Хозяйство – подсобное, дело – государственное

Вся жизнь Владимира Левченко связана с селом. В селе он родился и вырос, в нем всю жизнь работал – специалистом, директором совхоза, руководителем КХ, акимом ряда районов Павлодарской области, где оставил о себе добрую память. Сейчас он входит в областной Общественный совет и, зная сельскую жизнь не понаслышке, делится своими размышлениями о проекте обсуждаемого в Мажилисе закона «О личном подсобном хозяйстве».

Закон для подворья или против?

– Новый закон должен определить роль и место в государстве миллионов сельских жителей, у которых есть подворье со скотом и птицей, огородом, – говорит Владимир Левченко. – Речь идет об 1,6 миллиона личных подсобных хозяйств, за каждым из которых стоят сельские семьи. И они кормят сегодня не только себя, но и поставляют продукцию в города и другие населенные пункты.

Вот лишь некоторые цифры: в Павлодарской области в ТОО сегодня содержится 25 тысяч коров, в крестьянских хозяйствах – более 109 тысяч, в личных хозяйствах – 113 тысяч. На подворье, по данным статистики, производится 75% молока, 65% говядины, 69% баранины и более половины всего выращенного в республике картофеля. Некоторые, правда, считают такие данные некоррект­ными, однако это официальные цифры, других – нет.

Как бы там ни было, речь идет о наших с вами согражданах, которые не только себя обеспечивают, но и нас, всех остальных, основательно подкармливают, практически ничего не получая взамен от государства.

Да, в последние годы в развитие агропромышленного комп­лекса вливаются гигантские бюджетные средства. Но льготные кредитные ресурсы, субсидии, другие преференции получают главным образом крупные произ­водители сельхозпродукции, в гораздо меньшей степени – средние крестьянские хозяйства, совсем крохи – мелкие.

И совсем ничего – личные подсобные хозяйства, обеспечивающие значительную, если не преобладающую, долю животноводческой продукции.

Так, например, ТОО и крупные крестьянские хозяйства, построившие при государственной поддержке современные молочно-товарные фермы, получают субсидии на каждый произведенный литр молока – до 45 тенге. Есть такие субсидии, правда, поменьше, и для хозяйств рангом ниже. Только для личных подсобных хозяйств они не предусмотрены. И молоко у них покупают по несуразно низким ценам.

Хочу быть правильно понятым: я не против крупных современных молочных ферм, но почему меры государственной поддержки никак не касаются подворий? На них что, работают люди второго сорта? Или молоко их коровы дают какое-то «не такое»? Та же ситуация и в кормопроизводстве (о чем речь впереди), да и вообще – за что ни возьмись – всегда не просто на втором плане, а в униженном состоянии находятся именно сельские подворья.

Начинаю читать проект закона, и сразу возникает ощущение, будто подобное отношение к ним авторы стремятся закрепить разного рода запретами и условиями. Вот первый пункт первой статьи: «Личное подсобное хозяйст­во – вид непредпринимательской деятельности гражданина и⁄или членов его семьи по производству сельхозпродукции на земельном участке, расположенном в населенном пункте, для собственного потребления и реализации для удовлетворения личных нужд без использования труда наемных работников». Ну а как же обойтись без этих самых «наемных работников», если надо корма для подворья заготовить, привезти, разгрузить? То же и с дровами, и с углем для отопления. И зачем хозяину подворья обязательно земельный участок?

Дальше – вроде благое дело: планируется государственная поддержка личных хозяйств в разных видах, но… только входящих в кооперативы. Почему только через кооперативы? Зачем опять людей насильно сгонять в «мини-колхозы» нового типа? Хочет человек – пусть входит, не хочет – пусть не входит, оставьте ему это право, не обставляя обязательными условиями.

При создании этого действительно важного закона надо идти от жизни, реальных условий и потребностей людей, а не от каких-то искусственных схем и построений. Иначе загубим и то, что сегодня все еще работает, – то самое подворье, о котором вроде решили проявить государственную заботу.

Новое и хорошо забытое старое

Есть такая поговорка: «За морем телушка – полушка, да рубль перевоз». Вспомнил ее потому, что заморская телушка сегодня стоит далеко не полушку, а сотни тысяч тенге. И все равно через океан везем, в том числе и самолетами, считая, что и надои она обеспечит заокеанские, и привесы даст невиданные. Но посмотрел недавно откормочную площадку, на которую ушли вместе с закупкой «забугорного» скота миллиарды тенге, и, честно сказать, расстроился.

