Твори добро другим во благо

Недавно она опубликовала в соц­сетях невероятную историю о том, как далекой осенью 2003 года подобрала в арыке на пересечении улиц Масанчи и Абая бомжа – «грязного, запахучего, заросшего мужчину».

– Я в то время только что окончила медицинский университет, поступила в интернатуру и училась параллельно в Университете международных отношений и мировых языков имени Абылай-хана, – рассказывает Татьяна. – Моя базовая специальность – врач-педиатр, но в профессии я разочаровалась и ушла, как и многие в то время, в фармацевтическую компанию, а потом – в медицинскую журналистику, профессионально стала заниматься фотографией. А еще я вместе с несколькими подружками была членом Дома волонтеров. Мы проводили акции и тренинги, ездили по детским домам, а потом уже и сами стали объединяться в разные независимые волонтерские компании, чтобы помочь нуждающимся.

Бомжей мы к тому времени достаточно перевидели и уже знали, что они бывают разные. Есть те, кто просто спился и предел их мечтаний – бутылка водки и буханка хлеба, а есть люди, у которых жизненные обстоятельства сложились так, что они оказались на улице. Ермек, которого мы нашли в арыке, был как раз из последних. Мы его увидели совершенно растерянным, отчаявшимся и напуганным. Чтобы обратить на себя внимание, он декламировал диалог Татья­ны и Онегина абсолютно непропитым, звучным голосом. Стресс, чувствовалось, был настолько сильным, что мы почти ни о чем не расспрашивали его, тем более что по-русски он фактически не говорил, а казахоязычных в Алматы в 2003 году найти было гораздо сложнее, чем сейчас.

Когда мы вызвали третью нашу подружку, которая говорила на казахском, то узнали, что он вместе с земляками приехал в Алматы на заработки из далекого аула под Шымкентом. Когда работодатели кинули их, им было стыдно звонить домой и просить, чтобы выслали денег на дорогу. Его товарищи уехали дальше в поисках работы, а он, никому уже не веря, решил любыми путями добраться домой. Пытался обратиться за помощью к прохожим, но один сразу отвернулся, а второй дал немного денег и ушел.

Отправляя его домой, нам и в голову не пришло спросить адрес, зато Ермек, оказывается, запомнил тот дом, где его на время приютили, отмыли и накормили. Добравшись домой, сначала узнав по адресу телефон, он сообщил, что у него все в порядке, а спустя, наверное, год приехал в Алматы, чтобы вернуть те самые 14 тысяч тенге, которые мы ему собрали. В 2019 году, когда у него родилась внучка, Ермек снова вышел на связь...

Сегодня Татьяна – член Общественного совета Алмалинского района Алматы, и история с Ермеком из Шымкента – одна из многих в ее жизни. И чем больше она занимается волонтерством и благотворительностью, тем больше, по ее словам, убеждается в правоте поговорки – «Делай добро и бросай его в воду».

– Но у меня есть один знакомый, который сказал недавно, что все дорожает, помощи нуждающимся оказывают все меньше, а те деньги, которые собирают для них, особо помочь не могут, – продолжает Татьяна Бегайкина. – И тот пост про Ермека из Шымкента, которому я и мои подруги помогли много лет назад, я для того человека и писала. Мне хотелось, чтобы такие скептики, как он, поняли: иногда маленькая помощь может изменить судьбу человека кардинально. То есть задача стояла не похвастаться тем, что мы вытащили человека из ямы (арыка в данном случае), а сказать, что если каждый даст по чуть-чуть, то это поможет отчаявшемуся человеку жить дальше и не остаться в яме навсегда.

Два года назад мы, например, помогали многодетной женщине, решившей стать суррогатной мамой, но произошел тромбоз вен, и она потеряла близнецов, которых вынашивала.

Будучи беременной, она начала на полученные в качестве аванса деньги капитальный ремонт в старом-старом доме 1930-х годов постройки, но случилась беда, и денег не хватило, а дом весь разобран. Я написала ее историю в «Фейсбуке», и мы собрали три миллиона тенге, чтобы она смогла восстановить его. Бабушки и студенты тогда по 500 и даже меньше тенге присылали, но их было много. Страшно подумать, что было бы с женщиной и ее детьми, если бы не эти деньги, – говорит наша героиня.

Когда в 2020-м по всему миру случилась пандемия ковида, Татьяна Бегайкина, как всегда, занималась волонтерством.

– Переболев в июне того года всей семьей, я сдала анализы на антитела, – рассказывает она. – Они у меня были, и я решила, что бояться мне уже нечего. В то время один благотворительный фонд как раз искал волонтеров. Откликнулось много людей, а я к тому же еще и медик. Тогда, как мы все помним, были проблемы с лекарствами и назначения­ми. А в таких районах, как Шанырак, где большинство населения относится к малообеспеченным, вообще был ужас. С бедностью, которая была в дневном стационаре, я столкнулась первый раз в клинике «Сункар», а потом в «Талант и К» в Шаныраке.

