Перевод, превращенный в лирику Великой степи

И действительно, влияние просветителя и поэта на свой народ огромно. А его многогранное творчество продолжают изучать и переосмысливать ученые.

Член Государственной комиссии по подготовке и проведению 175-летнего юбилея Абая, доктор филологических наук Сауытбек Абдрахманов опубликовал большое интересное исследование творчества Абая-переводчика. Филолог обращает внимание на интересный факт: русский стал вторым родным языком поэта главным образом благодаря самообразованию и, конечно, чтению.

«Нежное имя Тәтіш»

«В своей недавней статье Президент Касым-Жомарт Токаев назвал Абая духовным реформатором нации. А достиг поэт такого звания и с помощью своих изумительных переводов Пушкина, Лермонтова, Мицкевича, Байрона, Гёте, Бунина, Крылова, Полонского», – пишет Сауытбек Абдрахманов. И далее: «Если учесть, что взаимодействие и взаимовлияние между цивилизациями, между народами осуществляются в первую очередь посредством перевода, то яркое раскрытие переводческого таланта великого поэта, бесспорно, связано с романом «Евгений Онегин» Пушкина».

Исследователь творчества Абая считает, что 1887 год, когда роман в стихах был переведен на казахский язык, является переломным моментом в истории национальной культуры. Автор обращает внимание на определение Абаем социальной значимости «Евгения Онегина»: «Не говоря о других моментах, уже в признании Татьяны первой в любви, в ее решении самой написать письмо молодому человеку Абай трезво усмотрел невиданную смелость, огромное новшество для казахского общества, понял, что это совсем не чуждо природе и казахской женщины, которая была способна и род возглавить, и в боевой поход воинов повести, которая не знала, что такое паранджа. Абай и тут выступает как модернизатор».

Сауытбек Абдрахманов считает неслучайным, что вслед за Абаем народные акыны написали по мотивам «Евгения Онегина» пять дастанов – эпических произведений фольклора и литературы Востока. В дастанах они с особой теплотой и нежностью называют Татьяну по-казахски – Тәтіш, Тәтішжан. «Именно после данных переводов-переложений у казахов появилось нежное женское имя Тәтіш», – говорится в статье-исследовании.

Автора исследования также восхищает умение Абая учитывать природу казахского мировоззрения. Он отмечает, что слова пушкинской Татьяны «Хоть редко, хоть в неделю раз ⁄ В деревне нашей видеть вас» на казахский язык были переведены как «Даже сгорая от нетерпения, я бы вынес­ла все, ⁄ Если хоть раз в месяц пришлось бы видеть вас»).

Почему не раз в неделю, как в оригинале? Он пишет так потому, что «степь – не деревня, в русской деревне люди по крайней мере один раз в неделю собираются вместе – молиться в церкви. В огромном же степном пространстве люди рады и тому, когда встречаются хотя бы раз в месяц», – пишет Сауытбек Абд­рахманов.

Он приводит слова знаменитого казахского писателя Мухтара Ауэзова: «Абай стремится к тому, чтобы казахская женщина засверкала равными с мужчиной гранями. Поэтому он берет «Евгения Онегина» в основном для того, чтобы раскрыть лучшие внутренние чувства этой женщины, показать потаенные уголки ее светлой души». И отмечает, что в эпоху Абая казахской действительности были чужды такие необычные явления, чтобы девушка первой признавалась в любви к юноше и написала ему письмо. «Однако великий Абай, мечтавший о равенстве людей, о свободе выражения ими своих мнений, о новой жизни, нисколько не чурается этого неожиданного новшества, напротив, он с удовольствием и вдохновением берется за перевод произведения», – считает ученый.

Сауытбек Абдрахманов считает, что через персонажей пушкинского романа Абай одновременно раскрыл свое лирическое настроение. Он превращает перевод в лирику. В его эпоху в казахских аулах уже укоренилась традиция любовной переписки, причем, как правило, в стихах. Абдрахманов считает, что переведи Абай роман Пушкина по классическим канонам, полностью, сохраняя размер и рифмовку стиха, то вряд ли современный переводчику степной народ воспринял бы его так близко. Поэтому великий казахский поэт перевел русский шедевр так, чтобы сделать его максимально близким казахскому менталитету.

В статье говорится, что абаевские переводы «Евгения Онегина» оказали мощное влияние на казахское стихосложение. «Внедренные в нашу поэзию Абаем и ставшие родными перекрестные рифмы были впервые использованы им в «Письме Татьяны Онегину». Вполне возможно, что позднее, когда Абай ввел в стихи рифмы, охватывающие шесть строк (аабввб), рифмы «восьмистиший» (аабввбгг), это произошло под воздействием «онегинской строфы», так как через роман Пушкина поэт четко чувствовал и понимал, насколько внешняя форма влияет на содержание», – пишет Сауытбек Абдрахманов.

Духовное созвучие поэтов

Литературовед утверждает, что вершин казахского поэтического перевода Абай достиг, перекладывая на родной язык стихи Михаила Лермонтова. Поразительно, что, переводя великого русского поэта на казахский язык, Абай учитывал даже особенности местности родного края! «Благодаря абаевскому гению лермонтовские «горные вершины», снизившись просто до «гор» (примерно до Чингисских гор, не имеющих заоблачных вершин), «долины», превратившись в широкие «степи» (как, скажем, Караульские), картина Гёте запросто переместилась на казахскую землю, – пишет Сау­ытбек Абдрахманов. – Глаголы, вышедшие из-под волшебного пера Абая, приводят природу в сказочно дремотное состояние, в еще более приятную истому, а человека в объятиях этой дивной природы – в состояние истинного наслаждения».