Отдачи пока нет и будет ли – неиз­вестно. Во-первых, не обеспечена достойная, соответствующая запросам породы кормовая база, без которой не будет привесов, а во-вторых, еще неизвестно, как адаптируются к нашим условиям эти высокопродуктивные где-то за океаном животные.

Обидно еще и от того, что был собственный опыт, когда еще в советские времена скотник Рудько в колхозе имени Панфилова получал на откорме бычков местной породы среднесуточные привесы по килограмму и более и сдавал их на мясо по высшей категории упитанности весом до 450 килограммов. Хорошо было бы сравнить себестоимость того мяса и мяса с нынешних откормочных площадок, где стоит зарубежный мясной скот.

Все то же и в молочном животноводстве. Неужели же мы так богаты и уверены в результате, что готовы покупать втридорога за тридевять земель племенной молочный скот? Гордимся сегодня надоями от таких коров в пять тысяч литров. А тот ли это результат и кто считал себестои­мость того молока?

Я это все к тому, что есть же сегодня технологии искусственного осеменения, позволяющие совершенствовать породные качества скота и поднимать его продуктивность без доставки дорогих телок издалека.

Беда еще и в том, что закупаемое поголовье часто не обеспечивается полноценным кормлением и потому не дает должной отдачи. Хорошо, конечно, что развивается кормопроизводство на орошении. Это важный резерв наращивания продуктивности скота. Но есть еще один, без преуве­личения, гигантский резерв пополнения фуражного баланса для животноводства.

Так, мы гордимся сегодня, что Казахстан входит в десятку мировых экспортеров пшеницы. Но тем ли гордимся? Ведь с этим зерном уплывают за рубеж ценнейшие кормовые составляющие – зерноотходы, отруби. Понятно, что производителям зерна удобнее сбывать его, а не, скажем, муку или крупы, макаронные изделия... Но именно тут и должно сказать свое слово государство, создать условия, мотивировать производителей зерна и переработчиков не гнать за рубеж цельное зерно. Мне кажется, тут есть над чем подумать.

Хотелось бы сказать о пастбищах, естественных сенокосах и забытых с советских времен площадях сеяных трав. Потому что именно они имеют особое значение для сохранения и развития личных подсобных хозяйств.

Многие сельчане сегодня жалуются, что негде стало пасти даже личный скот, что земли вблизи населенных пунктов «разобраны» для посевов. А я много езжу и вижу, что и свободных пастбищ, и заброшенных массивов сеяных трав на богаре у нас очень много. Их надо возвращать к жизни и использовать.

Вспоминаю собственный опыт. Я – аким района, трудные времена безденежья, нехватки всего и вся, тяжело всем… Договорились с аксакалами, что выделим им сто гектаров земли. Помогли вспахать землю, посеять пшеницу под покров житняка, а затем убрать – с помощью преподавателей и учащихся местного профтех­училища – их техникой.

Аксакалы поделили невеликий урожай (но все же – подспорье!). На следующий год им же досталось житняковое сено с этого участка, а на третий – использовали его под пастбище. Этот кормовой севооборот мы внедрили тогда от бедности. Но теперь мы не так бедны. И пришло время по-настоящему заняться обновлением, если хотите, реабилитацией степных кормовых угодий – коренным улучшением, подсевом житняка, эспарцета, других трав, повышающих кормовую ценность сена. А то мы ведь уже забыли, что такое кормовые единицы и с чем их едят.

Нужна региональная программа коренного улучшения сенокосов и пастбищ. Но и у акимов сельских округов, у которых теперь есть свой бюджет, тут широкое поле деятельности. Почему им также не сделать приоритетом заботу об окрестных кормовых угодьях? Это, может быть, не менее насущная потребность, чем еще одно футбольное поле с искусственным покрытием или еще одна заасфальтированная улица. Надо только иметь в виду, что эта работа не на один сезон, а минимум на три года. Только тогда будет результат: и продуктивные пастбища для личного скота, и сенокосные угодья для обеспечения подворий. И скота на них наверняка прибавится.