Для меня она (бедность) раньше час­то ассоциировалась с асоциальностью – грязь, неприсмотренные дети, иногда спиртное, но тут она была чистая, заштопанная, гордая. Она была такой, где вещам по 20 лет, где туфли зашиты на пять раз, где покупают куриные головы и лапки, а супнабор – это лакомство, где дома не всегда есть парацетамол, а лекарства из поликлиники – спасение... Люди приходили истощенные, с серой нездоровой кожей. Я сидела в ординаторской, заполняла таблицы и часто видела очаги Гона – это следы перенесенного туберкулеза. Пациенты просили: «Посмотрите, пожалуйста, еще сердце, измерьте давление. А для желудка лекарств не будет?..»

Бедность смотрела даже из изношенных полиэтиленовых пакетов, шариковых ручек, в которых меняют стержень, пластиковых бутылок с водой, которыми однозначно пользовались не первый раз. И все эти люди работали, растили детей, не просили и не жаловались. Я раньше не понимала, кому нужны активированный уголь, аспирин и какие-то еще дешевые таблетки, которые выдают в поликлинике. Вот таким и нужны. Я видела много прожженных хапуг, которые любят халяву. Тут такие тоже были, но их было мало. Вирус сбивал спесь и снимал маски, все были просто испуганы и хотели поддержки.

Никогда не забуду июль 2020 года. Своих больных, которых мне, педиат­ру, давным-давно не работающему по специальности, пришлось вести самой, потому что помощи ждать было неоткуда. Я лечила всех – соседей, друзей, их мам и пап, которые одномоментно свалились с пневмониями. Слышала все эти хрипы в трубку. Не забуду скандалы со скорыми, которые отказывались забирать больных по самым разным надуманным причинам, но требовали, чтобы они писали, что от госпитализации отказываются и претензий не имеют. Приходилось вспоминать, как рассчитывать преднизолон, ставить капельницы и умирать каждый день от страха. И через этот ад прошли многие медики. Как оказалось, бывших среди нас не бывает, – рассказывает Татьяна Бегайкина.

Говоря об истоках альтруизма, который есть в ней, она вспоминает свое детство:

– Во-первых, у меня мама всегда помогает людям, а дети копируют поведение родителей. Во-вторых, в подростковом возрасте я попала в очень тяжелую ситуацию. В восьмом классе перешла в новую школу, где меня плохо приняли. У меня характер не то что тяжелый, но я всегда всем говорила правду в глаза, а таких не любят. Со мной никто особо не общался, а когда сидишь один за партой, перевариваешь все это, то ищешь ответ на вопрос: за что?

И неожиданно для себя я поняла: люди, которые меня травили, тоже нес­частны. Одна девочка была из малообес­печенной, сильно нуждающейся семьи, второй мальчик – из неблагополучной. По большому счету этим двоим нужна была помощь. Но если меня родители и братья окружали любовью, как только я выходила из стен школы, то к ним никто не спешил на помощь. Но большинство за ними, такими громкоголосыми, шло как стадо. Так тянулись два года, а в десятом классе все волшебным образом поменялось. Я вдруг стала лидером, которая подбила всех пойти к директору, чтобы попросить организовать химико-биологический класс. С тех пор мне кажется, что все люди в глубине души добрые, но очень часто вынуждены носить маски. У каждого из нас есть как бы своя «степень закомплексованности». Кто-то с плохим до определенного момента не сталкивался, а неожиданно столкнувшись и что-то поняв для себя, либо озлобляет­ся, либо рано или поздно начинает помогать другим.

В наше непростое время, когда буллинги в школах стали нормой, по мнению Татьяны, есть только один путь избежать потрясения – побороть в себе страх и уважать себя.

– Моя дочь растет совершенно независимым свободным человеком, – говорит она. – Есть такое выражение: когда ты вырастаешь, становишься человеком, который смог бы защитить тебя в детстве. Поэтому я стараюсь отслеживать те моменты, которые повлияли на меня саму и могут обидеть мою дочь. И хотя мы ее ни в чем не ограничиваем, она растет разумной и достаточно дерзкой, не лезущей в карман за словом, но это лучше, чем быть забитой тихоней.

Кроме волонтерства, которое стало частью ее жизни, у Татьяны Бегайкиной есть еще одно увлечение – она много лет поет в хоре «Апрель».

– Нас туда ходит человек 70, коллектив очень разный, и по возрастному составу, да и люди сами очень разные, кто-то открыт миру, кто-то закрыт. Но когда случился ковид и к нам обратились врачи с просьбой помочь им, то наш хор, выбрав меня казначеем, без лишних слов собрал деньги, – рассказывает Татьяна. – Мы купили душевые водонагреватели и еще несколько дней доставляли в госпиталь обеды для персонала. Кстати, наш хор тоже благотворительный. Его организовала Галина Петровна Доценко, пригласив руководить им заслуженного деятеля Казахстана, доцента консерватории имени Курмангазы Яна Рудковского. Когда я пришла в 2018 году, хор уже давал концерты. Сейчас мы даже продаем билеты на них, а вырученные деньги передаем проекту «Домики» для детей с онкологическими заболеваниями, фонду «Дарим радость» для детей с ДЦП, где я работала фотографом-волонтером, и детскому хоспису.

Татьяна Бегайкина называет себя человеком, который умеет наслаждаться жизнью:

– Лучший момент моей жизни – здесь и сейчас. Я общаюсь с теми людьми, которые мне нравятся, у меня мама, братья, любимые дочка и муж, друзья, на которых могу положиться. Счастливо провожу время дома, на работе и в хоре. Вот в этом, наверное, и заключает­ся понятие «наслаждаться жизнью»…