Фронтовая реликвия

Екатерина Рубцова попала на фронт еще до того, как ей испол­нилось 18 лет. Четкий пробор волос, две туго сплетенные косы, серьезный взгляд выразительных глаз. Эта пожелтевшая от времени фотография – единственная из довоенных лет в архиве ветерана Великой Отечественной войны Екатерины Маркиной. На ней Катя, тогда еще носившая девичью фамилию Рубцова, запечатлена после окончания первого курса Чимкентского педагогического техникума. Она мечтала стать учителем русского языка и литературы.

Но мечты эти вероломно нарушила война. Техникум перевели в Туркестан, и учебу пришлось оставить. Уехать в другой город она не могла, нужно было помогать маме, оставшейся с восемью детьми. Катя была самой старшей, а младший ребенок родился уже после того, как отца, работавшего председателем колхоза в Самсоновке Сайрамского района, призвали на фронт.

Катя пошла учиться в ФЗО, выбрав специальность телеграфистки. Она успела проработать по специальности считанные месяцы, как пришла повестка из военкомата. Девушке предложили переучиться на связиста. И она без капли сомнения согласилась отправиться в Ташкент, где формировался полк связи.

Здесь Кате практически сразу же пришлось расстаться со своими роскошными волосами, сделав очень короткую стрижку. Она была настолько короткой, что из-под пилотки не видно было волос. Неудивительно, что отец, получивший первую фотографию дочери в военной форме, подумал сначала, что это парень. И только прочитав письмо, узнал, что это его Катенька стала уже взрослой и ушла на фронт.

Из Ташкента Катю направили в Белоруссию, где по всем фронтам шло масштабное наступление на врага. Свое совершеннолетие радистка Катя встречала под грохот канонады, хотя и находилась в десятке километров от фронта.

Поучаствовать в военных дейст­виях в тот раз ей так и не удалось. Девушку вскоре отправили в Мытищи на учебу в трехмесячную школу старшин. Катю, которой только на днях исполнилось 18 лет, назначили командиром отделения. В ее подчинении оказались 11 парней – не только ровесники, но и постарше.

Приказ о своем назначении Катя встретила… слезами. Она умоляла командира отменить его, ссылаясь на то, что не сможет справиться с обязанностями командира отделения. На самом деле Катя, выросшая в небольшом ауле, просто стеснялась коман­довать мужчинами. Командир оказался твердым и менять свое решение не стал.

Мужчины-однополчане выполняли приказы беспрекословно – на войне они не обсуждаются. За три месяца Катя не просто преодолела робость, но и даже выработала командирский голос.

Отделение занималось физической подготовкой, изучало новые средства связи, отрабатывало прыжки с парашютом. В воздух поднимались на американских «дугласах», до автоматизма отрабатывая технику десантирования. На счету Кати Рубцовой больше сотни учебных прыжков.

Вот только эти навыки в военных условиях ей так и не понадобились. Девушка в очередной раз поменяла воинское формирование, ее определили в роту полевой связи 103-й стрелковой гвардейской дивизии. Она была сформирована на базе 13-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в декабре 1944 года в городе Быхове, при этом входившие в состав воздушно-десантной дивизии бригады стали полками дивизии.

Настоящая война для Екатерины Андреевны началась в Польше. Она сполна познала все тяготы службы в пехоте. Пешком с боями шли день и ночь. Случалось до 60 км в сутки проходить. При полной экипировке, включаю­щей автомат, запас продуктов, шинель и 13-килограммовую рацию за плечами.

От такой немыслимой нагрузки под Будапештом у хрупкой Кати отказали ноги. Она не могла не то что идти, но даже встать. Ее отправили в госпиталь, где пришлось провести целых две недели. А потом снова на фронт, в пехоту, которая кирзовыми сапогами проложила путь к Победе через всю Европу.

Под городом Яссы, расположенном на северо-востоке Румынии, куда полк неожиданно перебросили на пополнение, Катя встретила своего отца. Девушка воспользовалась передышкой между боями и решила пройтись по улице поселка. На завалинке сидел солдат, подставив лицо пробивавшемуся через мрачные тучи солнцу.

Близкие фронтовика наизусть знают эту историю, ставшую в семье хрестоматийной. Катя шагала дальше не сбавляя темп и, поравнявшись с военным, прошла мимо. Но сердце вдруг екнуло и бешено забилось. Она остановилась, повернулась и внимательно присмотрелась к сидящему солдату.

– Дочка, ты что так на меня смотришь?

И этих слов было достаточно, чтобы узнать родной голос, понять, что сердце ее не ошиблось.

– Катя, Катенька, Катюша, – сжимал в объятиях отец свою старшую дочь, не сразу узнав в бравом старшине свою угловатую Катю, с которой не виделся целых пять лет.

Прижавшись друг к другу, отец и дочь впитывали счастье неожиданной фантастической встречи, не могли надышаться.

– Катя, Катенька, Катюша, увидимся ли еще? – отец не сдерживал слез, прощаясь с дочерью уже через считанные часы после встречи.

Катя отправлялась вместе со своим полком вперед за отступаю­щим врагом. А отец оставался в Яссы. После тяжелого ранения командира взвода ПТР оставили служить по хозяйственной части, назначив заведующим складом.

Об этой удивительной встрече на войне писала фронтовая газета. Екатерина Андреевна сохранила вырезку и даже привезла ее в солдатской котомке домой как фронтовую реликвию.

Война для 20-летней девушки закончилась в 120 км от Праги. Выстрелы в воздух, всеобщее ликование не смолкали до утра.

Катя рвалась домой, но коман­дование не спешило ее отпускать. Ей поручили обучить взвод радистов и только потом демобилизовали. В Южный Казахстан она добралась только в августе 1945 года. Отец вернулся с фронта почти через год.

На тот момент уже было ясно, что из 12 близких родственников, отправившихся на фронт, выжили только Катя и ее отец. Погибли пять родных братьев отца и столько же племянников, двоюродных братьев Кати. Таким страшным оказался вклад семьи Рубцовых в победу над фашизмом.