Перевод стихов Лермонтова является самой большой частью творчества Абая-переводчика. Среди них такие шедевры, как «Бородино», «Еврейская мелодия», «Из Гёте», «Не верь себе», «Дума», «Кинжал», «Молитва», «Дары Терека», «Выхожу один я на дорогу», «Демон» (отрывок), что говорит о высоком вкусе Абая-читателя.

Автор исследования приводит слова еще одного литературоведа, академика Заки Ахметова: «Абай с особым трепетом относился к поэзии Лермонтова. Он был особенно близок к русскому поэту, в духовном родстве с ним. Не будет преувеличением сказать, что, проникнувшись симпатией к русской поэзии, Абай обнаружил наибольшее духовное созвучие именно в Лермонтове. К тому времени Абай уже находился на уровне всестороннего понимания интеллектуального мира, потребностей, участи не только великого поэта, но и всего русского общества».

Абай рассматривал произведения Лермонтова как отражение своей собственной натуры, добавляет к сказанному литературовед. И не только собственной, но еще и глубоко национальной. По словам Абдрахманова, «любое стихотворение в руках Абая вступало в гармонию с новым языком, становилось своим, родным». Яркий штрих: ученый отмечает, что Абай создал прекрасный образец перевода прозы стихами – это «Вадим» Лермонтова. «Он продемонстрировал неповторимый образец точного и художественного, адекватного перевода русской классической поэзии, но что же толкнуло его делать стихо­творные переводы прозаических произведений?» – задается вопросом литературовед. И отвечает: к моменту перевода казахская проза еще не сформировалась полностью, степное население больше представляло публику слушающую, чем читающую. А стихи, как уже говорилось, современные Абаю казахи любили, ценили и посвящали своим возлюбленным.

Казахская природа басни

Перевод дал очень многое казахской литературе, пишет член Государственной комиссии по подготовке и проведению 175-летнего юбилея Абая. Благодаря его переводам в молодой казахской словесности рождались новые жанры, в частности, жанр басни, «где также ярко проявилась гениальность Абая как переводчика».

Доктор филологических наук напоминает, что до появления переводных образцов казахам была чужда басня как отдельный литературный жанр, однако в течение буквально 10–15 лет он пришелся им по душе. Почему? «Главная причина здесь заключена, конечно, в том, что сам наш национальный образ мышления с самого начала приспособлен к иносказательности. Да и потом не следует утверждать, что в нашем словесном искусстве басня возникла вдруг, на голом месте. В казахских сказках о животных и зверях можно встретить массу признаков, присущих природе басни. Но все сказанное не противоречит нашему мнению о том, что басня как жанр утвердилась в казахской литературе именно благодаря переводу. Кстати, до Крылова басня не была распространена и в русской литературе, – пишет Сауытбек Абдрахманов. – Когда говорим об эволюционном пути в переводах крыловских басен, мы в первую очередь имеем в виду их нечужеродность для казахского слуха, понятность, передачу образным и сочным языком, затем – адаптацию к степной жизни. Басня оставила особый след в нашем национальном сознании».

Ученый подчеркивает, что принадлежащие бессмертному перу Абая переводы басен вполне достойны того, чтобы считаться его собственными произведениями: «Да, басни Абая. Мы же не считаем Лафонтена переводчиком Эзопа, а Крылова переводчиком Лафонтена, хотя в их баснях все или почти все совпадает с оригиналами. И делаем правильно. Потому что и Лафонтен, и Крылов адаптировали чужие сюжеты к французскому, русскому менталитету, их басни стали выражением, олицетворением национальных черт. Так и у Абая. Действительно, если крыловская басня не считается переводом Лафонтена, то почему абаевская басня должна считаться переводом Крылова? Следовательно, такие прекрасные образцы мы вполне можем ставить в один ряд с собственными произведениями Абая».

«Говоря о знании языка, скажем еще раз об общеизвестном, но удивительнейшем факте: эти чудные переводы лучших образцов классической литературы сделал человек, который русскому языку обучался в приходской школе в 13 лет на протяжении... трех месяцев! Прекрасного владения языком он добился с помощью самообразования», – уточняет Сауытбек Абдрахманов.

Творчество Абая – феноменальное явление, выходящее далеко за рамки литературы и культуры, убежден автор исследования. «Иногда невольно приходишь к мысли, что для нас он не только и не просто поэт, философ, переводчик и композитор, а значительно большая и максимально близкая личность, как, скажем, родственник, старший брат, дед, но в любом случае очень близкий, родной человек. Не зря же мы говорим «Абай-ата», – заключает Сауытбек Абдрахманов. – Он оказывается рядом с тобой и в минуты сладостной любви или появления на свет ребенка, и в трудные минуты жизненных испытаний или удара судьбы. Великое уважение нашего народа к своему любимому поэту выражается и в том, что когда требуется доказать какой-нибудь факт, непременно употребляется универсальная фраза «Абай айтқандай» – «как сказал Абай».

Одним из подтверждений этих теплых слов может служить цифровая экспозиция «Абай Кунанбаев-175», открывшаяся в Интернете в год юбилея великого поэта и переводчика при поддержке посольства Казахстана в России. Экспозиция состоит из нескольких разделов. В разделе «Слова назидания» опубликованы прит­чи и философские трактаты, принадлежащие перу классика. С поэтическими произведениями Абая можно познакомиться в разделе «Стихи». В разделе «Музыка» можно послушать некоторые романсы на стихи Абая. В других разделах можно увидеть портреты классика и памятники, посмотреть созданные о нем фильмы, прочитать знаменитую книгу Мухтара Ауэзова.

Станислав Варыханов, «Комсомольская правда», 31 октября 2020 года