Благородство и щедрость таланта

Природа щедро одарила Гульфайрус Мансуровну Исмаилову (1929–2013) красотой, драматическим талантом и даром живописца. Она создавала декорации и костюмы для спектаклей, играла в кино. Почти все, к чему она прикасалась, над чем трудилась, было отмечено как значительное явление культуры и вошло в сокровищницу искусства Казах­стана. Самая полная коллекция произведений художницы находится в Государственном музее искусств РК им. А. Кастеева. Среди ее работ отдельное место занимают театральные эскизы к балетным и оперным спектак­лям. Она значительно обогатила лексикон театральной живописи, подняв ее на новый уровень, равный лучшим мировым образцам декорационного искусства.

Творческая жизнь Гульфайрус Мансуровны с начала 1970-х годов была неразрывно связана с Государственным академичес­ким театром оперы и балета им. Абая. Будучи 16 лет его главным художником, она оформляла сценические постановки, созданные выдающимися европейскими и казахстанскими композиторами.

– Любовь к театру во многом определила особенность художественного мышления Гульфайрус Исмаиловой, – считает кандидат искусствоведения Амир Джадайбаев. – В ее эскизах присутствуют энергия и фееричность, восхищает сочетание смелых цветовых контрастов. Театральные эскизы художницы – это, по сути, законченные произведения.

Увлеченность Гульфайрус Исмаиловой европейским искусством в годы ее учебы в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры ничуть не заглушила в ней любви к родине и национальному искусству. Именно поэтому, как подчеркнул Амир Джадайбаев, темой своей дипломной работы она избрала оперу Мукана Тулебаева о трагической любви двух акынов «Биржан и Сара». В этой работе она выразила все богатство культурного наследия казахского народа. Посредством ярких декораций и костюмов, сценами праздников на фоне высоких гор художница мастерски передала атмосферу и дух казахского аула, старинных традиций. Амир Джадайбаев уверен, что эскизы к опере «Биржан и Сара» хотя и отражают принципы реализма, свойственные советскому театру ХХ века, но в них явственно проглядывает художник-новатор, пытающийся выразить собственное мировоззрение сквозь призму национальной культуры.

В искусстве главное – быть убедительным

В первой половине 1960-х годов Гульфайрус Исмаилова обратилась к станковой живописи, в которой стремилась разработать свой стиль и принципы колористического мышления. Гульфайрус Мансуровна при жизни признавалась: «Мое творческое счастье – это вечный поиск». Героями ее работ в те годы становились известные деятели театра и кино, в которых художницу привлекали яркая индивидуальность и способность к художественному перевоплощению. Так, в «Портрете Ш. Жандарбековой в роли Ак-Токты» художница представила героиню в трагичес­кий момент, когда она должна принять судьбоносное для себя решение. Гульфайрус Исмаилова создала серию порт­ретов знаменитых личностей – Куляш Байсеитовой, Шары Жиенкуловой и других актеров.

По словам искусствоведа Амира Джадайбаева, художница исповедовала принцип: «В искусстве главное – быть убедительным». И в каждой серии театральных эскизов стремилась атмосферу исторической подлинности возвысить до абсолютного художественного звучания. Она мастерски добавляла к версии композитора свою цветовую и пластическую партитуру. Художница все делала для того, чтобы увлечь воображение зрителя и заставить его сопереживать. Причем готовых рецептов для этого не было. Каждый раз, приступая к новому спектаклю, Гульфайрус Мансуровна изучала историю произведения, биографию композитора, пробовала тот или иной цвет, беседовала с режиссером, артистами. И конечно, слушала музыку, анализировала ее с тем, чтобы декорации могли помочь усилить неповторимость музыкального момента. Самым трепетным для нее, как истинного художника, было зарождение спектакля, как любимого дитя. Признанием высокого художественного уровня произведений Гульфайрус Исмаиловой стало назначение ее в 1958 году главным художником по костюмам для Декады казахской литературы и искусства в Москве.