Воспитание – рентабельно, или Зачем школе трактор

Так или иначе, проблема подворья тянет за собой шлейф других тем. Включая и самую, может быть, главную: кто будет жить и работать на селе завтра? Ведь подворья с тем же скотом и птицей сегодня и в деревнях, и в аулах держат уже не все. Ну а держит кто? Те, кто работает в тамошних крестьянских и других хозяйствах; пенсионеры, учителя, другие бюджетники.

Для кого-то это подспорье, для кого-то – основной источник существования и для всех – вторая рабочая смена. Так давайте и оценим их труды по достоинству, поможем им, как они нам помогают. Тем более что сверх­усилий для этого не требуется: наладить сбор производимой ими продукции (тем более что опыт уже есть – в том же Успенском, других районах), забрать ее по достойной цене, помочь доильными аппаратами, другим оборудованием для домашней переработки молока. Это неправда, что с подворий идет «нечистое», некондиционное молоко, будет контроль – и вопрос отпадет сам собой.

Будут корма (о них уже сказано) – станут семьи заводить вторую и третью корову (выгодно же, тем более если с реализацией проблем нет). Плюс для самоприкорма и, может, на продажу молодняк КРС, плюс десяток овец и желательно лошадь, которую можно использовать еще и как рабочую. Вот это будет настоящее подворье.

Сошлюсь еще на собственный опыт по возрождению подворья. Будучи акимом трех районов, я убедился, что нужно не просто давать деньги (адресную социальную помощь) нуждающимся, а мотивировать их к самообес­печению. Таким мы в счет АСП давали кому телку, кому другой скот, кому птицу, кому картошку и семена других культур для выращивания, помогая вспахать огороды. И, как правило, «удочка вместо рыбы» работала. Надо и теперь это делать – с той же птицей: завозить по весне цыплят, гусят, утят. И будут куриные яйца, потом и птица к осени на прикорм и на продажу.

И еще о том, что меня не просто тревожит – не дает покоя, – о воспитании. Всем нам, кто вырос в селе и помогал ухаживать на подворье за скотом, растить огород – эта трудовая закалка очень помогла в жизни, воспитала очень важные человеческие качества. Я бы даже сказал так: подобное воспитание рентабельно во всех смыслах, выгодно всем.

С одной стороны, нас воспитывала подобным образом семья, а с другой – школа. Люди моего поколения и старше помнят, что выпускник средней школы получал в ту пору, кроме аттестата зрелости, еще и удостоверение тракториста. Я после восьмилетки поступил в техникум и вышел из него, имея в довесок к технической специальности удостоверения водителя, тракториста и сварщика.

А нынешняя школа со всей ее компьютеризацией и цифровизацией – что она дает в плане трудового, производственного воспитания? Нам говорят: это не предусмотрено государственной программой. Ну и плохо, что не предусмотрено! Считаю, каждая сельская средняя школа, да и девятилетняя школа должна иметь такую программу обучения и воспитания и даже ученическую производственную бригаду, чтобы выращивать для школьной столовой картошку, овощи.

Надо дать каждой такой школе трактор – пусть недорогой, колесный, с набором несложных орудий. И старшеклассники-парни в обязательном порядке должны изучать эту технику и практиковаться в работе на ней. Еще, будь моя воля, я бы каждому директору сельской школы выделил по «жигуленку», обязав при этом учить Правилам дорожного движения, устройству автомобиля и вождению учеников с последующей сдачей экзамена на получение водительских прав.

И парни, и девчонки за такую «дисциплину» будут только благодарны. Такой опыт тоже уже работает – в средней школе села Заря Павлодарского района есть трактор, проводятся факультативные занятия, и каждый год более полутора десятков парней получают при выходе из школы удостоверения трактористов.

Скажу больше: прошедшие такую школу воспитания ребята по-другому будут относиться к малой родине и протестовать на городские площади под непонятными лозунгами не побегут. Наобо­рот, многие захотят остаться в родном селе, помогая родителям на подворье, которое и вообще может стать основой всего их семейного благополучия.

Жить на родной земле, заниматься тем, что знаешь и любишь, стать обеспеченным (почему бы и нет?), уважаемым человеком… О чем еще мечтать молодежи, вступающей в жизнь?