счастью, оказалось записанным на другого человека.

Знаменательное событие

В этом же, 1866 году к владелице завода пришла слава. На Всероссийской промышленной выставке Анне Рязановой была вручена серебряная медаль за высокие производственные дос­тижения Спасского медеплавильного завода. В лучшие для предприятия годы по объему выплавки и качеству меди оно уступало в Российской империи лишь аналогичному Нижнетагильскому заводу.

Однако Рязанова не смогла удержать на плаву полноценное производство. Появились проб­лемы с налогами, завод стал чахнуть и закрылся, а ожил он на время только после выкупа его иностранными капиталистами – французами и англичанами. Позднее начались крупные разработки месторождений меди и угля в районе Джезказгана и Караганды, производство меди сместилось в другие районы.

Значение деятельности первого медеплавильного завода в казахской степи не только в его промышленных достижениях, но и в том, что он стал кузницей металлургических кадров Казахстана. Именно здесь работали первые казахи-металлурги в ХIX веке. Его история познавательна и интересна не только узким специалистам, но и многим обычным людям. Сейчас в связи с государственными задачами по равитию местного туризма было бы, наверное, неплохо организовать к его сохранившимся стенам специальный познавательный туристский маршрут, создать соответсвующую инфраструктуру для размещения приезжих. Может быть, как это делается в других странах, даже воссоз­дать небольшой участок производства специально на показ гостям. Думается, это было бы для местного бюджета немалое подспорье, а для жителей – новые рабочие места и заработки. Турпоездки «по промышленным местам прошлого» в мире сейчас в моде, люди специально в разные страны едут посмотреть, как работали старинные заводы, а ведь наше уникальное медеплавильное предприятие было ничем не хуже заграничных. Словом, старые заводы это вовсе не скучная тема, и на ней можно хорошо заработать.