Танцовщица кордебалета и дублер Комаки Курихары

Гульфайрус Мансуровна, действительно, умела дарить яркий сценический праздник, извлекая его из непостижимых миров оперного и балетного закулисья. И каждый свой театральный эскиз она посвящала магии театра, его притягательной загадочности, блистательно оттеняя цветовой палитрой спектакли. Портрет казахстанской балерины Людмилы Ли кисти Гульфайрус Исмаиловой (работа хранится в Музее искусств им. А. Кастеева), напротив, сосредоточен уже не столько на искусстве балета, сколько на самой танцовщице. Точнее, на ее гибком теле, ставшем великолепным инструментом, способным дарить эстетическое наслаждение и выражать движения души человеческой. Заслуженная артистка Казахской ССР Людмила Ли в 1968–1989 годах была солисткой ГАТОБ им. Абая. Она работала вместе с Гульфайрус Мансуровной и считает ее большим другом и духовным наставником.

– После Алматинского хорео­графического училища я стала танцевать в кордебалете, – вспоминает Людмила Мунсековна. – И однажды по дороге на работу, тогда возле ГАТОБ еще не было фонтана, слышу сзади приятный голос: «Кто это такая стройная девушка?». Поворачиваюсь и вижу красивую женщину с большими восторженными глазами. Это была Гульфайрус Мансуровна. Конечно, я растерялась, и единственное, что нашлась сказать, что работаю в театре оперы и балета. «Ты работаешь в нашем театре? Почему я тебя не видела? Я – главный художник Гульфайрус Исмаилова». Вот так началось наше знакомство.

Несмотря на молодость, Людмила Ли к этому времени успела сняться дублером Комаки Курихары в фильме «Москва, любовь моя». Она стала объяснять, что недавно вернулась из Москвы, где была на съемках, поэтому ее не было в театре. Позднее работа над портретом молодой балерины сблизила ее и известную художницу. Людмила Мунсековна до сих пор с любовью и благодарностью рассказывает о том, как Гульфайрус Мансуровна создавала костюмы для героинь, которых она танцевала на сцене ГАТОБ. Например, для Полины из балета «Прощание с Петербургом», где балетмейстером-постановщиком был один из выдающихся деятелей хореографии Казахстана Минтай Тлеубаев, художница предложила шопенку малинового цвета и маленькую шляпу в виде цветка мака. Казалось, простой костюм, но он своими штрихами подчеркнул особенности характера героини. В этом и заключалась магия таланта Гульфайрус Исмаиловой.

Щедрый наставник

Потом был спектакль «Фрески», где Гульфайрус Мансуровна была художником по костюмам, а ее муж – талантливейший график Евгений Сидоркин – художником-сценографом. Надо сказать, что балетмейстер-постановщик «Фресок», народный артист Казахской ССР Заурбек Райбаев настолько проникся строгой графикой Сидоркина, что, основываясь на ней, задал тон всей хореографической лексике и балетной пластичнос­ти. Людмила Ли в этом балете исполняла партию Невесты одного из главных героев Косога. Она вспоминала, как Гульфайрус Мансуровна тогда применила смелое решение одеть танцовщиц в облегающее трико телесного цвета, из одежды на них были лишь набедренные повязки. Это помогало создать на сцене дух древних воинственных кочевников и погрузить зрителя в далекое историческое время. Ведь «Фрески» – это балет о великом прошлом казахского народа, его богатой истории с руническим письмом и этнической философией.

Премьера «Фресок» с успехом прошла в 1981 году в Ленинграде. Народный артист СССР, ленинградский балетмейстер и педагог Константин Сергеев тогда среди гастрольных постановок ГАТОБ им. Абая отметил именно «Фрески». Он назвал этот балет центральным событием гастролей, спектаклем глубокой поэтической образности.

– В Ленинграде я танцевала с Дюсенбеком Накиповым, Кайратом Мажикеевым, Рамазаном Баповым, роль прекрасной жрицы Шамхат исполняла Майра Кадырова, – продолжила свой рассказ Людмила Мунсековна. – С этих гастролей началась моя карьера как ведущей танцовщицы ГАТОБ имени Абая. На премьере в Ленинграде свет для спектакля «Фрески» выставлял Евгений Сидоркин, он тогда впервые взялся за сценографию балета. Был большой успех, и на следующий день после премьеры Евгений Матвеевич пригласил Гульфайрус Мансуровну и меня в ресторан. Он тогда благодарил жену за помощь в работе над спектаклем и в ее честь произнес тост о том, что Гульфайрус Мансуровна – великий театральный художник, ее костюмы правильно решены и раскрыли суть произведения. После этих гастролей Евгению Матвеевичу присвоили звание народного художника Казахской ССР.

Людмила Ли также глубоко благодарна Гульфайрус Исмаиловой, которая наставляла молодую балерину непременно изучать эпоху, в которой жили и творили ее героини. Она была уверена, что, не зная замысла автора, историю произведения, не получится быть интересной на сцене. Зрителя не обмануть. Художница щедро делилась знаниями о различных нюансах и исторических деталях, которые для молодой балерины становились бесценными золотыми частицами, из которых она складывала образы своих персонажей. Художница утверждала, что балерина должна быть эмоционально и интеллектуально богатой, как знаменитые Плисецкая, Дудинская, которых она вживую видела на сцене. Гульфайрус Мансуровна рассказывала обо всем так ярко, артистично и увлекательно, что, по словам Людмилы Мунсековны, у нее создавалось впечатление, будто они вместе гуляют по историческим сценам мира.

– Я называю Гульфайрус Мансуровну своей духовной мамой, – признается Людмила Мунсековна. – Однажды она подарила мне буклет с ее произведениями и подписала «Моей духовной доченьке Людмиле Ли». Считаю, что я состоялась как личность и балерина именно благодаря ее большой и бескорыстной поддержке.

«Мой гениальный Женечка»

Во время работы над портретом молодой балерины Гульфайрус Мансуровна вспоминала об учебе в Ленинграде, о том, что для нее это было самое прекрас­ное и... самое голодное время, потому что стипендию она тратила на балет и оперу, а потом жила на хлебе и воде. Но ничуть об этом не жалеет, так как смот­рела самые лучшие спектакли и видела, как танцевали самые талантливые артисты балета.

И вот наступил день, когда Гульфайрус Мансуровна позволила посмотреть еще незавершенный портрет. Людмила Мунсековна улыбается, вспоминая, как Евгений Матвеевич в тот день сказал: «Гулька, ты – гений! Как ты великолепно нарисовала ноги – больше не смей ничего трогать. И горчичный фон на картине тоже не трогай». И обнял, а у нее слезы на глазах. Молодая балерина была уверена, что портрет Гульфайрус Мансуровна нарисовала таким, какой она хотела ее видеть. Возможно, поэтому, как считает Людмила Ли, когда была закончена работа, художница произнесла такую фразу: «Всю жизнь любила Плисецкую, а написала балерину Ли».

Позже у Евгения Матвеевича обнаружили болезнь, он слег. В те дни Людмила часто приходила в их дом, чтобы поддержать Гульфайрус Мансуровну, которая называла мужа не иначе, как «мой гениальный Женечка». Она часто садилась рядом с ним и вспоминала, как он ее поддерживал, особенно в трудное время, когда она хотела оставить театр, так как много работала и сильно уставала. Вспоминала о том, как после премьеры спектакля «Аида» Евгений Матвеевич подтвердил свое решение: «Гулечка, твое художественное оформ­ление «Аиды» звучит вместе с оркестром, сливается в единое красивое театральное действие и создает гармонию на сцене. А это и есть талант. Гуля, ты настоящий художник! Ты не можешь без искусства, не оставляй театр».

– В те трудные дни Гульфайрус Мансуровна хотя и работала, но была в сильном духовном опустошении, – рассказывает Людмила Мунсековна. – Болезнь, а затем смерть любимого мужа стали для нее большой трагедией. А через несколько лет, буквально на следующий день после своего 60-летнего юбилея, Гульфайрус Мансуровна заболела сама, у нее обнаружилась серьезная болезнь ног. А еще позже ей сделали операцию на глаза. Когда я пришла к ней в больницу, она была такая радостная: «Ли, я вижу! Посмотри, какие зеленые деревья. Я вижу даже лучше, чем раньше. Я обязательно нарисую эту картину за окном». Но она не нарисовала эту картину. Болезнь отнимала силы...